— Нравится учиться?
— Да так, — Катька неопределенно пожала плечами, но тут же, словно спохватившись, поправилась: — Очень нравится!
— А Наташе?
— Что — Наташе? — не поняла Катька.
— Нравилось учиться?
— Ну, если бы не нравилось, она бы бросила, — ответила Катька.
— Логично, — согласился Карташов. — Хотя и не всегда так. А скажи, Катя, вы виделись сегодня на занятиях? Я имею в виду в институте.
— Нет… У нас не было сегодня занятий, потому что идет сессия, занятия уже закончились, и теперь мы готовимся к экзаменам. Как раз завтра должны были сдавать русскую литературу… — голос у Катьки снова задрожал.
— Наташа никуда не собиралась сегодня перед спортивным центром?
— Н-нет, — ответила Катька.
Карташов налил ей из графина воды, Катька сделала несколько глотков и уставилась в пол.
— Катя, ты понимаешь, что случилось несчастье — твоя подруга отравилась. И я не думаю, что она сама это сделала.
— Вы… Вы хотите сказать, что ее убили? — пролепетала Катька и вдруг разрыдалась.
С ней буквально началась истерика, пришлось даже позвать Дмитрия Нестерова, который вколол ей успокоительное. После этого Катька немного затихла, стала какая-то вялая и поникшая. На все вопросы она отвечала односложно, порой даже не вдумываясь в их смысл.
— Катя, — продолжал биться Карташов, — вот вы учились в институте. Стипендия там небольшая. Откуда у вас деньги на то, чтобы посещать довольно дорогой спортивный центр?
В глазах у Катьки мелькнул испуг, тут же сменившийся чем-то похожим на ненависть.
— Это не ваше дело! — резко ответила она. — Нам родители присылали!
— Кем же работают ваши родители?
— Это не ваше… — хотела повторить Катька, но осеклась. — Извините меня, — тихо сказала она. — Я сама, правда, ничего не понимаю. Я ничего не знаю, отпустите меня.
— У Наташи был парень?
— Нет.
— Почему?
— Она… Ей некогда было, она училась много.
— А с кем-нибудь дружила, кроме тебя?
— Нет.
— Какое постоянство! — усмехнулся Карташов. — Скажи, где она жила?
— Мы жили вместе. Снимали квартиру на Провиантской.
— Квартиру, не комнату? — уточнил Карташов.
— Да, отдельную квартиру.
— И что, к вам никто туда не ходил?
— Практически нет.
— Ты не находишь, что такой затворнический образ жизни несколько нехарактерен для молодых, привлекательных девушек?
— Каждый живет как хочет! — в глазах у Катьки снова сверкнула ненависть. — И оставьте меня в покое.
— Я и рад бы, да не могу, — спокойно ответил Карташов. — Служба обязывает. Мне важно узнать, кто убил твою подругу, а тебе, по-моему, нет…
— Что вы несете? — снова закричала Катька. — Вы еще скажите, что я желала ей смерти!
— Я этого не говорю. Ладно, Катя, на сегодня я действительно оставлю тебя в покое. Но только на сегодня. Тебя вызовут в отделение, и мы поговорим уже там. А сегодня сможешь ехать домой.
Катька с облегчением вскочила со стула и поспешила к двери, даже не попрощавшись ни с Карташовым, ни с Альбиной, ни с Ларисой.
— Девчонка явно чего-то боится, — сказала тем временем владелица «Чайки».
Карташов согласно кивнул.
— Ты думаешь, она что-то знает? — встрепенулась Альбина. — Тогда почему ты ее отпустил?
— Потому что сейчас она заупрямилась и явно ничего не скажет. А вот когда посидит одна, потрясется от страха — если она действительно напугана, — то потом сама расскажет. В отделении. Я и в самом деле ее туда вызову официально.
— Слушай, Олег, — вступила Лариса. — Давай я съезжу к ней сегодня. И поговорю наедине, может быть, мне она что-нибудь скажет!
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — покачал головой Карташов. — Наоборот, как я понял, с ней не нужно церемониться. Ее нужно тащить в отделение, разговаривать предельно жестко, давить и выжимать информацию. А все эти сюси-пуси только помешают. Она возомнит о себе бог знает что и вообще не станет ничего говорить.
— Возможно, ты и прав, — согласилась Лариса.
— Ну что, допросы остальных ты слушать не хочешь? — вставая, обратился Карташов к жене.
— Нет. Не хочу. Я действительно думаю, что мне лучше поехать домой, — тихо проговорила Альбина.
— Тогда езжай, я тебе попозже позвоню, — сказал Олег.
Альбина уже поднялась, когда вдруг дверь раздевалки распахнулась и в нее вошел один из оперативников. Из-за его спины выглядывала лисья мордочка Ленки Сорокиной.
«Этой-то что еще нужно в моей раздевалке?» — недовольно подумала Альбина.
— Олег Валерьянович, — откашлявшись, начал молодой оперативник. — Тут вот новые обстоятельства открылись…
— Какие еще обстоятельства, говори быстрее, — нетерпеливо сказал Карташов.
— Да вот говорят, что… хм… — он бросил на Альбину осторожный взгляд. — Ваша жена поила убитую кофе. Буквально за несколько секунд до ее смерти.
Альбина аж задохнулась от возмущения. Значит, Сорокина припомнила, что они с Наташкой в перерыв сидели у Альбины в раздевалке и пили кофе, и теперь наговорила милиционерам, что та могла ее отравить! Это уже переходило все границы ее интриг… Такого Альбина совсем не ожидала от своей коллеги, как бы к ней ни относилась.
Карташов недоуменно уставился на оперативника, потом перевел взгляд на Альбину.
— Олег, я видела, что она плохо себя чувствует, — быстро проговорила та, — поэтому и пригласила ее во время перерыва попить кофе и заодно предложила пойти домой. Мы пили один и тот же кофе, и я, как видишь, жива и здорова.
— Где банка? — хмуро спросил Карташов.
Альбина быстро сгоняла в комнату отдыха, не обращая внимания на присутствующих там, схватила банку с кофе, которой они с Наташей пользовались, и принесла ее в раздевалку.
— Возьми, — Карташов протянул оперативнику банку, и тот упаковал ее в полиэтиленовый пакет.
— А чашки где? — спросил оперативник.
— Чашки… Я их помыла, — вспомнила Альбина.
— А зачем? — прищурившись, спросил тот. — Разве это входит в ваши обязанности?
— Нет, не входит! — уже разозлившись не на шутку, выкрикнула Альбина. — Просто я с детства ненавижу грязь и свинство! И свиней тоже! — с последними словами она повернулась к Сорокиной, чьи маленькие глазки сразу забегали туда-сюда. — Олег, — уже спокойнее попыталась она объяснить мужу, — дело в том, что наша уборщица, баба Клава, заболела. Обычно посуду моет она, а тут пришлось мне. Ты же знаешь, что я не стала бы оставлять грязные чашки в своей раздевалке.
— Знаю, знаю, — хмуро проговорил Карташов. — Ну-ка, давай выйдем, — обратился он к оперативнику. — И посторонних прошу покинуть помещение.
