– Без последствий для здоровья? – осведомился дхар, незаметно потирая ушибленное плечо.
– Без. Так вот, я прикинул, что мы знаем о Волкове? Как к нему подступиться?
– А через гипнотизеров, – посоветовал Фрол.
– Тоже вариант. Но вначале можно попробовать через его командира – бывшего, который подполковник Фраучи. Заглянули мы в Горсправку. Фамилия редкая, есть еще только музыкант один. Догадайся!
– Да чего там, – пожал плечами дхар. – Сказали, помер. Похоронен где-нибудь на Головинском…
Лунин так и замер с раскрытым ртом. Барона хватило на то, чтобы проговорить: «Однако».
– Ну, чукча! – выдохнул Николай. – Ты-то откуда знаешь? Тоже в Горсправке спрашивал?
– Чукча не знай, – скосил глаза дхар. – Чукча мало-мало думай…
– Шибко умный, бином… Ну, ты только в справку заглянул, а мы к Фраучи домой сходили. Там уже другие живут, ни черта, понятно, не знают. Но соседи… Они его видели. Совсем недавно! Понял?
– Натурально, елы, – кивнул дхар. – Гипноз.
– Да иди ты! – вскипел Келюс. – Сам ты гипноз! Видели его сразу трое. Так что никакой он, конечно, не мертвый. Они ведь с Волковым не в детской аптеке работали. Группа «Бета» – это же убийцы! Кабул брали, Вильнюс резали… Вот и решили бандюги отсидеться, прием старый… А где ты насчет кладбища узнал?
– Да, говорю, не знал, – вздохнул Фрол. – Догадался. У Волкова на Головинском берлога.
– Постой-постой! – Лунин даже привстал. – Ты нашел базу Волкова? Так надо завтра же, бином…
– Шнурки погладить. Ты, Француз, как ситро какое-то, шустрый, дальше некуда! Слушай лучше…
Дхар на мгновение умолк, пытаясь сформулировать как можно точнее.
– Значит, елы, так… Мороженого я не лопал, это первое. Волков и его урки прячутся на Головинском, это уже второе.
– А третье? – не выдержал Келюс.
– …Соваться туда опасно. Ну и четвертое, Француз… Генерала я видел. Ищет он тебя, елы, извелся весь, мечтает орден тебе повесить, в карету его! Еле ушел, пришлось по крышам побегать. Вот, видал брюки?
– Погоди, – растерялся Лунин. – Значит, ты сунулся в Белый Дом? Во черт! Значит, еще и Генерал?
– Позвольте заметить, – вмешался барон. – Дело, как говаривал мой батальонный, полковник Ольденбургский, швах. Полное окружение. Пора думать о срочной эвакуации. Вести бой с многочисленным и хорошо вооруженным противником в таких условиях не рекомендует ни один устав, даже большевистский.
– Удрать можно, – рассудил дхар. – Фамилию твою, Француз, Генерал еще не знает. Махнем ко мне, там нас за сто лет не найдут.
– Верно, – согласился полковник. – Я же, увы, по ряду причин вынужден остаться.
– Да, – кивнул Келюс. – Фрол, ты уезжай. Если что – хоть ты сможешь рассказать…
– Ага… Мемуары напишу, елы, – кивнул дхар. – Да за кого вы меня принимаете?
– За умного человека, Фрол, – твердо ответил полковник. – Рискну заметить: это не роман Дюма-пера. А если из-за вашего гусарства первая пуля достанется Коре?
Келюс и дхар переглянулись.
– Вы правы, Михаил, – согласился Лунин. – Вот ей действительно надо уехать, лучше всего завтра же. А мне… Если бы дело было только в Волкове, тогда пожалуй. Но Генерал меня и на Чукотке из вечной мерзлоты достанет. В Столице я хоть на виду. Вот что, надо прижать, бином, этого Фраучи, все от него узнать…
– Ты прямо Ганнибал какой-то, Француз, – перебил Фрол. – Что бежать не надо, тут я, елы, согласен, а вот на Головинское идти нельзя. Вот черт, даже в ментуру не заявишь – враз найдут и оприходуют!
Теперь уже переглянулись Келюс с бароном.
– Но если втроем, да с оружием, – задумался Корф. – Смелость города берет!
– Нельзя! – повторил дхар. – Там никакое оружие… Да вы что, меня, елы, за труса держите?
– Не за труса, – рассудительно ответил Лунин, – а за человека, подверженного суевериям. Ну, чего нам такого бояться, бином?
Фрол встал и, не сказав ни слова, вышел.
– Сходим без него, – решил Келюс, – раз он верит в эту нежить и нелюдь… Признаться, и мне вначале казалось…
– Мне тоже, – кивнул полковник. – Особенно когда сквозь дверь… Правда, если подумать – дело было под утро, нервы, а господин Волков, похоже, изрядный штукарь. Однако, Николай, вы бы видели, как Фрол крестил этих разбойников. Их дергало, как от гальванической батареи!
– Да у него биополе, как у Джуны! – махнул рукой Лунин. – Вот кто из нас действительно экстрасенс. Только задурили ему голову с самого детства: упыри, вурдалаки, ведьмы с помелом, оборотни. Сказки народов мира!
– Ну, ведьмочки – они разные бывают, – несколько игриво начал барон, но тут же смутился. – Пардон, о чем это я? Ах да… Если на Головинском этих «черных» трое-четверо, так и говорить не о чем. А если дюжина? Эх, сюда бы мой батальон…
– Обратитесь в Союз Российского дворянства, – посоветовал злоязыкий Лунин. – Пусть ополчение кликнут.
– А что? – вскинулся Корф. – Рати, чтобы конно, людно и оружно, пожалуй, не соберу, но должен же здесь остаться хоть кто-нибудь? В Столице жила куча моих родственников! И семья. Елена, дети… Леля и Вовка…
Последние слова он произнес совсем тихо.
– Какого они года? – сочувственно спросил Лунин.
– Леля – восьмого, Вовка – десятого…
– Ну, а если узнать? – уже вполне серьезно предложил Келюс. – Михаил, сходите-ка в это чертово Собрание! Там всякие списки составляют. Главный, кажется, Андрей Голицын, художник.
– Из каких он Голицыных? – заинтересовался Корф. – Из петербургских или харьковских?
Лунин только руками развел.
– Наверное, из петербургских. Харьковские, княгиня Анна и ее сыновья, говорят, погибли еще в восемнадцатом… А что, Николай, пожалуй, схожу! Но кем я представлюсь? Хотя… Скажу, что я из… гм-м-м… Новой Зеландии! Ведь там, наверное, тоже эмигранты живут.
Идея явно понравилась Корфу, и он принялся ее обдумывать со всей серьезностью, свойственной военному.
Фрол спал тревожно. Странные сны не давали успокоиться: кладбищенские кусты хлестали по лицу, медвежьи лапы тянулись к горлу, Кора – страшная, неживая – протягивала руки с кривыми ногтями к его сердцу. Пальцы коснулись груди, ледяной холод обжег дхара…
Он открыл глаза – Кора стояла рядом. Фрол не успел даже испугаться – девушка грустно улыбнулась и, приложив палец к губам, поманила его за собой. Еще ничего не понимая, дхар быстро накинул одежду и поспешил в коридор. Тут только он сообразил, что Кора одета в свое старое, наскоро зашитое платье.
– Я ухожу, – прошептала она. – Мне нельзя оставаться…
– Кора, – заспешил дхар. – Ты… Я тебе не сказал… Ну, в общем, Волков уже не может тобою командовать. Крестик видела?
– Я уже поняла… Почувствовала. Значит, и на этого негодяя нашлась управа! Но я не хочу, чтобы Николай и Миша… Михаил Модестович… узнали, кто я такая. Посмотри…
Дхар вгляделся: от лица и рук девушки исходило бледное зеленоватое свечение, хорошо заметное в полутьме коридора. Глаза мерцали, но не кошачьим ярким блеском, а тихим, чуть дрожащим светом. Фрол поежился.
– Ты же видишь!.. Я ничего не ем, мне очень больно, когда светит солнце. Они скоро поймут, а я не хочу… Только, Фрол, пожалуйста, не пускай Николая на Головинское! И сам не рискуй.
– А чего я? – удивился дхар. – Ты не бойся, все будет…
Он хотел сказать «хорошо», но прикусил язык. Девушка протянула ему ледяную ладонь, кивнула и шагнула к двери. Фрол хотел открыть засов, но Кора покачала головой и, пройдя прямо сквозь дерево, исчезла. Фрол, быстро перекрестившись, вытер со лба пот. Затем, подумав, отодвинул задвижку и повернул кнопку замка.
