Андрей презрительно посмотрел на него.
— Я не могу больше находиться в одном помещении с этим человеком, — безапелляционно сказал он и взялся за ручку двери.
Морьентес поспешно схватил его за рукав.
— Мы все-таки должны продолжить наш разговор, — твердо сказал он.
Андрей на секунду замешкался, потом повернулся и посмотрел на Морьентеса.
— Хорошо, — после паузы сказал он. — Но не сейчас и не здесь.
— Я не против, — тут же ответил Морьентес. — Я позвоню тебе.
Андрей открыл дверь номера и вышел. Денис, который все время разговора топтался в прихожей, оставшись с Ларисой и Морьентесом, вдруг приложил руки к груди и тихо сказал:
— Я никому ничего не скажу. И считайте, что меня вообще здесь не было. Я хочу спокойно продолжать жить своей обычной жизнью.
Лариса почти по-матерински его успокоила:
— Все будет нормально, Денис… Ничего страшного с тобой не произойдет.
Морьентес же в качестве ответа всего лишь сухо кивнул. Денис развернулся на прямых ногах, нашарил ручку двери, открыл ее и неуверенно вышел.
— Ну-с, сеньора, нам с вами тоже пора расставаться, — сказал Морьентес.
— Вы не хотите мне ничего рассказать? — удивилась Лариса.
— А что мне вам рассказывать? Да и с какой стати?
— С такой, что я смогу вам помочь, — спокойно сказала Лариса. — К разработке этого дела подключилась ФСБ. Мне это известно, может быть, лучше других, потому что в этой солидной организации работает мой близкий друг. А убийства Гаева и Колобродова — не шуточки. К тому же, как показал сегодняшний день, и вам угрожала опасность. Не лучше ли вам в такой ситуации…
— Чистосердечно во всем признаться? — усмехнулся Морьентес, обрывая фразу Ларисы.
— Ну, в общем, да…
— А вы потом побежите к дяде? — С лица Морьентеса не сходила усмешка.
— Мое кредо заключается в том, что я не работаю на ФСБ и милицию, — серьезно заявила Лариса. — Все, собственно, началось с того, что одна уже пожилая женщина получила нервный шок, увидев ваш почерк в книге отзывов краеведческого музея. И взбаламутила своего племянника, то есть моего мужа. И имя этой женщины — Ольга Семеновна Новинская. Вам что-нибудь говорит это имя?
Морьентес нахмурился, но ничего не ответил.
— Вспомните Золотые пески в Болгарии в шестьдесят первом году! — повысила голос Лариса.
— Возможно, я что-то припоминаю…
— Мне бы хотелось, чтобы все было решено как бы по-семейному. Семья имеет право знать, что происходит… А Ольга Семеновна имеет право на то, чтобы не считать себя сумасшедшей, которой привиделся знак с того света.
— Но… Я и не знал, что это могло произойти.
— И все же зачем вы это сделали? Зачем вы, черт возьми, поперлись в этот музей?
Морьентес тяжело вздохнул.
— Я уже в том возрасте, когда больше живешь не будущим, а прошлым. И оно кажется более реальным, — проиллюстрировал он свой вздох словами.
— Может быть, мы сменим декорации? — вдруг спросила Лариса.
— Что вы имеете в виду?
— Я проголодалась. Не спуститься ли нам в ресторан?
— Пожалуй, — немного подумав, ответил Морьентес.
Глава 8
Официант был предупредителен и подчеркнуто вежлив. Лариса долго выбирала в меню приемлемые для нее блюда. Испорченная изысканной кухней собственного ресторана, она придирчиво исследовала меню и в конце концов остановилась на фирменном блюде, которое ей с самого начала посоветовал официант.
Это был бифштекс «Декамерон». Он заливался сначала мясным соком, а потом белым вином. Кроме того, в блюдо добавлялся жгучий красный перец. Под бифштекс Лариса заказала бутылку белого вина и после этого предложила сделать выбор Морьентесу. Тот махнул рукой в знак того, что присоединяется к ней в ее кулинарных пристрастиях. Он только лишь попросил, чтобы принесли бутылку водки «Финляндия».
После того как официант принес еду и выпивку, они тут же расплатились с ним, дав ему изрядные чаевые. И попросили больше их не беспокоить. Официант вежливо поклонился, понимающе на них посмотрел и удалился.
Они сидели в отдельной кабинке, и обстановка была вполне конфиденциальной. Возможности подслушать их разговор практически не было.
— Итак, я внимательно слушаю вас, Николай Анатольевич, — сказала Лариса.
Березников-Морьентес тем временем сосредоточенно приступил к поглощению бифштекса.
— Ну что ж, задавайте ваши вопросы, — со вздохом сказал Березников. — Я прожил интересную, долгую жизнь. Если рассказывать ее всю, то одного вечера явно не хватит.
— Начнем, пожалуй, с того, как вам удалось остаться живым, будучи для всех остальных мертвым.
— Почему же для всех остальных? — тут же возразил Березников. — Было несколько человек, которые знали об этом…
— Кто же эти люди?
— Во-первых, посол, мой непосредственный начальник тогда, двадцать лет назад. Его звали Дмитрий Федорович Лесков. Насколько я знаю, он потом вышел на пенсию и умер в конце восьмидесятых. Были осведомлены высокие чины из МИДа. Сотрудники американских спецслужб… Последние, в принципе, и сейчас в курсе того, что я делаю, где живу и так далее…
— Почему это все стало возможным?
— Понимаете, Лариса, — Березников слегка снисходительно посмотрел на свою собеседницу. — Тогда все было не так, как сейчас…
— А как тогда было?
— Тогда, когда вы еще, скорее всего, учились в школе, существовали две сверхдержавы — СССР и США. И сквозь призму их отношений, наверное, и нужно рассматривать то, что произошло со мной.
— Мне пока трудно представить, о чем вы говорите. Все слишком туманно.
— Представьте себе, что некий дипломат, гражданин СССР, был завербован сотрудниками ЦРУ.
— Как же с ним могла случиться такая оказия? — спросила Лариса, принимая игру Березникова говорить о себе в третьем лице.
— Этот дипломат принимал участие в одной операции, которую Советы предприняли с чисто экономическими целями.
— Что это была за операция?
— Скажем так, нелегальная поставка наркотиков из Латинской Америки на Север, — Березников посмотрел куда-то в сторону, желая, видимо, подчеркнуть, что он к этому не имеет никакого отношения.
— В США? — спросила Лариса.
— Ну, допустим… — протянул Березников. — И вдруг в один прекрасный вечер в одном из полулегальных казино — они находятся в подвальчиках, там темно, грязно, но именно там идет самая жестокая игра… Дипломат сел играть в стад-покер.
— И проиграл?
— По-разному, — пожал плечами Березников. — Проигрывал, выигрывал, но довольно большие
