в тех местах, где они соединялись с протезами, сводило судорогами.
Сердце колотилось в груди, точно пошедшая вразнос центрифуга.
— Куда… куда дальше? — просипел из темноты Антон.
— Сейчас проводник спустится, — ответил Виктор, садясь на корточки и массируя ноги.
— Вот и я, — Болячка выбрался из трубы, в темноте щелкнуло и яркий свет фонаря ударил по глазам. — Минутку передохнем и двинемся…
— Почему бы просто не отсидеться тут? — спросил Антон. — Подождать, пока милиция не уедет?
— Они надолго, — вздохнул Болячка, — чуть что в окрестностях случится, тут же заявляются, все ищут чего-то… Могут еще и засаду оставить. Так что лучше валить.
Под веками перестали плавать оранжевые и желтые пятна и Виктор открыл глаза. В комнатушке, ограниченной бетонными стенами, было бы тесно уже пятерым. По одной из стен шли выходящие из круглого отверстия наверху скобы, в другой виднелась дверь.
Вопреки опасениям, вокруг было чисто и сухо.
— Куда двинемся? — Виктор с некоторым усилием выпрямился.
— Путь один, — отозвался Болячка. — На свободу. Подвалами пройдем квартала два, а там есть выход наверх.
— А дальше? — вступил в беседу Антон.
— Есть у меня одна идея, где можно ночь переждать, — сообщил Болячка и первым шагнул к двери.
10
Тяжелый люк приподнялся с надсадным скрипом. Виктор надавил и отбросил его в сторону. Хлынувший в горло прохладный воздух после затхлой, пыльной атмосферы подземелий, которыми они пробирались несколько часов, показался сладким нектаром.
Виктор выбрался наружу и без сил распростерся на асфальте, глядя в далекое черное небо, испещренное светляками звезд. Год назад он бы не заметил такой нагрузки, а сейчас дышал, точно выброшенная на берег рыба, и в мускулах поселилась ватная слабость.
— Вот и все, — из люка вылез Болячка, протянул руку Антону. — Дальше пойдем как люди…
— Куда? — спросил преторианец, чуть отдышавшись.
— На юге, за Лиговским каналом есть БОМЖ-зона, — с застенчивой улыбкой сообщил Болячка, — там вас никто не будет искать…
— Это уж точно, — согласился Виктор, поднимаясь на ноги. Осевшая на коже пыль вызывала зуд и ему безумно хотелось вымыться. — А как мы туда проникнем?
— Есть подходы, — прозвучал несколько туманный ответ.
Зоны содержания лиц без определенного места жительства были созданы около двадцати лет назад, когда власти поняли, что выгоднее кормить и одевать бомжей, держа их под контролем, чем позволять им свободно перемещаться и портить жизнь честным гражданам.
Европейские демократические институты взвыли о нарушении прав личности, прикормленные ими правозащитники дружно забились в истерике, но внимания на них никто не обратил.
БОМЖ-зоны были созданы и более-менее успешно функционировали до сих пор.
Ночной город выглядел тихим и темным, на горизонте ворчала, подсвечивая зарницами, далекая гроза. Болячка вел их на юг, избегая людных улиц. Они миновали пустынные дворы, пересекли железную дорогу, топали через пустыри, заваленные остовами автомобилей времен нефтяного изобилия.
А потом впереди оказалась бетонная стена. Высокая, как вокруг поселка преторианцев. Поверху шла колючая проволока, торчащие через каждые двадцать метров вышки щетинились видеокамерами.
За забором во мраке вырисовывались контуры полуразрушенных зданий.
— Когда-то тут был завод, — пояснил Болячка, сворачивая направо, — в начале века отстроили. Потом его забросили, а затем сделали БОМЖ-зону…
— Как мы попадем внутрь? — поинтересовался Виктор.
— Тем ребятам, что живут там, иногда хочется побывать снаружи. Так что они соорудили для себя ход.
Путь их закончился в кирпичном сооружении, похожем на раскормленный сарай. Болячка с некоторым усилием открыл тяжелую металлическую дверь и включил фонарь. Луч света упал на сваленные грудой ржавые железяки.
— Нам сюда, — сказал Болячка и полез куда-то к задней стене.
Под гнутой штуковиной, похожей на гигантскую крышку от консервной банки, обнаружилась уходящая вниз дыра. Она сошла бы за крысиный лаз, если бы крысы вырастали до размера откормленной свиньи.
— Опять ползком, — мрачно пробурчал Антон, глядя на исчезающий в дыре зад Болячки.
— Другой вариант — сдаться, — ответил Виктор. — Что, созрел для этого?
— Нет, — вздохнул Антон и опустился на четвереньки.
Виктор успел сбить колени, когда ход круто пошел вверх. Под руками обнаружилось что-то вроде оплывших ступеней, подниматься стало легче.
— Давай-давай, — подбодрили его спереди.
Выбравшись на ровное место, Виктор ощущал себя доисторической тварью, только что совершившей эволюционный рывок — выход на сушу. Поднял голову и обнаружил, что его и товарищей держат под прицелом несколько грязных и бородатых типов с древними, но безусловно действующими автоматами. На стволах виднелись глушители.
— Ну, и с чем пожаловали, мать вашу? — хмуро поинтересовался самый высокий из бородачей. — Сразу вас в расход пустить или покуражиться сперва?
Согнанным в свое время в БОМЖ-зоны бродягам под угрозой сурового наказания не позволялось покидать их, но внутрь власти не совались даже в случаях откровенной уголовщины.
— Мы к Модесту, — торопливо сказал Болячка, — он меня должен помнить, я — Болячка…
— К Модесту? Вон как, твою мать? — хмыкнул высокий. — Ну погоди, сейчас узнаем, помнит он о тебе или нет… Садитесь пока вон туда, в угол.
Виктор опустился на холодный пол, прислонился к стене. Помещение, где они оказались, было огромным, потолок терялся во мраке, а по сторонам поблескивали какие-то массивные агрегаты.
— Кто этот Модест? — тихо спросил Антон.
— Он тут один из главных, — ответил Болячка. — Который все решает.
Загнанные в кольцо из стен бомжи, судя по всему, перестали быть аморфной массой стихийных анархистов, превратившись в организованное сообщество со своими лидерами и даже боевиками.
Одно то, что они сумели достать оружие, о многом говорило.
Модест появился через пять минут. Он был высок, но в отличие от подручных с автоматами, толст и лишен бороды. Драные лохмотья сидели на нем величественно, будто королевская мантия.
— Нехорошо пользоваться нашим проходом, — сказал он, упершись в Болячку ледяным взглядом, — без крайней нужды. Чем больше людей проходит, тем больше вероятность, что о нем узнают. И тогда мы останемся без выпивки, дури и прочих радостей жизни.
Он сделал паузу, давая провинившимся ощутить тяжесть проступка, а потом спросил:
— Зачем пожаловал?
— Этих вот двоих спасая, — Болячка меланхолично кивнул в сторону спутников, — надо нам отсидеться до утра.
— Да? — Модест впервые поглядел на Виктора. Глаза его были светлыми и холодными, как кружочки льда. — И кто же они такие?
Виктор спокойно выдержал испытующий взгляд, а вот Антон заерзал.
— Не важно, — буркнул он.
