В окнах стояла непроглядная тьма. В сквере около касс Аэрофлота сейчас пусто и холодно. Рядом там полно проходных дворов. Лучшего места и времени, чтобы пристукнуть человека и смыться, не придумаешь. Но зачем Закрееву меня пристукивать? Я его больше не разыскиваю. Он, видишь ли, в дерьме. Не нужно было обчищать чужие автомобили! Или он рассчитывает, что я захочу взять его под защиту? Зачем мне это нужно? Какая-то странная история!
Я рассуждала таким образом, а сама тем временем одевалась и приводила себя в порядок. Нет лучшего способа выманить папарацци из укрытия, чем задеть его любопытство. Как бы ни протестовал мой разум, но инстинкт делал свое дело. Никакие доводы уже не могли меня остановить.
Через пятнадцать минут я уже садилась в машину. Единственное, что я еще успела сделать разумного, — это позвонить Виктору и попросить его срочно приехать на место моего свидания. Он не стал ни о чем спрашивать — просто обещал не задерживаться.
До сквера я доехала за пять минут. Все выглядело именно так, как я и ожидала, — темнота, ветер, металлический отсвет фонарей в лужах. На скамейке сквера никого.
Однако, когда я появилась на аллее, неуверенно оглядываясь по сторонам, из-за кустов на краю газона вышел Закреев. Он показался мне в этот момент жалким и съежившимся. Сутулясь и втягивая шею в воротник мятой куртки, он приблизился ко мне как-то боком и почти подобострастно заглянул мне в глаза. Щеки его глубоко запали и были покрыты жесткой щетиной. Вообще, Тимур выглядел запущенным, голодным и отчаявшимся.
— Здравствуйте! — сказал он, изо всех сил стараясь быть обходительным. — Спасибо, что приехали. У меня только на вас надежда.
— Любопытно! — сказала я, разглядывая его с головы до ног. — До сих пор я как-то иначе вас представляла. Вы мне казались довольно агрессивным и хамоватым субъектом. Должно быть, вас здорово припекло?
— Я в полном дерьме! — подтвердил Тимур.
— Это я уже слышала. Но я-то при чем? То, что можно было для вас сделать, — я уже сделала. Можете обижаться, но я придерживаюсь той банальной истины, что вор должен сидеть в тюрьме.
— Да я и не отказываюсь! — тоскливо сказал Тимур. — Я на вас не в обиде. Попался — получи свое!
— В чем же проблема? — усмехнулась я.
Закреев дрожащими руками пошарил по карманам, достал смятую пачку сигарет. Жадно закурил и, пуская дым по ветру, глухо сказал в сторону:
— Меня на мокрое дело калачом не заманишь, понимаете? Не выношу я этого! Вот хотите верьте — хотите нет! Я, может, и шебутной, но кровью не замаран. Помахаться — это пожалуйста! А замочить я никого не смогу — ты хоть меня самого режь!
Его слова меня здорово насторожили. В груди стало холодно от неприятного предчувствия.
— Постой-постой! — строго сказала я. — Чего-то я не пойму — чего это ты про мокрое дело речь завел? Ты убил кого, что ли?
Тимур посмотрел мне в глаза затравленным взглядом, глубоко затянулся и с отчаянием ответил:
— Да пальцем я никого не тронул! Вот хоть перед богом… нет на мне вины! И под расстрельную статью я не хочу!
— Смертную же казнь отменили, — машинально сказала я.
— У нас сегодня отменили — завтра вдвое накинут! — убежденно заявил Тимур. — А я не убивал! Вы можете мне поверить?
Я внимательно посмотрела на его заросшее бледное лицо, на расширенные от страха зрачки, на дрожащие руки. Не могу объяснить почему — но мне показалось, что этот человек действительно не способен убить. Однако голову морочить он был мастер.
— Так что все-таки случилось? — тихо спросила я.
— А вы мне верите? — с безумной надеждой проговорил Закреев.
— Ну, допустим, — не слишком твердо сказала я. — Давай перестанем ходить вокруг да около — ночь на дворе.
Тимур отшвырнул окурок в кусты, взглянул на меня исподлобья и решительно сказал:
— Сегодня ночью Блоха убили! Адама Станиславовича…
Я невольно отшатнулась.
— Да ты что?! Где? Что случилось?
Тимур облизнул пересохшие губы и мрачно пояснил:
— Прямо дома. В кабинете. По черепу чем-то приложились… типа гантели… Я когда увидел, он не дышал уже…
У меня закружилась голова. Я схватила Закреева за рукав и спросила:
— Постой! Ты там был? У него дома? В милицию сообщил?
Тимур осторожно освободил рукав и заботливо предупредил:
— Вы полегче, запачкаетесь! Я в кровище весь… А в милицию мне дороги нет. Я к вам сразу позвонил. Мне Станиславович про вас рассказывал. Ну я и подумал…
— Что ты подумал? — задыхаясь, спросила я. — Ничего не понимаю! Ты можешь объяснить все внятно?
Тимур оглянулся по сторонам — быстро и недоверчиво, точно хищник, слишком близко подобравшийся к человеческому жилью, а потом сказал:
— Можете мне не верить, но Адам Станиславович мне сочувствовал. И я его уважал. Я не то что пальцем его тронуть, копейки у него никогда не взял! Даже в мыслях не было. Ну конечно, за работу он мне платил — я ему по сантехнике помогал… А я знал, что у него и ржавье, и брюлики водились! Вы сейчас небось думаете, что я все вру, а сам на его капиталы давно глаз положил?
— Может, пропустим все эти оправдания? — нетерпеливо сказала я. — И без того я уже догадалась, что если бы ты ограбил Блоха, то не стал бы назначать мне свидание.
— Ну, точно! — обрадовался Тимур. — Я бы ноги в руки… Только разве это ментам объяснишь? Я для них навеки меченый…
— Не надо лирики, — сказала я. — Давай дальше!
— В общем, дело так было, — продолжил Тимур. — Когда нас на Колхозном накрыли, я когти успел сорвать, это вы знаете… Только у меня с собой ни копья не было, и вообще… У корешей кантовался — только какие сейчас кореша? А у меня дома отложено кое-чего было. Вот я и решил домой податься. Думаю, будь что будет! Только сначала все-таки к Адаму Станиславовичу заглянул. Ну, он меня пригрел и разговорил домой идти. Засада там. Велел к нему приходить, когда стемнеет, деньгами помог, подкормил.
— Так ты все это время отсиживался у Блоха? — поразилась я.
— Заходил иногда, — уклончиво ответил Тимур. — Особенно не наглел. Зачем человека подставлять? — Он вздохнул и добавил зло: — Вчера вот зашел — на погибель свою!
— Вот здесь поконкретнее! — попросила я.
— Да все как обычно было, — угрюмо сказал Тимур. — В час где-то я пришел. Адам Станиславович меня накормил, побазарили мы немного… О вас он мне рассказал — как вы ему грабителей сватали…
— Ты еще шутишь? — удивилась я.
— Да какие шутки? — возразил Тимур. — Только вы, выходит, как в воду смотрели. Когда я спать лег — а я в подсобке спал на матрасе — Адам Станиславович к себе пошел. Я враз отрубился — за день находишься, потом спишь как мертвый. Только где-то в полтретьего меня будто что-то разбудило.
Вот ни в одном глазу! Не пойму, в чем дело, а тревога какая-то на сердце… Встал и пошел посмотреть… — и тут он умолк и опять полез за сигаретами.
Я терпеливо ждала, пока он зажжет спичку и раскурит свою «Приму», прячась от ветра. Сейчас в его сутулой, покорной фигуре не было и намека на того крутого парня, который уводил телевизоры и лез в драку с Виктором. Он полностью отдавал свою судьбу в мои руки, видя во мне связующее звено между правосудием и обыкновенными гражданами.
— Я пошел посмотреть, — продолжил он бесцветным голосом, почти без пауз, словно торопясь отделаться от воспоминаний. — Света я не зажигал и в темноте на что-то наткнулся. Ну, нашумел. И тут из
