поднимает кулак. Потом ничего, абсолютно ничего.
Как она попала в эту сырую, жалкую комнату? Кто этот старик, сидящий у камина? Голова раскалывалась от боли. Зеркало исчезло! Его похитили, и теперь оно далеко. Все, что она выстрадала, и все эти смерти были напрасны.
Нет, теперь ее это больше не касается. «Я
Голова болела так сильно, как никогда прежде. Боль перемежалась с кошмарами — более реальными, чем сама жизнь, более неистовыми, более ужасными. Уж лучше боль, чем кошмары. Она кричала, потела, горела и снова тонула в океане боли.
Она чувствовала запах раскаленного железа. Красная пелена застилала все. Слышались крики, звон орудия. Пальцы ее коснулись чего-то липкого, и она поднесла их к носу. Кровь! Она лежала в луже крови. Мороз пробежал у нее по коже. Холодные пальцы дотронулись до ее горла. Собрав остатки сил, Карана вскрикнула от ужаса.
Прошло много времени, и она снова вынырнула из забытья, ощутила движение в комнате. Холод у нее на челе. Холод на лице, на шее, на спине, растекается по всему телу. Мрак.
Крики, пот, огонь. Губы горят. Тьма, темнее, чем мрак.
Много позже Карана пробудилась оттого, что над ней кто-то склонился. Она лежала без движения, желая, чтобы этот кто-то ушел, а старик вернулся к своему стулу у камина и снова заскрипел. Открыв глаза, она увидела новый огарок свечи в луже воска на каминной полке. Она огляделась. Стены с облупившейся штукатуркой, дверь из толстых досок с надежным засовом.
— Карана! Я думал, что потерял тебя вчера. — Карана вздрогнула.
Когда старик приблизился к ней, лицо его показалось смутно знакомым.
— Кто ты?
— Я твой целитель. И на какое-то время — опекун.
— Мой тюремщик! — Он пожал плечами:
— Как тебе угодно. Если бы не я, ты бы умерла. Но я не друг Иггуру. Я занимаюсь своими собственными делами. Меня зовут Шанд.
«Какое тебе до меня дело, Шанд? — Имя что-то смутно напоминало. — Не называл ли его Лиан?
— Где Лиан? Он… Он не… — Она не смогла это выговорить.
— Лиан? — Шанд склонился над ней. В голосе его звучало раздражение.
«Какие у него ясные зеленые глаза, какой проницательный взгляд». Она вдруг испугалась этого незнакомца.
— Мы вместе пришли в Туркад, — объяснила Карана. — Путешествовали вместе больше месяца. Он спас мне жизнь. Я должна знать, где он. Пожалуйста. — Она взяла старика за руку.
— В Туркаде хаос, — ворчливо ответил Шанд. — Бесполезно искать.
Она отдернула руку. Жизнь возвращалась в ее зеленые глаза, бледные щеки порозовели. Ее вид тронул Шанда.
— Почти бесполезно, — поправился он, и голос его прозвучал мягче. — Было страшное кровопролитие. Иггур захватил большую часть города. Но я постараюсь.
Он заставил ее опуститься на подушку.
— Сейчас тебе нужен отдых. Ложись.
— Кто-то должен знать, где Лиан. — Ее глаза наполнились слезами, у нее не было сил их вытирать. — Но не говори обо мне ему.
— Ему?
— Мендарку! Ничего не говори обо мне, если он спросит. Это мой враг.
Шанд вздохнул:
— Тебе нечего беспокоиться о Мендарке. Он загнан в ловушку в Старом Городе.
— Где… — У нее не хватило сил закончить. — Где я? Что со мной случилось? — Комната завертелась у нее перед глазами. — Что ты собираешься со мной делать?
— Не знаю, что с тобой случилось, — тихо ответил Шанд. — Когда я тебя нашел, ты была на волоске от смерти. Ты бредила и умирала. Я отнес тебя сюда, в безопасное место. Позже еще будет время для вопросов и ответов. — Он положил ей руку на глаза. — Спи!
Тепло и темнота успокоили Карану, все ее страхи улетучились. С тихим вздохом она погрузилась в дрему, и на этот раз ее не посетил ни один кошмар.
Шанд с минуту постоял, глядя на нее, затем, убедившись, что она уснула, тихо отворил дверь и, заперев ее за собой, вышел на улицу.
Когда Карана очнулась, было утро, и бледный серый луч солнца проникал в комнату через щель под дверью. Старика не было. Огонь в камине погас, в комнате было холодно. Она медленно села. Комната завертелась. Когда головокружение прошло, девушка спустила ноги на пол и встала. Ноги сразу же заледенели на холодном каменном полу. Она оглядела себя. На ней была рваная сорочка. Когда-то Карана была пухленькой, сейчас от нее остались только кожа да кости. Сколько же времени она провела без сознания?
Ее собственной одежды нигде не было видно, и Карана завернулась в одеяло. Шаг за шагом она осторожно приблизилась к камину. Там уселась на стул и, дрожа, уставилась на пепел. Спустя некоторое время Карана ощутила волчий голод. Она не нашла ничего съедобного в комнате, лишь на сундуке у двери стоял кувшин с водой.
Сломав пальцем лед, она попила воды, такой холодной, что заломило зубы.
Щелкнул замок. В дверь просунулась седая голова Шанда. Согнувшись, он тащил на спине большую вязанку дров — доски от двери с облупившейся зеленой краской, еще какие-то разноцветные деревяшки. Это были обломки чьего-то дома. Сердце Караны снова сдавила тоска по Готриму.
Шанд взял ее маленькую ручку. Она была ледяная.
— Почему ты не ложишься обратно в постель?
— Не могу, — прошептала она. — Я умираю от голода. Сколько ты продержал меня здесь?
— Я не держал тебя здесь, как ты выразилась, — ответил он с легким раздражением. — Я нашел тебя три дня тому назад в Большом Зале.
— В Большое Зале? Я не понимаю.
Шанд поднял крышку сундука и принялся в нем рыться.
— Нет. Да, Нелисса. Суд. Зеркало. Гонец… — Голос ее замер, воспоминания смешались.
Хлопнула крышка сундука. Шанд извлек оттуда полбуханки черствого хлеба, засохший сыр, пару луковиц, а из треснувшего коричневого горшочка — кусочки маринованных овощей, размякшие и бесцветные. Он положил еду на металлическую тарелку и, мелко нарезав, подал Каране.
— Прости, — сказал он. — Это вряд ли можно есть, но больше мне ничего не удалось достать. Я выбрал плохое время, чтобы приехать в Туркад. Ешь понемножку, иначе тебе станет плохо. Твой желудок отвык от еды.
Он развел огонь в камине, и через минуту доски весело затрещали в огне, комнату заполнил запах смолы.
— Как же я сюда попала?
— Я пошел в Большой Зал — сам не знаю почему, нашел там тебя, чуть живую, и принес сюда.
Карана посмотрела на тарелку и выбрала кусочек маринованного корешка.
— А что произошло с другими людьми на Тайном Совете? — спросила она, жуя кислый волокнистый корешок.
— Мне об этом ничего не известно, да и сейчас что-либо довольно трудно выяснить. У Иггура в руках почти весь Туркад, и скоро он захватит весь город. Мендарк все еще обороняется в крепости, но скоро и она падет.
Эти имена ничего для нее не значили: она снова их забыла.
— А как насчет… Магреты?
— Мне она незнакома. Возможно, она — одна из неопознанных мертвецов.
Карана покачала головой, которая еще болела.
— Нет, я бы непременно знала об этом. — Она тут же пожалела, что сказала это. Шанд мог понять, что она чувствительница, и продать тому, кто больше заплатит за ее дар. Ведь идет война, и цена на чувствительников высока.
— Значит, ей удалось бежать.
— Да, наверное. — Она заколебалась. — Ты разузнал что-нибудь о Лиане?
— Я говорил с одним человеком, который убирал трупы из Большого Зала. — Шанд помешал в камине.
— Почему ты возишься со мной, Шанд? Я все время спрашиваю, но ты не отвечаешь. Куда ты меня принес?
— Мы в старой части города, — объяснил Шанд. — Тут такой запутанный лабиринт улочек и такая нищета, что сюда не приходит никто — кроме тех, кому больше негде жить. Даже солдаты Иггура здесь не появляются, — правда, все может измениться, когда падет крепость. И тогда даже в этих трущобах ты не будешь в безопасности — ты похитила его Зеркало!
— Сколько у меня времени?
— Трудно сказать. Возможно, всего несколько часов.
Карана устало опустила голову на руки. Шанд продолжал еще что-то говорить, но девушка не слышала ни слова.
Она прикрыла глаза. Шанд легко поднял ее на руки и перенес на кровать. Она свернулась калачиком под одеялом и крепко уснула.
Шанд положил карту и машинально потянулся за вином. «Нет!» — сказал он себе, но через минуту взял в руки кружку и поднес ко рту. Крепкий напиток был для него утешением, но его осталось слишком мало, чтобы дать то, чего ему хотелось — туманного забвения, временного отпущения его грехов.
«Ты дурак, Шанд! Тебе следовало бы оставаться в Туллине, где ты не смог бы причинить никакого вреда».
Когда-то он был равен по силе и по уму предводителям наций, но личная трагедия заставила его отойти от дел. Давным-давно он удалился в горную
