Рубка управления, что больше напоминала огромный операционный зал, пустовала. Вдоль стен тянулись длинные пульты с ячейками кресел управления. В них должны были нести вахту пилоты, навигаторы, инженеры, военные... Но сейчас амортизационные кресла пустовали. Корабль спал.
Белые стены зала, усеянные сотнями различных экранов, были чисты – системы фильтрации корабля работали превосходно, не допуская даже малейшего намека на появление пыли. Но кое-где эмаль потускнела и потрескалась.
Кресла стояли аккуратными рядами, пласталевый пол тускло блестел, обработанный командой автоматических уборщиков. От чистого воздуха першило в горле. Стерильно до безжизненности. Здесь было холодно и пусто – как в доме, давным-давно покинутом жильцами. И все же в этих стенах еще теплилась жизнь.
Два кресла у центрального пульта управления были заняты. Они стояли под двумя огромными экранами, транслирующими изображение звездного неба. Они походили на иллюминаторы, и казалось, что два пилота ведут корабль вручную, всматриваясь в звездные просторы. На деле это была лишь трансляция с камер внешней обшивки, просто красивая картинка, приятная для глаз.
Две фигуры в одинаковых серебристых комбинезонах сидели неподвижно. Лица были скрыты забралами пилотных шлемов – на них выводится вся информация, что поступает из системы управления. Шевелились только пальцы, перебирающие клавиши пультов. Строгие и скупые движения, заученные до автоматизма. Движения автоматов, роботов, что несут свою вахту без сна и отдыха. Или движения людей, выполнявших эти операции не первый год. Но люди не могут сидеть неподвижно – рано или поздно наступает тот момент, когда плоть требует движения. Она хочет ощутить себя живой и напомнить хозяину о том, что он не автомат.
Человек, сидевший в левом кресле, не выдержал первым. Он поднял руки и стащил шлем, открыв смуглое лицо с высокими скулами. Черные как смоль волосы недавно отросли и топорщились ершиком. Человек провел ладонью по лицу, словно стирая невидимую паутину, тронул небритый подбородок. Нахмурился.
– Алекс, – позвал он.
Голос прозвучал тихо и неуверенно, как будто его обладатель разучился говорить. Собственно, так и было – в последнее время астронавты редко пользовались голосовой связью.
Пилот откашлялся, бесцеремонно сплюнул на пол.
– Алекс!
Его напарник обернулся, не снимая шлема, и пилот увидел свое отражение в зеркальном забрале.
– Хватит, – сказал он. – Надо отдохнуть. Пойдем поедим.
– Сейчас, – отозвался Алекс, возвращаясь к работе. – Мне нужно проверить стыковочные сегменты.
– Заканчивай, – буркнул пилот. – В них десятки тысяч узлов. Ты все равно не сможешь протестировать их вручную.
– Нельзя полагаться на сводные отчеты, – отозвался Алекс. – Сам знаешь – система расползается на клочки, как гнилое полотно. То одно, то другое...
– Ты все равно не сможешь проверить все.
– Наша вахта скоро кончится, – отозвался Алекс. – Послушай, Амир, мы не можем оставить ребятам непроверенные сегменты. У них не будет времени заниматься мелочами, им нужно будет готовиться к последнему прыжку.
– Кончится. – Амир презрительно глянул на пульт. – О да. Придется снова возвращаться в проклятый гроб. У меня от него мурашки по коже. Когда закрываю глаза, мне кажется – это в последний раз и больше я не проснусь. Это похоже на смерть.
– Криотехника – самая надежная схема на «Эдеме», – отозвался Алекс. – Модули заморозки работают превосходно. Ты прекрасно знаешь, в них не было еще ни одного сбоя.
– Все когда-то случается в первый раз, – буркнул Амир. – Я лучше бы просидел еще на одной вахте.
– Тебе не надоело? Для меня эта вахта никогда не кончается, сон в криокамере – это всего лишь краткое мгновение. Ты закрываешь глаза и тут же снова их открываешь. И возвращаешься в рубку.
– Мне не нравятся эти гробы, – признался Амир. – То, что они так долго работают, – просто чудо. Везение. Но нельзя бесконечно испытывать нашу удачу. Рано или поздно она кончится.
– Без этих гробов ты бы давно умер от старости, – серьезно отозвался Алекс. – Какая это смена у тебя?
– Пятая.
– Со стандартным шагом?
– Да. Я здесь с самого начала.
– Пять сотен лет, – задумчиво произнес Алекс. – Для меня это только вторая.
– У меня пять вахт по два месяца. Только представь – я уже год провел за этим пультом. Криогеновые паузы не чувствуются, для меня эти вахты слились в одну. Меня тошнит от этих бесконечных тестов и проверок. Я менял программы управления, ремонтировал системы связи и защиты, один раз пришлось тушить пожар на второй палубе, когда отказала автоматика. А потом пришлось ее чинить. Я сыт по горло этим проклятым кораблем и этим проклятым рейсом.
– И все же согласен отстоять еще одну вахту?
– Согласен, – отрезал Амир. – Лишь бы не возвращаться в ледяной гроб. Эта штука пугает меня все больше. Каждый раз, когда я поднимаюсь из нее, мне кажется, что у меня отняли часть души. Такое ощущение, что я оставляю в той ледяной темноте частицу себя. Я истончаюсь. Становлюсь менее реальным. Превращаюсь в тень.
Алекс взглянул на напарника, сжавшего кулаки, и покачал головой.
