кожу, прорастет зелеными побегами…
Та только покачала головой.
Девочку она прижимала к себе, вжимая, втискивая в тело, так, что он не мог разглядеть ее лица.
– Отойди!
– Нет!
– Фей, – сказал он, – это мандрагор.
– Нет!
– Это мандрагор…
Почему оно не взрывается? Не созрел еще? Тогда надо торопиться…
– Это девочка, Ян, она заблудилась в скалах, наверное, собирала ракушки при отливе, ты же знаешь, одной всегда было безопасно, вот ее и отправили, она и пошла себе, а потом вернулась, а их нет, она так плакала… – на одном дыхании выпалила Фей.
Над ее головой кривились и содрогались щупальца солнца.
– Это она тебе сказала?
– Нет, но… как иначе?
– Она молчит, Фей. Это мандрагор.
– Но ведь мандрагоры теперь разговаривают, Ян, – тихо вздохнула она.
– Верно. Теперь уже ничего не поймешь. И все-таки, Фей, отойди.
Теперь он отчетливо различал крохотную белую ручку, цеплявшуюся за огрубевшие, распухшие пальцы Фей.
– Нет! Ян, послушай, если бы это была мандрагора, она бы давно меня убила, верно?
– Ну… может, она просто очень маленькая….
– Маленьких мандрагоров не бывает, Ян.
Да, подумал он, они отрываются от материнского стебля уже зрелыми. И сразу отправляются на поиски.
– Если ты ее убьешь, – сдавленным голосом произнесла Фей, – я убью себя.
Он молчал. Надо как-то отманить Фей подальше. Ну, поплачет, увидев, как бессильно хлещет в небо зеленая стрела спор. Руки на себя не наложит. Если впрямь…
А если от разрывной пули на рубашку толчком выплеснется красная кровь? Что тогда?
– Раковины собирала, говоришь? – Он окинул недоверчивым взглядом босые исцарапанные ноги, – а корзинка где?
– Но Ян, она же… вернулась в поселок, увидела… что увидела, убежала, потеряла корзину…
– Почему ты говоришь за нее? – недовольно спросил он.
– Но она же молчит…
Она вновь втянула в себя воздух и замолчала.
Солнце, разбухшее, красное, уже висело над горизонтом, щупальца тянулись вниз, вверх, во все стороны.
Может и впрямь, думал он, может – уцелела. А если нет?
– Ладно, – сказал он, – идем.
И добавил сквозь зубы:
– Только держись от меня подальше.
Если девка и впрямь поддельная, то с Фей можно попрощаться, думал он, по-прежнему сжимая карабин и глядя на темную от пота спину Фей, и что тогда? Зачем жить? А может… Она уже постарела, – подумал он, – а я еще молод. У меня могут быть еще дети. Если бы найти хоть какое поселение… Он сам устыдился этих мыслей, но они засели в голове, точно ржавый гвоздь.
В скалах уже затаилась тень. Тент все так же ходил волнами на ветру.
Он огляделся. Подходящая расселина нашлась быстро – достаточно большая, чтобы укрыться там даже втроем, и с достаточно узким входом – привалить камень, и все.
Но…
Нужно окончательно сойти с ума, чтобы запереться в такой пещере с мандрагором.
Ночевать все равно придется здесь, думал он, а завтра надо идти на поиски, сразу перед рассветом, хорошо бы собрать воду и пойти, пока солнце не добралось до зенита, поселений на берегу не так уж мало, хоть кто-то да уцелел. Вот только…
Кто осмелится теперь впустить чужаков?
Девочка отчаянно цеплялась за руку Фей – он видел крохотные ногти, белые от напряжения на загорелых пальцах.
Он вздохнул.
– Она хочет пить, Ян, – тут же сказала Фей.
«Откуда ты знаешь?», хотел спросить он, но, в общем, что тут спрашивать – все хотят пить. И люди и мандрагоры.
– Ну так напои ее. У тебя вроде оставалась вода.
Она отчаянно затрясла головой.
– Там был всего глоток, Ян. Всего глоток.
– Ты, – он изумленно поглядел на нее, – отдала ей всю свою воду? Всю?
Фей молчала, уставив взгляд в песок. Он попытался сплюнуть, но рот пересох.
– Тогда с нее хватит.
– Но…
Фей наверняка сама хочет пить, подумал он, но отдала всю свою воду.
– Ладно, – сказал он, – но сначала – ты.
Он отстегнул флягу и бросил ей. К девочке он по-прежнему старался не подходить. Фей поймала флягу на лету. Вода звонко булькнула, потому что ее было мало.
– Сначала ты, – повторил он. Девочка, было, протянула полупрозрачную ручку к фляге, но он повел в ее сторону стволом карабина и она испуганно отпрянула. Фей поднесла флягу к губам и осторожно глотнула, стараясь, чтобы глоток был маленьким. – Еще, – сказал он. Она покорно глотнула еще и передала флягу девочке. Та вцепилась в нее обеими руками и вопросительно взглянула на Фей, которая улыбалась и кивала.
Привалившись к скальному уступу, он наблюдал за ними.
По мере того как рушилось за горизонт багровое, разбухшее солнце, полоса тумана, клубившаяся вдалеке, подошла ближе, она шла, как сплошная стена; вода под ней вскипала невидимыми бурунами.
…Он пошевелился. Камни вдавились в спину, теперь, когда они остывали, даже сквозь рубашку чувствовалась оседающая на них влага.
Нужно собрать воду.
Фей спала, уткнувшись лицом в колени, обнимая рукой прикорнувшую к ней девочку.
Он подобрал мелкий камешек и бросил. Камешек попал Фей в плечо. Она вздрогнула и проснулась.
– Что?
– Нужно собрать ловушки, – сказал он, – иначе их затопит.
– Она заснула, Ян, – укоризненно проговорила Фей.
– Ну так разбуди. Пойдете со мной. Впереди. И держись от меня подальше, слышишь?
– Как ты можешь, Ян? Как ты можешь?
– Хочешь остаться без воды?
Она вздохнула и тяжело поднялась. Девочка тоже вскочила, стоило лишь Фей пошевелиться, и теперь стояла, выглядывая из-за ее спины.
Полоса тумана подползла ближе и теперь кипела над кромкой воды. Скорее по звуку, чем по слабому свечению пенных гребешков, пробивающемуся сквозь туман, он понял, что идет прилив.
Он сделал неопределенное движение стволом карабина, и Фей, взяв девочку за руку, послушно прошла вперед.
Хотя и с трудом, он различал вкопанные в песок конусы росяных ловушек: насыщенный электричеством воздух испускал бледный колеблющийся свет: светилось небо, светился туман над водой, фосфоресцировали клочья пены, и сквозь это мерцание двигались две смутные тени – Фей и девочки.
