Ксения Давыдовна беззвучно плакала.
— Они учатся вместе… Учились. В одной группе в университете. Вика приходила к ней однажды, я вам говорила, Гелечка не пустила ее в свою комнату.
«Странные у нее были отношения с подругами, — подумала я. — Впрочем, выводы делать еще рано».
— Милиции вы говорили об этом разговоре? — спросила я.
Ксения Давыдовна кивнула.
— И что вам ответили? — поинтересовалась я.
— Ничего, — всхлипнула она. — Записали и ушли. А сегодня утром мне позвонил капитан Федоров и сказал, что у него нет никаких причин сомневаться, что это было самоубийство… И не захотел ничего слушать.
— У вас есть его телефон? — спросила я.
Она кивнула головой и достала из кармана халата визитную карточку. Этот телефон я тоже записала. Больше мне в этом доме, похоже, делать было нечего.
Ксения Давыдовна поняла, что я готова уходить, и тут же забеспокоилась.
— Простите, Ольга Юрьевна, — сказала она взволнованно. — Вы найдете того, кто убил Гелечку?
Женщина смотрела на меня с надеждой. В ее взгляде и голосе я не нашла ни малейшего сомнения в том, что вчера произошло именно убийство. У меня, честно говоря, пока такой уверенности не было.
Но я знала, что просто обречена на расследование этого дела. Я не могу отказаться. Я потом сама себя изведу сомнениями и сожалениями о том, что выпустила из рук дело, которое могло отвлечь меня от себя самой, от своих проблем.
Я кивнула головой.
— Пожалуй, рано как-то квалифицировать трагедию, произошедшую с вашей дочерью, — сказала я, — но я могу вам обещать, что разберусь в том, что же случилось. Правда, о сроках ничего определенного сказать пока не могу.
— Я знала, что вы не откажетесь мне помочь! — воскликнула женщина и достала из кармана халата пачку долларов. — Я хочу дать вам аванс, чтобы вы были уверены, что я заплачу вам за вашу работу. Сколько вы берете в день?
Я растерялась, впрочем, не надолго. Не такая уж я романтическая дурочка, какой была когда-то. Это на первом курсе университета я могла ввязываться в расследование криминальных историй, с которыми случайно сталкивалась, из абстрактных гуманистических побуждений. И жизнь меня учила, вернее, отучала видеть все в розовом свете.
Теперь я четко знаю, что каждая работа стоит денег, а такая, за которую берусь я сейчас, — больших денег. Единственная проблема была в том, что я совершенно не знала, сколько берут за свои услуги другие частные сыщики. Впрочем, какое мне до этого дело? Пусть другие хоть бесплатно работают. Я сама цену установлю.
Взяв для ориентира свою зарплату главного редактора, которую я сама себе устанавливала, прикинув, что заниматься расследованием придется круглые сутки, что потом мне, возможно, потребуется отдохнуть, прибавив на всякий случай тридцать процентов прибыли, еще пятьдесят процентов страховки на случай возможного членовредительства, умножив то, что получилось, на коэффициент инфляции, я была немного смущена той суммой, которая у меня вышла. Поэтому я уменьшила результат моих расчетов вдвое и ответила на вопрос моей первой клиентки:
— Четыреста долларов в сутки плюс непредвиденные расходы.
— Давайте я заплачу вам за неделю вперед, — немедленно предложила Ксения Давыдовна.
«Однако, — подумала я, — с деньгами у нее и впрямь проблем нет».
— Нет-нет, — отказалась я, — предоплату я не беру. Возможно, я справлюсь с этим гораздо раньше, не стоит загадывать на неделю вперед. Я попрошу вас оплатить только непредвиденные расходы. Двухсот долларов вполне хватит.
Глава 2
Получив от нее две сотни, я простилась с ней и, забравшись в машину, решила немного поразмышлять, прежде чем предпринять что-либо дальше.
План расследования мне, в общем-то, был ясен. Сейчас нужно познакомиться со всеми людьми, которые окружали Гелю, по их отношению к ней попытаться установить, что она была за человек, а по их отношению к ее смерти попытаться понять, что же с нею на самом деле произошло.
Правда, у меня сложилось впечатление, что окружение погибшей не так уж велико. Мать, отец, подруга… И все! Этот факт тоже надо еще осознать и как-то его интерпретировать. Но для выводов у меня слишком мало еще информации.
Так, что у меня есть в запасе? Подруга. Но до подруги так быстро не добраться. Учебный год закончился, в университете никого не найдешь, а уж тем более никто не скажет тебе адрес, по которому живет одна из студенток, если, конечно, она не в общежитии живет. Но мне показалось, что Вика не имеет никакого отношения к студенческому общежитию. Оставался номер телефона, по которому можно установить адрес. Для таких целей я специально завела себе одного знакомого в управлении ГТС — городской телефонной сети. Журналистам, как вы сами понимаете, тоже часто приходится устанавливать адреса и имена владельцев телефонных номеров.
Проще было позвонить капитану Федорову, который наверняка уже разыскал эту Вику и с ней поговорил. Представиться ему частным сыщиком и попросить адрес подруги умершей девушки. Вопрос только в том, даст ли он мне этот адрес. Чем больше я об этом думала, тем больше сомневалась в успехе разговора с капитаном. У него сразу же возникнет масса вопросов ко мне — кто меня нанял, зачем я расследую дело, в котором и так все ясно, да и дела-то по сути никакого нет, и, наконец, есть ли у меня лицензия, позволяющая мне заниматься частным сыском?
Последнее соображение заставило меня совсем отказаться от идеи звонить капитану. Никакой лицензии, конечно, у меня не было. Было, правда, одно обстоятельство, которым я могла бы попытаться оправдать свои действия. В уставе газеты «Свидетель» было записано, что ее журналисты имеют право проводить расследования по просьбе различных организаций и частных лиц. Но капитан мог счесть это недостаточным обоснованием моих действий, тем более что в редакции лежал подписанный мною же приказ о том, что официально я нахожусь в отпуске.
Я не люблю создавать себе лишние сложности. Поэтому я разыскала номер моего знакомого телефонного осведомителя и попросила его установить, по какому адресу зарегистрирован номер телефона 44-85-12. Он обещал перезвонить минут через десять.
Кроме подруги, у меня был еще отец погибшей девушки, с которым тоже нужно было встретиться. Но это и все. Выбирать было практически не из чего.
Пока я не знала адреса подруги, я решила позвонить мужу Ксении Давыдовны и договориться с ним о встрече. Набрав номер, который мне дала Ксения Давыдовна, я представилась и спросила, когда мы сможем встретиться.
— Зачем? — последовал неожиданный для меня вопрос.
— Я хотела бы, чтобы вы рассказали мне о дочери, — ответила я.
— Вряд ли я смогу вам о ней что-либо рассказать, — ответил Серебров. — Мы с ней не были близкими людьми.
Это был недвусмысленный намек на то, чтобы я оставила его в покое. У меня сложилось впечатление, что Олег Георгиевич Серебров был совершенно не заинтересован в том, чтобы я докапывалась до причин смерти его приемной дочери. Это только усилило мое желание разобраться в происшедшем.
— Тогда, может быть, мне удастся рассказать вам что-нибудь о вашей дочери, — сказала я, сделав многозначительную паузу. Пусть думает, что я уже успела узнать об Ангелине Серебровой что-то такое, что ему неизвестно. Или, наоборот, что ему хорошо известно, но что он от меня хочет скрыть. В любом случае у него должно возникнуть желание со мной встретиться. Хотя бы для того, чтобы узнать, на что я
