Или ещё такое, что будто и не читаешь, а оно как-то само получается.
— За это — спасибо, — говорил папа и снова открывал учебник.
Сергея Кудрявцева Михаил Шевелёв не видел теперь по нескольку дней.
При первой встрече Сергей Кудрявцев весело сказал:
— Такое, брат, кумекать начал, — сам своей башке удивляюсь. Это мне высшая школа, что другим университет! А ты как?
Шевелёв ответил:
— Мне до высшей школы далековато. В средней покряхтываю.
При второй встрече Сергей Кудрявцев ещё веселее сказал:
— Ух, и жизнь! Ещё деньков пять — и готова у нас модель. А машину построят, — соображаешь, какой переворот в нашем деле будет?
Шевелёв ответил:
— Чересчур горячая у тебя голова, Сергей.
— Зато, пока твою разогреешь, — тонну угля сожжёшь!
При третьей встрече Сергей Кудрявцев торжественно заявил:
— Завтра у нас модель заработает. Дадим полную нагрузку. Неужто у тебя, у дьявола, душа не просит поинтересоваться?
Михаил Шевелёв спросил:
— С раствором будет кирпич класть?
— А как же!
— Гм, тогда надо посмотреть.
Маринка и Лёва в начале отпуска Кудрявцева бегали к Журавленко каждый день. При них из таинственной многослойной обёртки была извлечена самая важная часть модели.
Журавленко делал её медленно, долго и укутывал, как ребёнка, чтобы не пылилась. Теперь она была готова.
Маринка даже прищурилась от восторга:
— Ух, блестит! Ну бывают же такие красивые машины!
Лёва хотел понять, как она устроена. Куда там! Сразу не только не поймёшь, — не рассмотришь. Вот это поднимаются трубы и образуют такие арки. А что это за длинный выступ среди косых переплётов? И зачем под ним кабина?
Журавленко спросил:
— Видишь кирпичеукладчик?
— А где он? Куда смотреть?
— Да вот, под носом, — сказал Журавленко.
Он щёлкнул пальцем по выступу. В нём открылась дверца и вылетел кирпичик меньше спичечной коробки. Лёва вспомнил, что в точности такой взвешивал Журавленко на аптекарских весах.
Кирпичик вылетел — и дверца сама захлопнулась…
Понятно, что Лёве с Маринкой не хотелось уходить оттуда, где им всегда было интересно, где каждый день было что-то новое. Сергей Кудрявцев, увлёкшись работой, забывал их вовремя выпроводить. Кончилось дело тем, что у Маринки и Лёвы часто замелькали в тетрадках тройки, и мамы запретили ребятам даже к дому Журавленко подходить.
Но когда Лёва услышал, что завтра модель заработает, он начал уговаривать своего папу взять его и Маринку с собой, ну на час, на полчаса! Хотя бы увидеть момент пуска модели!
И Сергей Кудрявцев не устоял. Он согласился взять их завтра с собой.
Глава восемнадцатая. Поддержите её!
— Да, да, войдите, — послышался голос Журавленко.
Вошли Сергей Кудрявцев, Маринка и Лёва.
За ними, в первый раз, в комнату Журавленко вошёл Михаил Шевелёв. Сделал шаг от двери, постоял, осмотрелся… В нём начала подниматься жалость к человеку, который шесть лет бился, чтобы сделать своими руками то, что якобы могло заменить руки таких мастеров, как он, Шевелёв.
Михаил Шевелёв старался не смотреть на Журавленко, — так на него он сердился и так жалел годы его усилий, которые заранее считал напрасными.
Башня стояла посреди комнаты и снова почти что упиралась в потолок. Она была соединена с главной частью модели.
Журавленко, лёжа на полу, смазывал оси низеньких колёс, на которых модель передвигалась.
Он быстро поздоровался и показал на стул, на подоконник, — мол, пожалуйста, садитесь, смотрите, только не мешайте.
Михаил Шевелёв сел на подоконник. Лёва и Маринка стояли рядом. Им не сиделось.
Журавленко закончил смазку, медленно обошёл модель, осмотрел.
— Можно начинать? — спросил Сергей Кудрявцев.
— Погодите. Приготовьте контейнер.
Лёва увидел рядом с собой открытый ящичек. В нём лежали маленькие кирпичи. У ящичка была дверца с рычажком. Лёва догадался, что это и есть контейнер, и отнёс его папе.
Возвращаясь к окну, Лёва заглянул в глазок одной из труб модели, что-то заметил и схватил Маринку за руку:
— Смотри!
Маринка заглянула в глазок и просияла:
— Наши?
— А то не видишь!
— Папа, — зашептала Шевелёву Маринка. — Видишь, внутри сцеп ленные проволокой платформы? Это мы проволоку загибали!
Журавленко тянул от модели к штепселю электрический шнур.
— Можно, — сказал он Сергею Кудрявцеву.
Кудрявцев несколько раз повернул рукоятку — и башня с моделью на глазах начали укорачиваться. Когда стали совсем низенькими, Журавленко сказал:
— Так. Контейнер на место. Включаю.
Кудрявцев поставил контейнер под воротца башни, и Журавленко воткнул вилку в штепсель.
Тотчас послышалось ритмичное пощёлкивание. Спустился крюк, подцепил контейнер, через секунду бросил его пустым на то же место. А с другой стороны модели брызнул на разостланную по полу фанеру раствор, и начали ложиться кирпичи так быстро, что уследить было невозможно.[1]
Кирпичеукладчик со всей моделью двигался по комнате туда и обратно, каждый раз оставляя точно уложенный ряд в два с половиной кирпича толщиной.
Михаил Шевелёв рванулся от окна к кирпичеукладчику.
Стена поднималась всё выше.
Вместе с нею поднимались машина с башней.
И вместе с ними поднимался склонившийся над кирпичеукладчиком Михаил Шевелёв.
Он ревниво и строго следил, как наращивалась стена.
Через несколько минут он так же строго сказал:
— Не верил. Виноват.
Журавленко и не слышал. Он подошёл к поднимавшейся вместе с кирпичеукладчиком кабине и нажал на ней кнопку.
Кирпичеукладчик продолжал двигаться вдоль стены, но перестал укладывать кирпичи. Он делал
