Колонизатор превратился в пылающий шар плазмы, в котором медленно таяли черные обломки пласталевого скелета корабля.
– Все, – выдохнул адмирал.
В рубке вспыхнул свет, и зал взорвался радостным ревом. Кричали все – операторы боевых систем, пилоты, навигаторы, системщики... Все, кроме адмирала, Грегора и капитана Беты.
Нейман лишь почувствовал, как рука Родриго, сжимавшая его плечо, дрогнула и пальцы сжались еще крепче. Грег прислушался, пытаясь разобрать странный шепот, пробивавшийся сквозь восторженный хор голосов, но так ничего и не услышал. Чужие голоса ушли, и Грегор засомневался: а слышал ли он их? Или просто почудилось...
– Там, – бросил адмирал и ткнул пальцем в экран.
Нейман прищурился и увидел, как из-за пылающего шара плазмы выскочила крохотная точка. Она пролетела сквозь бурлящий котел плазмы, едва коснувшись его, и порскнула в сторону испуганной птахой.
– Вилье, – выдохнул Грегор, наблюдая, как крохотная искорка растворяется в пустоте. – Что она там забыла?
– Сумасшедшая баба, – буркнул Довин. – До последнего там крутилась. Чуть не сгорела, вирус недоделанный.
– Что с нее взять? – холодно отозвался капитан Беты. – Стервятники. Они всегда пытаются обобрать мертвецов. Но на этот раз ей не повезло.
– Да, – тихо сказал Нейман, представляя, как экипаж «Стального Шипа» растворяется в плазменной топке «Эдема» на глазах своего капитана. – Стервятники.
Он стряхнул руку бывшего командира с плеча и устало опустился прямо на железный пол мостика. Привалился спиной к перилам. И заплакал – беззвучно, просто позволив слезам катиться по щекам. Это было чувство, которому он не мог подобрать названия. Облегчение от того, что все кончилось, боль в груди и жжение в сердце, словно он потерял что-то такое, о чем раньше и не подозревал.
– Да, – повторил он. – Просто стервятники.
Довин отвернулся от экрана и взглянул на Неймана. Адмирал выглядел неважно – круги под глазами, лихорадочный румянец на щеках, потускневшие глаза... Он выглядел так, словно постарел лет на двадцать.
– Хватит, – сказал он. – Все. – Расправив плечи, он вскинул голову и крикнул: – Экипаж, готовность к прыжку! Мы возвращаемся.
Под радостные крики команды адмирал опустился на колени и сел рядом с Нейманом. Так они и сидели вместе на железном полу капитанского мостика «Короля Артура» до самого порта.
ЭПИЛОГ
Дон Рива Санчес, бывший патрульный, чувствовал себя очень неуютно. Он стоял на знакомой с детства улице, перед крыльцом «Черного Дома» – самого дорого ресторана в квартале, – но ощущал себя чужаком, приехавшим в незнакомый город. Гражданский костюм – черный, классический – сильно жал в плечах. Купленный второпях на распродаже, он плохо сидел на бывшем патрульном. Дон испытывал запоздалое сожаление – наверно, нужно было взять другой, коричневый. Не такой строгий, зато более удобный. Но Дон торопился, такой случай нельзя упускать... И вот теперь он мялся у дверей, не решаясь войти.
Все случилось очень быстро. Его вышвырнули из полиции в мгновение ока, одним пинком, как нашкодившего щенка. Он даже не понял – за что. Конечно, капитан зачитал ему представленное прокурором обвинение в получении взятки от Рябого Эда. Но даже он сам, знавший Дона как облупленного, не поверил этой писульке. И все же капитан настоял – именно настоял на том, чтобы Санчес ушел сам. И Дон подписал заранее заготовленное заявление об отставке – он знал, что в некоторых случаях лучше не рыпаться. Кто-то узнал, что за груз он провез той ночью в Правительственный Квартал. И рассердился. Дон предполагал, что это Безопасность Виктории так и не простила, что он смог обмануть охрану, и в ревности дернула за нужные рычаги. И все же, очутившись на улице и с тоской оглянувшись на двери своего бывшего участка, Дон понял, что ни о чем не жалеет. Он все сделал как надо.
В новостях об этом говорили мало, но очень эмоционально. Заявляли, что в системе появился неуправляемый корабль, и флот был вынужден его сбить, чтобы не допустить катастрофы. Журналистов больше интересовало другое событие – внезапное бегство дамбарцев с Виктории-Прайм. И такое же быстрое возвращение. Самозваные аналитики маячили на экранах, изливаясь всевозможными предположениями и теориями, ведущие соревновались в остроумии, военные предполагали провокацию... За последнюю неделю эта новость обошла всю систему и обросла таким количеством слухов и предположений, что теперь, наверно, и сами дамбарцы не знали – зачем они сделали это.
Но Дон знал, что главное – там, далеко в космосе, расцвел огненный цветок, спасший Викторию от чего-то ужасного. Не зря Правительственный Сектор сдержанно кипел, пытаясь приспособиться к новым назначениям и отставкам, поразившим его, как вирусная инфекция. Журналисты особо не интересовались этой суетой, Правительственный Сектор всегда в движении – одних снимают, других назначают... Но Дон знал: очень много неприметных людей, чье имя для акул пера лишь пустой звук, нынче исчезли как по мановению руки. Клерки, помощники помощников, кто-то из мелких чиновников отделов, чьи названия состояли лишь из заглавных букв... Иногда их находили в канавах. Иногда в канализационных системах. Иногда не находили вовсе. Система сбрасывала балласт – мусор, накопившийся в ней за долгие годы. И об этом никто не кричал – даже самые ушлые газетчики.
Дон догадывался почему. Он лишь слегка заглянул в параллельный мир интриг и едва не лишился вместе с погонами и головы. Но того, что он видел, ему хватило. Дамбарцы, проводящие операцию вместе со службами Виктории... Да. Головы должны были полететь, и они полетели, как сухие листья под порывом осеннего ветра. Дон знал, что сейчас в Правительственном Секторе заварилась такая каша, какую и за пару лет не расхлебать. И он не хотел иметь к происходящему никакого отношения – хватит того, что уже получил. Иногда бывший патрульный со страхом думал, что на самом деле все началось с него. Ведь это он нашел в грязном переулке два трупа, ставших всего лишь первыми жертвами в длинном списке, что еще и не думал заканчиваться. И тогда он молился Святой Деве, чтобы никто не вспомнил о нем.
