тоже окрестили не особо…
– Слоном в этнографической лавке, – брезгливо уточнил ученый. – Мои догматики-коллеги, ни разу не бывавшие даже в пригородах Шанхая…
– А кого-то коллеги-догматики обвинили в фальсификации… – невозмутимо продолжал Валюженич.
– Ваша деликатность потрясает, коллега! Этот «кто-то», да будет вам известно, изучает живой фольклор…
Косухин с любопытством слушал перепалку ученых мужей. Похоже, они стоили друг друга.
– Могу себе представить, что я услышу, когда покажу свои последние записи! – господин Чжао хмыкнул.
– А что вы там записали? – не удержался Чиф.
Фольклорист не счел нужным отреагировать, зато Валюженич охотно объяснил:
– В Кэбэчунгу говорили, что видели всадников Гэсэра, летевших по небу куда-то на северо-запад. Гэсэра узнали сразу – по красному халату и собольей шапке. По мнению тибетцев, Гэсэр спешил на великую битву. Между прочим, если взглянуть на карту, он спешил к Пачангу.
Господин Чжао изволил фыркнуть.
– Ну и что? – не понял Косухин. – Красивая легенда!
Из-под шубы донесся тяжелый вздох.
– Понимаешь, Джон, – пояснил археолог, – по традиционным представлениям, Гэсэр и его войско не могут летать по небу. Они должны пользоваться обычным оружием, ездить верхом на конях из плоти и крови… В общем, боюсь, коллеги господина Чжао…
Тэд покосился на шубу, но оттуда не донеслось ни звука.
– В общем, могут не поверить. Кстати, я уже слыхал легенду о летящих всадниках от мистера Арцеулова. Он был знаком с кем-то из потомков Гэсэра… Что это?
Косухин прислушался. Откуда-то издалека вновь донеслось что-то, похожее на раскаты грома.
– Дядя Тэд, здесь не бывает грозы?
– Мы слишком высоко, Джон. Может, лавина. А может…
Чиф понял. Он и сам уже успел подумать, что ни лавина, ни гроза тут ни при чем. Где-то там, у самого горизонта гремели тяжелые орудия…
Следующий день оказался куда тяжелее. Лю Вэйцзян сдал окончательно, его бил кашель, обмороженное лицо горело жаром. Идти командир еще мог, хотя и с трудом, но вещи пришлось распределить между остальными. Чифу достался карабин, плечи сразу оттянуло, но идти было все же можно. Теперь двигались медленнее, кое-кто из бойцов тоже чувствовал себя скверно. А ведь идти предстояло еще немало, как минимум два дня, и то, если повезет.
К полудню товарищу Лю стало совсем скверно, теперь его приходилось поддерживать под руки. Чиф с тревогой прикинул, что если его надо будет нести, отряду обеспечен еще день среди льда. Между тем, дальний гром, доносившийся с северо-запада, усилился. Сомнений не было: там шел бой. А затем появились самолеты. Машины шли на большой высоте, направляясь с юга в сторону Пачанга. Сначала их было девять, затем показалась еще одна девятка, потом третья. Товарищ Лю, временно забывший о своей болезни, заявил, что узнает тяжелые бомбардировщики. Через час к Пачангу ушла новая волна – двадцать семь машин. Шло время, гул, доносившийся с севера, становился все громче, но самолеты не возвращались. Валюженич предположил, что летчики действуют «челноком» – отбомбившись, идут дальше на север, где находится запасной аэродром. Куда же в этом случае они летят? В пески Такла-Макана? Или еще дальше – к Челкелю и советской границе?
Косухин понял, что они опоздали. Бой у Пачанга уже начался. На этот раз Агасфер не поскупился: десятки самолетов, тяжелые орудия… С кем же все-таки идет война? Неужели с местным ополчением? Тогда почему бой продолжается так долго?
Следовало спешить, но отряд шел очень медленно. Приходилось обходить трещины, вдобавок снег стал заметно гуще и глубже. Валюженич – и тот стал чаще останавливаться. Из всего отряда бодрыми оставались Чиф и, как ни странно, господин Чжао. Теперь они шли в авангарде. Косухин несколько раз пытался заменить дядю Тэда, ссылаясь на свой тускульский опыт, но американец отшучивался, уверяя, что Чиф заведет отряд прямиком в долину Больших Ветров. Выбирать дорогу действительно стало труднее, из- под льда полезли огромные каменные зубья, трещин стало больше, вдобавок компас время от времени начинал вести себя странно. Оставалось надеяться на интуицию Валюженича и на отдаленный гул, служивший самым верным ориентиром.
Вечером едва хватило сил, чтобы открыть банки с консервами. К счастью, удалось найти свободную от снега площадку между двумя огромными скальными зубьями, защищавшими от ветра. Пришлось вновь достать аптечку и заняться больными и обмороженными, и Косухин пожалел, что не захватил с собою кое- что из медицинского арсенала Любы Бенкендорф.
Бойцы быстро заснули. Чиф, завернувшись в шубу, сидел рядом с Валюженичем, прикидывая, сколько еще осталось идти. Археолог считал, что завтра – последний день их ледяного похода. Где-то после полудня, если, конечно, ничто не помешает, отряд дойдет до края ледника, откуда начинается спуск в долину. Однако сил почти не оставалось. Странное дело, но сам Чиф чувствовал себя неплохо. Он даже не особо устал, хотя теперь нес, кроме рюкзака и скрайбера, карабин товарища Лю и кое-что из снаряжения. Косухин внезапно понял, что охотно прошелся бы ночью, чтобы к утру добраться до спуска в долину.
Валюженич задремал, Чиф хотел последовать его примеру, но вдруг понял, что не заснет. Ему незачем спать – по крайней мере еще несколько дней…
– Господин Хо…
Негромкий голос заставил вздрогнуть. Фольклорист, появившийся откуда-то из темноты, покосился на спящего Валюженича и присел рядом, пряча нос в воротник шубы.
– Господин Хо, рискну вас потревожить. Не смею вмешиваться в вопросы, так сказать, стратегии, – в голосе господина Чжао звучала привычная ирония, – но смею обратить внимание на здоровье ваших спутников…
– Вы правы, – согласился Косухин. – К сожалению, у нас нет врача.
– Зато вы набрали целую гору оружия, что весьма логично… Меня беспокоит ваш заместитель, господин Лю Вэйцзян. Ему нужны лекарства, а главное – тепло. Завтра он не сможет идти…
– Мы… мы его понесем!.. – Чиф беспомощно оглянулся, словно откуда-нибудь из черной ночи к ним могла прийти подмога. – Завтра мы уже начнем спуск, там теплее…
– Это будет не раньше, чем к вечеру. Господин Хо, вы, как я заметил, очень выносливый человек и меряете всех остальных по себе. А люди очень устали… Впрочем, что я говорю, вы думаете о великом, как и ваш тезка, знаменитый полководец Хо, о котором когда-то писал великий Ли Бо! Однако кому-то надо думать и о людях, посему рискну предложить свои скромные услуги.
– Вы врач? – обрадовался Косухин. – Что же раньше молчали?
Господин Чжао покачал головой:
– Увы, я не врач. Но в таких обстоятельствах выбирать не приходится. Я много лет изучал нашу традиционную медицину и, думаю, вполне могу заменить деревенского знахаря…
– Знахаря? – Чиф вспомнил слышанное о народной медицине. – Но ведь это – травы, заклинания…
– Не обязательно, – из глубины шубы послышался смех. – Не путайте знахаря с колдуном, господин военный! Я неплохо овладел искусством иглоукалывания. Это, конечно, не вылечит, но придаст силы. В общем, если вы не возражаете, я бы занялся господином Лю. К сожалению, он против. Господин Лю несколько путает народную медицину с феодальными пережитками…
– Пойдемте! – Чиф решительно встал, поправляя полушубок. – Он согласится.
Уговорить товарища Лю оказалось непросто. Молодой командир уверял, что чувствует себя лучше и, кроме того, не желает участвовать в магических обрядах, которые являются ни чем иным, как родимыми пятнами проклятого прошлого. В конце концов Чиф попросту приказал, после чего Лю Вэйцзян сдался, и Косухин с некоторым облегчением оставил командира наедине с господином Чжао, уже успевшим достать все необходимое – таблицу, расчерченную разноцветными чернилами, и короткие костяные иглы.
Чиф вышел наружу, за черные зубцы скал. На севере, у невидимого Пачанга, не стихала канонада. Ему даже показалось, что небо у горизонта не черное, а белесое. Вспомнилось виденное несколько ночей назад
