Итак, Россия, взбудораженная затянувшейся, неудачной, довольно абсурдной для нашей страны войной, погрузилась в политическую нестабильность, которая в свою очередь усугубила социальные противоречия, все это было помножено на роковые ошибки Николая II, и вот Гражданская война началась, страна раскололась на несколько противоборствующих станов, основными из которых являлись, разумеется, Красная и Белая гвардии. Образовались фронты внутренней войны, поскольку часть территорий находилась в руках новой власти, то есть под контролем красных, часть удерживали белые, которые, к сожалению, терпели в первую очередь моральное поражение, постепенно обретавшее черты краха. Белая армия сдавала позиции, коммунистические советы брали инициативу в свои руки, заявляя о себе как о субъекте политики, причем способном предложить новый проект, формулирующем четкую доктрину прорывного развития, переустройства страны, создания новой социальной реальности.
Западным странам, и в том числе Соединенным Штатам это не нравилось, они питали ненависть к коммунистическим движениям в мире, как и к любой другой политической волне, способной ограничить власть магнатов и финансово-олигархических кланов, которые как уселись на шею своим народам, так слезать-то не собирались, а намеревались вечно тянуть соки из подчиненных классов; и потому коммунизм был для властных слоев Англии и США ненавистным врагом. Но помимо идеологического разреза был и сугубо политический (и он в данный момент являлся главным), ведь американцы и англичане не хотели видеть Россию в качестве сильной и влиятельной мировой державы, а жаждали спровоцировать ситуацию, которая поможет раздробить Российское государство на несколько частей, покончить с ним как с субъектом мировой политики, породив вместо него лишь объекты политического действия, то есть такие образования, которыми можно манипулировать.
Не дожидаясь исхода войны, западные державы уже принялись делить «шкуру неубитого медведя», собрали специальную конференцию, на которой расчертили по карте сферы влияния на территории бывшей Российской империи. Англия, к примеру, хотела «застолбить» за собой Кавказ, южнороссийские области и север, Франция разевала рот на Украину и Крым, американцы не ровно дышали в сторону Дальнего Востока и Сибири, японцы тоже имели виды на дальневосточные регионы. Секретный договор о разделе сфер влияния на территории России был подписан 3 декабря 1917 года, а уже в январе следующего года начались активные диверсионные действия Англии и США. Всего в интервенции участвовало четырнадцать стран, однако наиболее масштабными и циничными были действия англичан и американцев.
Любопытно, но правительства Англии, Франции и США брались «помогать» не только Белой армии, ведь, было дело, сотрудничали и с коммунистической властью, контактируя, к примеру, с Троцким, который являлся, по сути, шпионом США. Американцы и англичане поначалу вполне готовы были признать власть большевиков и новое государство (и в окружении Вильсона велись такие разговоры), готовы были наладить с большевиками дипломатические и прочие связи, как они сделали это с Временным правительством Керенского. Но потом во властных кругах США и Англии возобладала линия деструктивной политики в отношении России, направленная на максимальное ослабление страны, на признание лишь такой политической реальности, которая обуславливала бы абсолютно подконтрольную (силам запада) власть на территориях России. И американцы с англичанами умело воспользовались осложнениями в отношениях со своими же бывшими протеже (повторюсь, Троцкий первоначально — американская креатура, и он, кстати сказать, готов был одобрить иностранную интервенцию и дать на нее официальное согласие правительства, но ЦК выступило резко против, и интервенты вторглись без согласия московских властей, начав фактически агрессию).
Разрыв с советским правительством, вернее, непризнание его легитимности страны Запада использовали для активизации откровенно враждебной, подрывной деятельности против России, для провоцирования хаоса на ее территории, теперь уже открыто перейдя к интервенции, к банальной агрессии, направленной на захват позиций в регионах, которые определили как «свои» сферы влияния.
По большому счету, на Белую-то гвардию запад плевал! Запад хотел лишь получить золото, которое удалось захватить Колчаку. Ни Англия, ни Франция, ни США не рвались создавать условия для быстрой победы белогвардейских сил, скорее наоборот, Западные державы стремились подавить их чужими руками, погрузив в котел братоубийственной войны, вернее, обескровить все сколь-нибудь влиятельные политические силы, превратив Россию в бесхозное пространство, богатства которого можно спокойно и нагло грабить.
Подтверждением этим словам является тот, к примеру, факт, что не только в политических документах, стратегиях, записках и прочем, рождавшихся в Вашингтоне и Лондоне в данный конкретный период, но даже в исторических исследованиях, написанных, замечу, в разное время, белогвардейцы представляются всего лишь фоном, а основное внимание уделяется внутриполитической борьбе стран- интервентов, деятельности интервенционистских войск и т. п. В большинстве книг зарубежных авторов, специально исследующих интервенцию, ее цели и задачи рассматривают именно так, то есть в ключе извлечения политических выгод, а не в русле спасения Белого движения в России. К числу таких книг можно отнести труды Дж. Уайта, Б. Унтербергера, Р. Голдхурста, Дж. Силверлайта [65]. Если белые правительства играют роль в изысканиях Дж. Кеннана или Р. Уллмена, то в основном как объекты, а не субъекты международной политики. Характерно, что они специально не исследовали белую внешнюю политику — точка зрения проигравших и сошедших с исторический сцены не вызывала у них интереса [66].
Понятное дело, что в кабинетах Белого дома никто благородных порывов не лелеял и иллюзий не питал, господа занимались делом, то есть просчитывали варианты более ловкого ограбления России и ослабления ее потенциала.
Исходя из стратегической линии Лансинга и решений Парижской конференции, советник президента Вильсона полковник Хауз так определил американскую политику в отношении России: «1. Признание временных правительств, которые создались или предполагалось создать в различных районах России. 2. Предоставление помощи этим правительствам и через эти правительства». Кавказ предлагалось рассматривать как часть Турецкой империи, а в отношении Средней Азии — предоставить одной из держав «ограниченный мандат для управления ею на основе протектората». Что касается Сибири, то там, в зоне своих особых интересов, американцам хотелось бы видеть отдельное от Великороссии правительство [67]. На Дальнем Востоке Соединенным Штатам, равно как и странам Антанты, приходилось учитывать еще и позицию Японии, также имевшей свои интересы в этом регионе. В конечном итоге самураи там переиграли всех, и если бы большевики не победили, то… [68]
Хорошо знавшие обстановку на месте американские дипломаты настаивали на необходимости скорейшего вторжения и давали правительству конкретные рекомендации. 21 февраля американский посол в России Фрэнсис отправил госсекретарю Соединенных Штатов Лансингу телеграмму: «Я серьезно настаиваю на необходимости взять Владивосток под наш контроль, а Мурманск и Архангельск передать под контроль Великобритании и Франции…» [69].
Трудность — небольшая, правда, заключалась в том, что никаких формальных юридических оснований вводить свои войска на русскую территорию у Соединенных Штатов не было. Конгресс США войну Советской России не объявлял, администрация Вильсона никаких заявлений о разрыве дипломатических отношений с РСФСР не делала — хотя бы по той простой причине, что отношения отсутствовали в принципе, никаких обращений о присылке американских войск из России правительство в Вашингтоне не получало. Надо было как-то замаскировать акт агрессии против иностранного государства. Как показывает вся история ХХ века, в таких случаях в США немедленно вспоминают об интересах рассеянных по всему свету американских граждан и сохранности американского имущества. Так и в этом случае: правительство США тут же вспомнило об американских складах военного имущества, которые надо было охранять, и о 70-тысячном чехословацком корпусе, которому неплохо было бы помочь в его продвижении по Транссибирской магистрали [70].
Об этом корпусе разговор особый. Все знают о том, что находившиеся в Сибири чехословаки хотели вернуться на родину, заключили уже об этом соглашение с местными органами Советской власти, но по малопонятной причине вдруг подняли мятеж. Однако менее известно, что не кто иной, как американский генеральный консул в Иркутске Гаррис, вмешался в ход переговоров, заверил чехов и белогвардейцев в том,
