программистом, но за всей бумажной волокитой, встречами, договорами и тому подобными делами у него было слишком мало практики.
— То есть получается, что Крылов отслеживал конкурентов, кто-то из них его вычислил, разозлился и убил, а Кудасова убили из-за того, что он слишком умный, не надо было разрабатывать подобные программы. Так?
— Да, именно это я и хотела сказать.
— Вика, а ты не допускаешь мысли, что Кудасов об этом знал, что он разработал эту программу. И убили его совсем не зря.
— Ой, Лариса Викторовна, уж не знаю, что и подумать! Мне не хочется в это верить, Игорь по жизни был таким чистым человеком, что не хотелось бы его сейчас поливать грязью, — призналась Вика.
— А Крылова, значит, можно с ног до головы искупать в ней?
— Простите меня, Лариса Викторовна, вы правы. Я хочу в своем Игоре видеть ангела, поэтому предпочитаю не замечать шишек и списывать все грехи на Крылова. Несправедливо, конечно, понимаю, но и вы меня тоже поймите, ладно?
Лариса подошла к Вике и обняла ее за плечи.
— Конечно, Вика, я тебя очень даже понимаю, не надо передо мной оправдываться. Ты просто очень любила этого человека. Поэтому тебе не хочется плохо думать о нем. Но кто-то из нас должен быть объективным, поэтому я буду думать и строить любые предположительные версии. А тебе я предоставляю возможность быть субъективной.
— Лариса Викторовна, хотите чаю или кофе? — неожиданно предложила Вика.
— Спасибо, я бы не отказалась от чашечки крепкого кофе. Мне надо серьезно подумать, поразмышлять, а кофе для меня в этом деле лучший помощник.
— Пойдемте ко мне, я сейчас приготовлю кофе.
Вика и Лариса вышли из кабинета Крылова.
— Вика, а что теперь будет с «Эврикой»?
— Не могу сказать точно. «Эврика» — закрытое предприятие, контрольный пакет акций был у Крылова; мой Игорь владел гораздо меньшей долей, а мне досталась совсем крохотная часть. Теперь, после смерти Игорей, получается, что я являюсь владелицей «Эврики», но только совершенно не представляю, что мне со всем этим богатством делать. К тому же без Крылова мы не сможем поддерживать все на прежнем уровне, ребята не потянут.
— А если заняться чем-нибудь попроще?
— Можно, конечно, но я не вижу в этом особого смысла. На рынке и так уже все занято. Те, кто не вытягивал конкуренции с «Эврикой», делали именно то, что вы мне сейчас посоветовали, то есть занимались чем-то попроще. Однако они сейчас гораздо сильнее и съедят «Эврику», не дав ей подняться с колен. Единственный выход — с кем-нибудь объединиться, но шансов мало, что кому-то захочется приютить у себя котят-сирот. Но это, я думаю, не моя забота. У меня только двадцать процентов акций, остальные восемьдесят теперь принадлежат родственникам Кудасова и Крылова. У Кудасова только мать, я думаю, что она не будет ничем заниматься и продолжать дело сына, потому что ничего в этом не смыслит, а вот у Крылова отец, Владимир Сергеевич, тот обязательно что-нибудь замутит. Может, ему я и продам свои акции.
— А стоит ли так торопиться, вдруг что-нибудь дельное получится? — предположила Лариса.
— Посмотрим, — вздохнула Вика. — Бог даст день, даст и пищу.
Лариса с Викой молча пили кофе, думая каждая о своем. Никто не нарушал молчания.
— Знаете, а Крылов действительно классную игрушку придумал. Я, пока вас ждала, немного поиграла, мне очень даже понравилось, хотя я не фанат игрушек. И совершенно не азартный человек, вернее, люблю рисковать по жизни, но я не игрок.
— Я тоже, — вздохнула Лариса. — А как хотя бы называется это чудо Крылова?
— «Властелин колец». Видели нашумевший голливудский фильм?
— Нет, я фильм не смотрела, но Толкиена читала, поэтому мне кажется, что я представляю, в чем там дело. Значит, Крылов прославится посмертно. Представляю, сколько мальчишек и девчонок засядут за свои компьютеры, чтобы сразиться с девятью назгулами и отвоевать свободу Гондору! Моя Настя обожает подобные штуки. Может, поиграв в эту игрушку, она решится наконец прочитать классику, хоть какая-то польза должна быть от этого, кроме порчи глаз и нервов родителей, которые не могут вытащить свое чадо из-за компьютера.
— Лариса Викторовна, я тут подумала, вдруг все-таки это кто-то из конкурентов шлепнул Игорей? Если они как-то обнаружили, что их деятельность отслеживают? Мы же не знаем, сколько времени это продолжалось. Вдруг именно благодаря этой программе «Эврике» удавалось быть на высоте.
— Ты думаешь, что Крылов и Кудасов воровали у своих конкурентов идеи и выдавали за свои?
— Не знаю, — пожала плечами Вика. — Все может быть. У обоих действительно были светлые головы. На совместных вечеринках они, бывало, такие вещи придумывали! Сначала казалось, что это совсем неправдоподобно, но через некоторое время все воплощалось в реальность. Знаете, почему Крылов не хотел отпускать Кудасова, а тот больно-то и не рыпался, хотя имел возможность уйти и в более перспективные и надежные фирмы, не в Тарасове, конечно, а в Москве и Питере?
Лариса вопросительно посмотрела на Толстую.
— Крылов у нас был генератором идей, — продолжала Вика, — а Кудасов — главным разработчиком. Он прекрасно знал, как все оформить технически, но иногда ему просто не хватало творческого подхода, чтобы придумать что-то качественно новое. Для этого всегда был Крылов.
— Понятно, два сапога — пара. Я сегодня была в «Компьюноушен», разговаривала с их директором.
— Зиновьевым?
— Не знаю его фамилии, но зовут его Петром Николаевичем.
— Зиновьев, — подтвердила Вика.
— Так вот, этот самый Зиновьев мне сказал, что Кудасов собирался переходить к нему. Если бы Игорь был жив, то сейчас он работал бы в «Компьюноушен».
— Значит, Игорь не лгал мне, когда сказал в понедельник, что больше не вернется в «Эврику».
— Я вот думаю, если твоя догадка по поводу взбесившихся и разозлившихся конкурентов верна, то не стоит искать виновных в «Компьюноушен». Зиновьев дал мне понять, что ему было гораздо выгодней, если бы Кудасов работал у них. Может, ты вспомнишь еще какую-нибудь фирму, не выдержавшую конкуренции с «Эврикой»?
— Прямо так с ходу сказать трудно, но это можно посмотреть по компьютеру. Я вела подобные записи по просьбе Крылова.
— Посмотри, пожалуйста. Я уж и не знаю, за что еще зацепиться, — посетовала Лариса и, немного подумав, добавила: — Правда, сегодня один человек признался мне в убийстве Крылова, но я ему не очень верю, хотя мотив у него был серьезный. Но…
— Что «но»? — оживившись, спросила Вика.
— Этот мотив слишком женский, понимаешь?
— Не понимаю, — призналась Вика.
— Он убил Крылова из ревности. Помнишь ту девушку, с которой последний раз в своей жизни обедал твой Игорь?
— Видеть я ее не видела, но то, что она есть, знаю.
— Она была здесь за несколько часов или минут до смерти Крылова. Сейчас следствие разрабатывает версию, что это она отравила Игоря Владимировича. А молодой человек упорно берет всю вину на себя. Мы не имеем права не проверить эту версию, поэтому сейчас Алексей находится у Карташова. Не знаю, что они там решат. Может, уже отпустили мальчика, а может, он действительно виноват.
— А вы как думаете, Лариса Викторовна?
— Если честно, даже не знаю. Сначала Алексей говорил такие общие вещи, что я ни единому его слову не поверила. Однако когда сказал, что подсыпал клофелин в шампанское, я ему поверила, потому что узнала об этом за несколько часов до разговора с ним. Но полагаю, что профессионалы во всем этом разберутся.
