двери, и вскоре в комнату вошел Василий Геннадьевич в сопровождении пухленькой девушки маленького роста. У нее были большие, как у куклы, голубые глаза, которые сейчас выглядели усталыми и несколько напуганными.
— Слава богу, Маша! — поднялась со своего места Элеонора. — Садись, отдохни. Не приезжали к вам из милиции-то?
— Нет, — вяло ответила Маша и опустилась на стул, не глядя ни на кого.
Лариса же решила задать девушке несколько вопросов, благо подвернулся удобный случай.
— Маша, вы все это время были с Антониной? — начала она.
Жена Олега с удивлением подняла на нее свои кукольные глаза.
— Да, Маша, познакомься — Лариса Котова, наша очень хорошая приятельница. Она согласилась помочь разобраться в этом деле — у нее большой опыт на поприще частного сыска, хотя на самом деле она директор ресторана. «Чайки», представляешь? — затараторила Элеонора Николаевна, изо всех сил стараясь польстить Ларисе.
Маша несколько непонимающе посмотрела на Ларису, но не стала ничего уточнять, только равнодушно пожала плечами.
— Спрашивайте, если нужно. Да только что я знаю-то?
— Во-первых, дайте мне, пожалуйста, адрес Дмитрия Шатилова, — попросила Лариса.
— А-а-а, сейчас, — вяло протянула Маша. — Записывайте…
Она продиктовала адрес, и когда Лариса убрала блокнот, сказала:
— Тоню родители увезли… Ох, Алевтина Андреевна и ругалась на нее! Как будто мы виноваты, что так случилось. Теперь ее под замком держать будут.
— Ничего, ничего, с Алей мы поговорим, — успокаивающе закивала Элеонора. — Главное, чтобы вас с Олегом поменьше трогали.
— Мне так страшно было… — всхлипнула Маша. — Особенно когда я одна сидела. Я все боялась, что этот дурак Сережка вернется. Ой, — спохватилась она, — он же умер…
— А почему вы сидели одна? Разве Тоня не была с вами до приезда родителей? — спросила Лариса.
— Она тоже выходила на улицу, пока Олега не было.
— Зачем?
— Сказала, что подышать хочет и что сигареты у нее кончились. Я минут сорок пять одна сидела.
— А почему она так долго за сигаретами ходила? — заинтересовалась Лариса.
— Она курит только «Парламент», а он в нашем ларьке не всегда бывает. Она, когда вернулась, сказала, что ей пришлось на проспект идти.
— А к вам никто не приходил, не звонил, когда вы одна были? — уточнила Лариса.
— Нет, совсем никто, — покачала головой Маша. — Я телевизор включила, чтобы не так страшно было.
— Ну что ж, понятно, — задумчиво протянула Лариса.
В это время Элеонора поставила перед Машей чашку с дымящимся кофе. Та медленно взяла ложечку и стала вяло его помешивать, периодически подавляя зевоту.
— Ох, Элеонора Николаевна, — наконец сказала она расслабленно. — Я так устала… Можно я пойду прилягу? Я не хочу кофе.
— Конечно, конечно, сейчас я вам с Олежиком постелю в вашей комнате, — вскочила Элеонора.
— Не надо стелить, я так… — зевая на ходу, сказала Маша, неторопливо двигаясь в сторону спальни.
— Ну что ж, нам действительно пора, — поднялась и Лариса.
— Лара, я очень тебе благодарен, что ты решила этим заняться, — сжал ее руку Василий Геннадьевич. — Прошу тебя, сообщай нам обо всем, что выяснится. А я сегодня по своим каналам уточню, что там за ситуация.
— Хорошо, — согласилась Лариса и, попрощавшись с Губиными, пошла вместе с Котовым вниз.
— Я еще раз тебе напоминаю, — повышая голос, бубнил Евгений, с трудом преодолевая ступеньки, — у тебя есть семья, бизнес. Дочь, в конце концов! И я требую, чтобы ты немедленно ехала домой.
Лариса вздохнула. Честно говоря, ей передалось состояние Маши, и она почувствовала, что тоже сильно устала. Действительно, ночь была бессонной, к тому же ей предшествовала довольно бурная вечеринка. Глаза просто слипались, хотелось лечь в постель и забыться сном. К тому же в такую рань ехать к Шатилову было не совсем разумно.
— Слушай, Котов, — устало сказала Лариса возмущенно бубнящему за ее спиной мужу, — успокойся, а? Мы едем домой вместе. Но совсем не потому, что тебе так заблагорассудилось. Не обольщайся на этот счет, пожалуйста. Просто я утомилась и хочу поспать. А днем я отправлюсь по делам, и не смей мне мешать.
Котов хотел было возразить, но опьянение помешало ему это сделать, и он, успокоенный хотя бы тем, что сейчас жена благополучно доставит его домой, облегченно вздохнул и, уцепившись за ее руку, заскользил по тротуару к машине. Через двадцать минут они уже были дома. Лариса сразу же прошла к себе и легла спать, поставив будильник на час дня, намереваясь первым делом встретиться с Дмитрием Шатиловым.
Проснулась она довольно бодрой. Порадовавшись, что Котов все еще храпит и поэтому не помешает ей заниматься своими делами, Лариса быстро приготовила легкий завтрак, поела, выпила две чашки крепкого кофе и отправилась к приятелю убитого однокурсника Маши.
— Дима, ты хоть поел бы, что ли, — укоризненно качала головой мать.
— Отстань, мать, плохо мне, — с трудом ворочая пьяным языком, отвечал сын. — Плохо мне. Дружбана убили моего. Поняла?
— Да поняла, что ж не понять, — миролюбиво ответила мать, не обращая внимания на прозвучавшие в голосе сына нотки угрозы. — Но поесть-то надо. А то ты все пьешь и пьешь. Ну-ка, что это такое?
Мать взяла со стола бутылку и попыталась прочитать написанное по-английски название напитка.
— Отдай, — начал вырывать у нее бутылку сын.
— Да что ж это такое?! — всплеснула руками мать. — Пьет и пьет… И вообще — где ты так измазюкался? Снимай штаны, я постираю. Стыд какой, в таких штанах ходить.
— Отстань, мать! — гаркнул Дима. — Ты понимаешь русский язык? Я тебе говорю — отстань! Какая бестолковая…
— Вот так и сопьешься, — посмотрела на него мать с выражением необыкновенного укора, сожаления и беспокойства.
— И сопьюсь. Тебе-то что?
— Как это что? Ты мне кто? Сын, наверное?
— Да, мать, биологически твое поведение оправданно, — неожиданно изрек Дмитрий.
— Ты о чем это? — нахмурилась родительница.
— Ну тебя в качель, не хочу я тебе объяснять премудрости бытия.
— Ты особо не задирай нос, что в институте учишься, — подбоченясь, кинула на него взор мать. — Благодаря кому учишься-то? Все благодаря матери. Если бы не я, пошел бы сейчас в бандиты. Или вообще наркоманом стал.
— Да что ты говоришь! — осклабившись, бросил реплику Дмитрий. — Ты хоть знаешь, что такое наркотики?
— А ты что, знаешь? — женщина устремила на Дмитрия подозрительный взгляд.
— Мать, отстань, а! — вяло махнул рукой сын. — Неужели ты не в курсе, что нам на уроки с седьмого класса анашу приносили? Сама же на собраниях родительских головой качала.
— Так, в общем, мне надоело. Давай сюда бутылку! — повысила голос мать.
— Иди ты, знаешь куда! — взгляд Дмитрия стол явно агрессивным. Он вцепился в бутылку, словно в данный момент она представляла для него величайшую ценность. — У меня же друга убили…
— Вот и ты бы поменьше высовывался, — неожиданно понизила голос мать. — А то я то и дело
