узилища. Благодаря своему отцу, подарившему ей Ключ-ото-Всего, она могла сбежать откуда угодно и когда угодно. Могла избежать всего – помимо своего проклятия.
«Так просто я не дамся».
Отдать ключ было равносильно тому, чтобы начертить маршрут своего падения, и ей это было отлично известно. Отец знал, что ослабнет, когда отдавал ей ключ, но сделал это. Чтобы возместить свое отсутствие большую часть ее жизни, чтобы доказать, что действительно любит ее.
К ее ужасу он быстро начал сдавать. Спустя столько лет он стал своей тенью. Он не помнил, кем он был, чем занимался в течение своей долгой жизни, или то, что у него была жена. Он едва ли мог позаботиться о себе. А из-за того что Анья оставила Фемиду гнить в тюрьме, матери Аньи пришлось о нем заботиться.
Однако, как нравилось думать их дочери, оба были счастливы. Дисномия – потому что у нее был нуждающийся в ней мужчина, который не презирал ее. Тартар – потому что тюрьма и его стерва-жена более не держали его на привязи.
Анья превратит отцовскую жертву в объект торга в своей войне с Кроном, потеряв все достигнутое. Если она отдаст ключ, то снова станет уязвимой. Ее силы пропадут. Ее память будет стерта. Ее способность избежать любых оков исчезнет.
Будь проклят Крон. Она очень хотела, чтобы он никогда не прознал про ключ, но догадалась, что он видел, как владевший с детства ключом Тартар отдал его ей. В конце концов, они были замкнуты в одной тюрьме, так что это имело смысл. И если бы она не воспользовалась ним для освобождения своих родителей, когда Крон посадил их под замок, бог, скорее всего, позабыл бы про него. Но она использовала его, и вот что из этого вышло.
«Кошка и мышка» пробормотала она.
По большей части Крон хотел отнять у нее ключ, чтобы она не смогла опять его использовать против него. Она пыталась объяснить ему, что ей плевать на остальных богов и что она не вернется к тюрьме. Будучи сам божеством, которому нельзя доверять, он не поверил и ей. И положа руку на сердце, он поступил разумно. Запри он снова ее родителей, она бы запросто вернулась и вытащила их.
Хмурый Люциен появился перед нею.
«Анья?»
«Готов немного повеселиться?» не дала ему времени ответить. Отягощенная цепями она перенеслась на переполненную проезжую часть улицы Нью-Йорка – его наверняка переедут; затем в стрип-клуб для голубых в Италии – его наверняка облапят; потом в зоопарк в Оклахоме – слоновье дерьмо наверняка восхитительно на вкус.
«Наслаждайся» с удовольствием пробормотала она.
Анья перенеслась в последний раз туда, откуда начала: в его дом на островах. Люциен по-прежнему шел по ее следам. С быстротой молнии она спрятала цепи под кроватью и взвесила на ладони свои электрошокер.
Когда она распрямилась, он был тут, прямо перед нею. У нее захватило дух. Он был по-прежнему хмур, зубы оскалены и остры, Смерть светился в его глазах. На его ноге кровоточил порез, и несло от него как от выгребной ямы.
Она сморщила носик.
«Наступил на что-то?» невинно поинтересовалась девушка.
«А это, плевать» Угрожающе ступил к ней. «Вот что меня действительно заботит, так это наехавшее на меня такси. Потом приземление на колени к голому мужику, у которого была эрекция. У него была эрекция, Анья!»
Она ухмыльнулась. Просто не могла ничего с собой поделать.
«Сейчас же» продолжал он тем же возмущенным тоном, «ты расскажешь мне зачем побывала в моей комнате в Буде»
«Нет. Не скажу» расплываясь еще шире в улыбке, она занесла руку и ударила его током.
Все это тело содрогнулось, на лице застыло возмущение и мука. Лишь когда закончился заряд, она опустила оружие. Ее жертва должна была быть оглушена.
«Анья!» прорычал он.
Осторожно, чтобы лицо не выдало ее, она выхватила две серебристые метательные звездочки и запустила в него. Жужжание было единственным предупреждением перед тем, как они впились ему в сердце.
Он взвыл.
«Снова в сердце? Куда подевалась твоя оригинальность?» Морщась от боли он вынул их и отбросил на пол. «Не стоит разводить грязь, Анья»
«Черт возьми, стоит» Она бросила новую звезду.
Он пригнулся, и крошечное лезвие просвистело над его плечом. Еще шаг в ее сторону. Храбрец.
«Почему ты не можешь отдать Крону ключ?»
«Почему ты не можешь выбрать меня вместо Крона?» выкрикнула она. «Почему не можешь выбрать меня, а не своих друзей?»
О, боги. Она действительно это ляпнула? Вот так вот скулила? Краска бросилась ей в лицо. Конечно, он выбирает своих друзей. Она может желать обратного – даже в ночь, когда Эшлин пожертвовала собой ради Мэддокса, Анья мечтала, что и Люциен захочет сделать подобное ради нее – но мир был устроен иначе. Любовницы, неважно разделили ли они постель или нет, приходили и уходили. Друзья же оставались навечно.
Люциен помедлил.
«Из того что я знаю, Анья, ты забудешь обо мне завтра. Зачем я буду рисковать всем, что мне дорого, ради нескольких дней с тобою?»
«Потому что я того стою, проклятье!»
Глупо, эгоистично, но ей хотелось услыхать, что он пойдет на все ради нее, неважно сколь мало или много времени они проведут вместе.
Наказание. Ад. Муки. Все вместе взятое.
«Я могла бы помочь тебе найти те артефакты. Я могла бы помочь тебе сразиться с Гидрой. Я могла бы помочь тебе найти этот богами проклятый ларец»
Его плечи слегка поникли.
«Я знаю»
Ее боль усиливалась. Он лучше убьет ее чем, во-первых, рискнет получше узнать и возможно увидеть, как однажды она уйдет от него; во-вторых, примет ее помощь.
С низким рычанием в горле она запустила новую звездочку. На этот раз он не был достаточно быстр, и та врезалась ему в уже пораненное бедро.
«Проклятье, Анья» Он вырвал звездочку и отбросил в сторону, хотя мог кинуть в нее. «Остынь»
«Остынь? Ты серьезно?»
«Да»
Срань небесная.
«Хочешь убить меня – придется постараться»
«Хорошо» Сузив глаза, он позволил своим длинным ногам покрыть остаток расстояния между ними.
Она перенеслась в гостиную, но он оказался сразу за ней. Она обернулась и отпрыгнула, повалив меж ними журнальный столик. Он просто поднял его и отбросил. Стекло разбилось от удара, осколки разлетелись по всей комнате. Деревянные ножки превратились в щепки.
Почему, почему, почему мощь его целеустремленности и силы возбуждали ее? Именно сейчас? Однако она не позволит этому возбуждению повлиять на нее. С самого начала он только и делал, что оскорблял ее, разбивал надежды и игнорировал чувства. Он заслужил всю боль, что она ему причиняет.
«Если мы будем биться, то пусть это будет честный бой» сказал он и исчез.
У нее не оказалось достаточно времени, чтобы гадать, куда он подевался.
Он появился через миг с двумя мечами. Бросил один ей – она поймала его за рукоять. Тяжел, но это не станет проблемой. Она намного сильней, чем выглядит.
«В чести нет веселья» сказала девушка, помахивая грозным орудием.
«Попробуй. Ты можешь быть удивлена»
«Ты серьезно хочешь биться на мечах с девушкой?» Она постаралась вложить достаточно осуждения в свой голос, чтобы пристыдить его, хотя сама дрожала от восхищения. Сможет он победить ее?
«Ты вряд ли обычная девушка, так что да. Я хочу биться с тобой»
«Сочту это за комплимент, Цветочек»
«Так и было задумано»
Люциен через миг оказался рядом. Она подняла меч, парируя, и металл звякнул о металл. Сила удара заставила ее запнуться. Он продолжал наступать, отталкивая ее назад, быстрыми и непрекращающимися ударами, но она сумела увернуться в сторону, замахнуться и порезать его рубашку. Ой, плоть также.
Кровь пропитала хлопок, что прилип к его животу. Поток быстро прекратился, и рана, как она подозревала, закрылась. Проклятые бессмертные вояки и их сверхъестественные исцеления! Из-за того, что они были созданы для сражений, они исцелялись даже быстрее богов.
«Удача» сказал он.
«Талант» Бряц. Она бросила в него вазой в форме лилии, и та разбилась о его грудь. Капли багрянца выступили, смешиваясь с капавшим с висков потом.
«Посмотрим»
«Стоит ли нам беспокоиться о посетителях?» поинтересовалась она, уклоняясь, когда он приблизился к ней.
«Это место было избрано из-за его отдаленности. Более того мы хорошо заплатили, чтобы нас игнорировали, несмотря на то, какие звуки могут тут раздаваться» Он отпрыгнул, обезопасив живот от ее выпада.
«Ну разве ж ты не Умни МакУмноштан?!» Она взмахнула по низу, целясь в его щиколотки. Сбить его было бы забавно.
К сожалению, он подпрыгнул. Они начали танец из выпадов, парирований и отступлений, двигаясь по всему дому. Бах. Что-то упало на пол и разлетелось в щепки. Бух. Что-то последовало за ним.
За пятнадцать минут диван и кресла были уничтожены, как и все пуфики и даже телевизор. Шторы сорваны, а в стенах появились дыры. Еще немного и приедет полиция. Анья тяжело дышала, утомляясь, но сумела-таки порезать Люциеново предплечье, голень и опять живот.
