– Нет. Несмотря на общую нервозность, в словах была очень осторожна. Именно поэтому я и взял того, кто ее застрелил, живым.
Они поднялись на первый этаж. Яковлев выглянул за дверь. Длинный коридор был пуст.
– Пойдемте покурим.
До курилки дошли в молчании.
Яковлев достал «Опал», а Ракушкин, чуть смущаясь, «Мальборо».
– Я тоже поначалу их курил, – проворчал атташе. – Бурда она и есть… – Он чиркнул зажигалкой. – Тут можно говорить. – Яковлев покрутил сигаретой в воздухе. – Знаете что… Я думаю, что ничего вам не даст этот парнишка. По крайней мере, пока он тут, в подвале. Выглядит… как изрядный кретин. Может быть, косит, а может, такого нашли. Тут, знаете ли, и не такое увидишь. Для солидной медикаментозной обработки у вас нет времени. А без нее…
Он затянулся и сквозь облака дыма, прищурившись, посмотрел на Ракушкина.
– Вряд ли вы станете ему иголки под ногти загонять? Или, там, обрабатывать пальцы молотком?
– Ну, до определенной степени… – неуверенно ответил Ракушкин.
– До определенной степени это сработает только с адекватным клиентом. В нашем случае, уж извините, действенны только экстраординарные меры. А к ним, я так понимаю, вы не готовы. Морально. Это, знаете ли, очень сложно – уродовать психически нестабильного человека. Даже в застенках гестапо не все на это шли.
Ракушкин молчал, глядя в пол. Потом, затушив недокуренную сигарету, выпрямился.
– Если для дела требуется… – начал он решительно.
Но Яковлев замахал на него руками.
– Антон Яковлевич, хотите совет?
– Конечно, Юрий Алексеевич.
– Отпустите его.
– Как? Совсем?..
– Ну да, совсем. На хвост посадите кого-нибудь, и все. Да и то особенно не старайтесь. Вы опыту доверяете?
– Безусловно.
– Так вот, опыт мне подсказывает, что максимум, что у вас получится из него выжать, это имя какого-нибудь Педро-наводчика. А сам Педро сидит на рынке, около порта, и торгует безделушками для туристов. Трясти этого латиноамериканского старичка смысла нет. За его спиной мафия, а если и нет, то скорее всего с ним все кончится, как с этой вашей девочкой, как ее… Линора?
– Леонора.
– Вот-вот. Шлепнут. Если уже не шлепнули.
– Да, но кто?
– Вариантов, кстати, мало. Именно потому что их немного, я вам и советую отпустить этого мерзавца. Хотя… – Яковлеву вдруг пришла в голову мысль. – Может быть, вы хотите э-э-э… Как бы это выразить?.. Осуществить правосудие? Это тоже вариант, сплавьте сумасшедшего в ближайший канал, и черт с ним. В конце концов, убивать женщину – это грязно. В полицию сдавать не советую…
– Гхм… – Ракушкин с сожалением посмотрел на лежащую в урне недокуренную сигарету. – Я не собирался…
– Что угодно, то и делайте. Я могу только посоветовать. Так вот… Вариантов немного. Первый: убийцу послали какие-то третьи силы, никак не связанные ни с монтонерос, ни с властями. Этот вариант мы отметаем, он тупиковый и нас, по большому счету, не интересует. Второй: убийц послали власти. Леонора подошла к какому-то моменту этой мутной истории и стала опасна. Вариант сомнительный, но небезнадежный. Во-первых, погром на рынке свалили на деятельность властей. Форма солдат убедила всех лучше, чем вся агитационная работа марксистов. А во-вторых, власть практически не контролирует монтонерос. Уж что-что, а подполье тут реальное. Поэтому воздействовать на революционеров можно только глобальными акциями, но не точечными ударами. Однако при этом сбрасывать этот вариант со счетов не станем. И третий: девушку шлепнули свои. Это наиболее вероятно, и вы сами, Антон Яковлевич, это отлично понимаете. Девушка узнала что-то такое, чего знать не должна была. У местных камарадос есть нечто такое… чего им, вероятно, стоило бы стыдиться. И знаете, Антон, мне очень нужно знать, что же такое скрывают эти марксисты, взрывающие бомбы около солдатских казарм. Вы меня понимаете? Я дам вам один контакт, обратитесь к нему. Человек старый, но… надежный.
15
После похорон люди долго не расходились. Кристобаль потерянно стоял поодаль, прислонившись спиной к огромному черному подножию какого-то памятника. Кладбище было настолько старым, что многие заброшенные могилы теперь использовали по второму кругу. Больше повезло склепам и монументам, они относились к архитектурным ценностям. Среди многочисленных туристов находились любители прогуляться в тиши могил.
Сейчас Кристобаль Бруно от всего сердца ненавидел этих жирных толстосумов, для которых чужое горе становится объектом туристического интереса. Хотя если подумать, то Кристо ненавидел сейчас всех. И себя в первую очередь. У него были для этого все основания.
В кладбищенской тишине отрывисто каркали вороны, и голоса звучали приглушенно.
– Нашли в переулке…
– Пуля…
– Полиция молчит… Никого не найдут…
– Еще бы… Сами и убили…
Бруно закрыл глаза и заткнул ладонями уши. Сжал голову до боли.
Он стоял так долго. Пока бешеное желание вытащить пистолет и начать стрелять направо и налево не ушло…
Кто-то дотронулся до его локтя.
– Кристо, это неизбежно. – Рядом стоял Рауль. – Возьми себя в руки. Мы будем терять людей. Мы возьмем под свой контроль расследование ее смерти. Все будет по закону.
«Болтуны», – подумал Кристобаль, но открыл глаза и пожал руку Рауля.
– Спасибо. Я и не предполагал ничего иного.
Рауль кивнул. Приподнял шляпу и ушел шаркающей стариковской походкой, загребая пыль дорожки.
– Революция не терпит стариков, – прошептал Кристобаль в удаляющуюся спину.
Рауль Ловега будто услышал. Остановился и обернулся.
Кристо вздрогнул. Старик не мог расслышать его шепота. Не мог, но… Бруно криво улыбнулся. Рауль снова приподнял шляпу и продолжил путь.
«Чертовщина!» – зло подумал Кристобаль.
Пытаясь не потерять старика в кладбищенских лабиринтах, он двинулся вдоль оград, памятников и надгробных камней. Кто-то окрикнул его позади, но Бруно не обернулся. Обостренное чутье подсказывало ему: «Узнай, куда он идет!»
Ловега шел вроде бы неторопливо, но Кристобалю приходилось почти бежать, чтобы старик оставался в поле его зрения. Под ноги все время что-то попадало, он спотыкался, едва не падал. Окружающие смотрели на него с удивлением.
Когда, наконец, они достигли края кладбища, Кристобаль остановился. Отсюда ему было хорошо видно, как старик Ловега здоровается за руку с каким-то высоким, явно приезжим человеком. Разговор с этого расстояния слышен не был. Тот второй был коротко стрижен, одет в светлый костюм. В руках он держал папку для бумаг.
Старик неторопливо взял его под руку, и они пошли вдоль кладбищенской ограды.
Кристобаль огляделся вокруг. Его вдруг прошиб пот.
