* * *

Семья, род, долг, честь — с одной стороны. Любовь — с другой.

Если ты девочка-дюймовочка, с руками-веточками, с сердечком пылким и чистым, влюбленная и любимая, то что ты выберешь? Что? Ты заказала у лучшей в городе портнихи подвенечный наряд и нашла в святцах имена для будущих сыновей.

Семья, род, долг, честь или любовь? Ну?

— А ты бы что выбрала, Каринэ… Разве простила бы убийцу брата? — Ануш не спрашивала у Карины совета. Просто нужно было чем-то закончить свой печальный рассказ. Поставить точку.

— Я не знаю, — честно ответила Карина. — Мне дедушку Вазгена ужасно жалко. Ты даже не представляешь, как сильно. А он… он точно из-за этого… из-за Шорохова умер? Ты уверена? Прости! Прости! Не плачь!

Вот так. И ничего у них не получилось! Вазген Ангурян погиб в драке. Началась и покатилась вперед в будущее вражда, похожая на каменный шар-убийцу — такая же безмозглая. Все осталось по-прежнему. Только вдобавок еще и Макар застрял неизвестно где. Еще Карине было смертельно жаль сидящую напротив, потерянную, измученную девчушку. Жаль, что вот так нелепо, страшно закончилась ее коротенькая любовь и что она так и не найдет в себе силы простить любимого и забыть не сумеет. Проволочится всю жизнь бобылихой, до смерти будет предана одному лишь лабиринту. Похоронит себя в нем заживо.

Карина поежилась. Надо же. Ведь она так завидовала бабке Ануш. Теперь же зависть исчезла, сменившись состраданием. Она пересела поближе к новой своей подруге, обняла за худые плечи и прижала к себе. Как будто хотела защитить от того, что ее ждет. А еще поняла, что ничего Анушке не расскажет, даже если та вдруг передумает и все же спросит, что дальше. Не расскажет! Ну, или соврет. Что-нибудь красивое соврет. Например, что у Ануш Ангурян случилась новая любовь, что сыграли свадьбу, нарожали детей и что в доме их были самые большие в городе рождественские елки и самая вкусная хашлама.

— Полно грустить, Каринэ. Признайся лучше, у тебя самой любимый есть? Как зовут? Красивый ли? Добрый?

— Красивый и добрый. Я же ради него сюда и пришла! Он же дурак… В линзу сунулся и пропал. И вот он где-то здесь, я здесь, только мы ни встретиться, ни выбраться обратно не можем…

— Как так? Да ты плачешь? Да что же это ты… Не плачь! Ну не плачь.

Теперь наступила Каринина очередь рассказывать. Она, в общем, нигде дорогой прапрабабушке не наврала. Просто кое-что предпочла упустить. Довольно много, если говорить откровенно. Зато не скрыла то, что отбила Макара у Пахака (Ануш ведь тоже, как выяснилось, не без греха)… ну и про Барбаро сообщила, конечно. По усеченной Карининой версии получалось как в голливудской мелодраме — быстро, ярко, не очень понятно и не слишком логично. К счастью, Ануш Ангурян жила еще в том чудесном веке, когда мелодрамы не набили оскомину. Поэтому внимала Карине с интересом и сочув­ствием.

По Карининому рассказу выходило, будто бы Макар случайно попал в лабиринт, она там случайно его спасла, потом они случайно поцеловались и случайно полюбили друг друга, еще более случайно к нему попала черепаха, с которой он… конечно же, случайно, а как еще?.. прошел через линзу в неизвестность. Дальше случайностей было уже чуть меньше, но тоже достаточно. Право смотрителя, Барбаро, просьба отправить вслед за любимым, линза, разъяренный Пахак, три дня без сна, еды и питья…

— …и теперь я совершенно не представляю, что дальше. За три дня, что я тут пролежала, он куда угодно мог уйти. Мог даже обратно через линзу убежать — он такой. Он может. — Карина вытерла слезы тыльной стороной ладони, шмыгнула. — Вот как мне его найти? Как?

— Любишь, выходит… Раз даже в линзу за ним пошла.

— Выходит, что так.

Ануш поднялась со своего камня. Взяла торбу, надела на плечо. Потом подошла к Карине, посмотрела ей прямо в глаза.

— Идем-ка, Каринэ. К хозяину.

— Зачем? — искренне удивилась Карина.

— За правом смотрителя идем. За моим правом. И не маши руками! Ты все-таки армянская девушка. Армянские девушки своим прапрабабушкам не перечат.

* * *

Звать не пришлось. Мэтр Барбаро уже ждал их, прогуливаясь вдоль стены, — на этот раз прямой, будто палка, торжественный — будто знал заранее, что придут.

— Хозяин, — Ануш подошла к нему, задрала подбородок вверх, чтобы смотреть мэтру в глаза. — У меня просьба.

— Синьорита точно решила? Или зря торопится? Донья Карина уже поторопилась — и?..

Карина вспыхнула. Ну да. Поторопилась. Неужели.

«Не вздумай что-либо у него спрашивать! — говорил Торос. — У каждого смотрителя есть право только на один вопрос. Или на одну просьбу».

Барбаро мягко взял Ануш за подбородок. Ободряюще улыбнулся ей.

— Синьорина Ануш. Продолжайте. Я слушаю вашу просьбу.

— А я передаю свое желание Карине. Ей оно понужнее будет. Вот пусть и просит вместо меня.

Барбаро медленно покачал головой.

— Нет? Но почему, почему нет?

— О! Я не отказываюсь. Я сокрушаюсь, когда желание тратится зря. Вы храбрая синьорина, Ануш. О

Вы читаете Ростов. Лабиринт
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату