Вокруг метались люди, но Сергей ничего не слышал, не понимал. В нем словно ожило нечто чуждое, страшное. Поздняков, мотая головой – перед глазами пульсировали разноцветные искорки, – на четвереньках дополз до обочины дороги, схватился пальцами за грязную, пыльную траву. Попытался уцепиться за нее, прижаться к земле. Он не понимал, что происходит. Мир деформировался, стал другим. Позднякова вновь стошнило. Он откатился в сторону, перевернулся на спину, часто-часто дыша, и стал смотреть в небо.
Мозг. Мозг бился в черепной коробке – испуганным комочком. Пульсировал, кричал, пытаясь о чем-то предупредить… Сергей не понимал.
…Небо. А говорят – будто неба нет. Дураки… Небо – это дверь. И вот сейчас, когда она открыта… Дураки! Попробуйте сказать, что двери нет. Слепцы! Просто дверь можно видеть лишь тогда, когда она распахнута. Потому вы и говорите, что неба нет, над головой только воздух…
Поздняков попытался защититься ладонью от внимательных, все понимающих глаз, которые пристально смотрели на него через открытый проход. Он не выдержал – чужие огромные зрачки были наполнены страданием и болью. Жесткой энергией, которую Сергей не способен был вынести, принять.
Рука задергалась, забилась в придорожной пыли. Обмякла. Сергей Поздняков потерял сознание.
Олег Борисович Вербинский – высокий худощавый мужчина, с седыми волосами и маленькой аккуратной бородкой – тихо вздохнул. Он немного устал ждать реакции хозяина кабинета, но боялся слишком явно демонстрировать это. Вербинский очень долго присматривался к персоналиям, выбирал надежного партнера. Теперь, когда депутат Госдумы изучал материалы, предоставленные гостем, суетиться не следовало. Олег Борисович указательным пальцем нажал на дужку на переносице – поправил золотые очки, которые чуть сползли к кончику носа. Гость еще раз внимательно оглядел хозяина кабинета, в сотый раз прикидывая: на ту ли лошадь поставил?
«Дмитрий Александрович Колотилов, 45 лет, – вспомнились строки досье, подготовленного частным детективным агентством. – Неоднократно замечен в „покровительстве“ интересующим его коммерческим структурам…» Теперь Вербинский сидел в кабинете депутата Госдумы и мог составить о Колотилове более подробное мнение, уже на основе «плотного» личного контакта.
Дмитрий Александрович был грузным голубоглазым мужчиной с большим животом – видимо, не привык ни в чем себе отказывать. Двойной подбородок, обвисшие щеки. У депутата оказалась странная привычка надувать их, а потом выпускать воздух через щелочку в губах – когда Колотилов беседовал с посетителем и хотел сделать паузу. А еще – неприятное свойство обильно потеть и привычка прихлопывать подошвами ботинок по полу, размышляя над проблемой. Таков политик, на которого он, Вербинский, сделал ставку. Не ошибся ли?
– Ну что ж… – Дмитрий Александрович отложил бумаги в сторону, посмотрел на гостя. – Ну что ж, дорогой Олег Борисович…
И Колотилов вновь набрал воздух, с шумом принялся выпускать его через узкую щелочку губ. Врач терпеливо ждал.
– Знаете, – наконец сказал депутат. – Тут много написано, и мне – человеку несведущему в данной проблеме – кажется, что все очень серьезно.
– Это действительно очень серьезно, – подтвердил Вербинский и еще раз ткнул себя пальцем в переносицу – поправил очки.
– Да… – политик помедлил и вдруг покраснел. – Понимаете, Олег Борисович… Я действительно ничего не понимаю в этих вопросах. Давайте попробуем разобраться вместе. Вот, например, вы пишете в докладе про генно-модифицированные продукты. Так?
Вербинский кивнул.
– А я плохо понимаю, что сие значит. В последнее время об этом много говорят. Журналисты – те вообще с цепи сорвались. Бывает, такие ужасы насочиняют… Кстати, пострашнее, чем у вас тут, в отчете.
– Я не планировал никого пугать, – кротко улыбнулся Вербинский. – Моя задача: не беллетристикой заниматься, а четко отображать ситуацию. Что и было сделано в докладе.
– Хорошо, хорошо! – Колотилов похлопал ладонью по столу, останавливая собеседника. Взял в руки один лист. – Попытаемся разобраться. Вот тут, Олег Борисович, вы ссылаетесь на доклад Гринпис, приводите список компаний, производящих генно-модифицированные продукты. Смотрите, в перечне присутствуют: «Nestle», «Unilever», «Hershey’s», «Coca-Cola», «McDonald’s», «Danon», «Cadbury», «Mars», «PepsiCo». И мне становится плохо, честное слово. Вы представляете, какую долю российского рынка занимают эти компании? Видели хоть одного ребенка, который ни разу не ел батончик «Марс» или не пил «Кока-Колу»?
– Все едят, – тут же подтвердил Вербинский. – В крупных городах – все.
– И никто не умирает, – закончил мысль Колотилов. – Тогда в чем проблема, Олег Борисович? Конкретно с этими продуктами?
Вербинский шумно выдохнул, разочарованно глянул на собеседника, понимая: суть доклада «просвистела» мимо сознания депутата.
– Стоп! – Колотилов вновь покраснел, вытер лоб платком. – Давайте сделаем вот что… Давайте начнем, так сказать, от печки. Объясняйте все подробно, по порядку. Что такое генно- модифицированные продукты, в чем их опасность?
Врач улыбнулся, поерзал в кресле. Депутат ничего не понял, это факт. Но, по крайней мере, он готов был потратить время на то, чтоб разобраться в вопросе. Это хорошо. И Олег Борисович начал «от печки», как если бы перед ним сидели несмышленыши-первокурсники…
– Генетически модифицированные продукты невозможно отличить от обычных ни на вкус, ни на цвет, ни на запах. «Генетически модифицированный», или, по-другому, «трансгенный», продукт – это продукт, полученный из животного или растения, в которые с помощью методов генной инженерии был введен чужеродный ген.
В результате, трансгенные организмы приобретают некие – полезные на первый взгляд – свойства. Например, картофель становится токсичным для насекомых. Чаще всего целью генетической модификации является получение суперустойчивости сельскохозяйственной продукции. Однако такие «генные вмешательства» не всегда оправданны. Знаете анекдот: что получится, если скрестить ежа и ужа? Получится колючая проволока…
Шутки шутками, но ученые скрещивают помидор с… глубоководной акулой. При этом у томата не растут плавники или хвост, он остается привычным для нас овощем, но зато приобретает замечательное свойство: хранится при комнатной температуре около полугода.
В картофель «монтируют» ген бактерии, чей яд смертелен для колорадских жуков, и по этой причине вредители не могут съесть урожай – у насекомых растворяются стенки желудка. Еще пример. Модифицированные соя и кукуруза выживают там, где от пестицидов погибают самые стойкие сорняки. Представляете? Сельскохозяйственные угодья поливают такой «химией», что сорняки на полях дохнут, а кукуруза остается!
Обычная спелая дыня быстро теряет свои потребительские качества, становится противно мягкой, невкусной. Ее генно-модифицированная сестра способна лежать месяцами, не теряя вкуса. Бананы, побывавшие в руках генетиков, не собирают зелеными. Ведь не секрет, что обычно их снимают недозревшими. Они доспевают в трюмах судов, пока едут в Евразию. Здесь все по-другому – урожай собирают спелым. Кроме того, модифицированные бананы не темнеют, даже если с них снять кожуру.
Естественные оригиналы проигрывают растениям-мутантам и по способности противостоять низким температурам, повышенной влажности, засухе, и по способности сопротивляться болезням, вредителям. И, конечно же, модифицированные растения дают гораздо больший урожай.
Нетрудно понять, что набор таких качеств чрезвычайно выгоден компаниям,
