Светлана Алешина
Наследница всех капиталов
Глава 1
— Ого! Что это на тебя нашло? — буквально опешив от представшей моему взору картины, произнесла я, как только открыла дверь в свою редакцию и увидела, что в ней творится.
Маринка, моя секретарша и лучшая подруга, носилась по редакции с тряпкой и ведром и наводила порядок. На все столы она расставила вазы с цветами, шторки широко распахнула, так что теперь утреннее солнышко наполнило своим светом все помещение и заиграло бликами на различных предметах. Брошенные вчера вечером на столах бумаги Маринка собрала в аккуратные стопки и разложила по полкам. Одним словом, нашу редакцию просто невозможно было узнать.
— Ты случайно не заболела ли? — подозрительно посмотрев на Широкову, спросила я. — Как это ты додумалась до того, чтобы навести здесь порядок, да еще и заняться этой работой сама?
— А что тут такого невероятного? Я что, не могу взяться за ум и изменить стиль своей жизни? — удивленно посмотрев на меня, вопросами отреагировала Широкова на мои вопросы.
— Оказывается, можешь, — развела руками я. — Но с какой стати тебе это вдруг вообще понадобилось?
— Да так… — попыталась улизнуть от ответа Маринка и, с еще большим рвением начав тереть зеркало, добавила: — Просто поняла, что достигла того возраста, когда нужно наконец задуматься о своем будущем. Не вечно же мне строить из себя глупышку-хохотушку, какой я была раньше.
— Что значит «строить»? — поняв, что с Широковой все же что-то произошло, раз она так себя ведет, начала допытываться я. — Ты никогда никого из себя не строила, а была такой, какая есть, естественной и неповторимой. Ты же именно потому всем и нравишься, что всегда весела и беззаботна. Будь ты другой, не была бы ты нашей любимой Широковой.
— Что ж, а теперь я буду другой, — не глядя на меня, со вздохом, словно бы сожалея, произнесла Маринка и продолжила натирать блестящую поверхность зеркала. — Так что придется вам привыкать ко мне новой.
— А ты уверена, что перемена так уж необходима? — бросив свою сумку на стол, спросила я у Маринки, все еще надеясь, что она шутит и просто разыгрывает меня. — Не проще ли оставить все, как было раньше?
— В моем возрасте, — с обреченным выражением на лице начала Маринка, — уже смешно вести себя необдуманно и по-детски, как я делала раньше. Но теперь-то этого уже не будет. Марина Широкова станет совершенно другим, более взрослым и умным человеком. Она полностью изменится и исправится.
— Ничего себе день начинается… А еще говорят, что утро вечера мудренее, — попросту не зная, что еще можно сказать на новую идею Маринки, тихо вздохнула я. Чего-чего, а подобного от Широковой я никак не ожидала. — Вчера за тобой такой «мудрости» не наблюдалось.
Маринка ничего не ответила, сделав вид, что не слышала моих слов, и от зеркала перешла к полкам на стене возле компьютера Сергея Ивановича Кряжимского, затем к своему рабочему месту. Я застыла в недоумении.
Еще несколько минут понаблюдав за тем, как Маринка наводит блеск на своем столе, я решила, что это настроение у нее временное, уже через полчаса все пройдет, от мыслей, будто она должна стать «взрослым и умным человеком», и следа не останется, и Широкова опять будет такой же беззаботной и веселой, какой была всегда. А потому я вновь взяла свою сумку в руки и спокойно направилась в личный рабочий кабинет. Там я открыла жалюзи, распахнула окно и глубоко вдохнула в себя воздух, понимая, что пора браться за работу.
А работы у меня, главного редактора газеты «Свидетель» Ольги Юрьевны Бойковой, всегда много. Ведь надо и статьи для нового номера подобрать, и фотографии к ним сделать, и умело разместить все материалы на шести имеющихся в нашей газете полосах (или страницах, как их называют читатели). А помощи ни от кого не дождешься, несмотря на то, что в нашей редакции задействовано целых четыре сотрудника, исключая меня.
Да и от кого, собственно, ее ждать, помощи-то? Молчаливый фотограф Виктор писать ничего не станет, так как вообще предпочитает общаться языком жестов и взглядов, что для него куда понятнее. Ромке и вовсе написание статей доверить нельзя, учитывая, что мальчишке не так давно исполнилось всего восемнадцать лет и у нас он числится на роли курьера, в чьи обязанности входит что-то принести да куда-то сбегать. Маринка занимает секретарскую должность, а потому не обязана торчать за компьютером и что-то там печатать. Максимум, что от нее требуется, так это быть всегда в редакции, встречать посетителей, отвечать на телефонные звонки и иногда варить всем кофе.
Кроме этой тройки, есть еще Кряжимский, старейшина нашего отдела и очень умный человек. Только он помогает мне справляться с работой и облегчает мне жизнь. Но все перекладывать на его плечи я не могу, а потому тяжелое бремя по написанию статей мы делим с ним пополам.
Вот так и течет наша спокойная и размеренная жизнь, но только до тех пор, пока к нам не приходит человек, которому нужна помощь. Если кто не знает, сообщу — название нашей газеты было выбрано совсем не случайно, и «Свидетелем» она зовется лишь потому, что вся информация в ней лично проверена и увидена работниками редакции. Может, это, конечно, и глупо, что мы то и дело рискуем собственными жизнями, принимаясь за то или иное расследование, но иначе мы не привыкли и просто не мыслим себе своего существования. Приключения для нас — это именно то, что делает нашу жизнь полной и активной и что не позволяет нам погрязнуть в рутине быта.
Еще раз вздохнув, я вернулась к столу и, разместившись в своем любимом рабочем кресле, включила компьютер. Пока он загружался, я прислушалась к шумам, доносящимся из соседнего кабинета, и поняла, что вся редакционная команда уже в сборе, потому и скрипит так мебель и шуршит бумага. Выходить и здороваться со всеми я не стала, решив, что еще успею это сделать, а потому начала заниматься своими делами, то есть читать то, что написала вчера. Но тут в соседней комнате заиграло радио, которое курьер Ромка приволок вчера, чтобы не было скучно. Решив, что радио поет слишком уж громко, я, не вставая из-за стола, крикнула:
— Роман, убавь, пожалуйста, свою шарманку. Люди работают.
Вечно не слышащий половину из того, что ему говорят, Ромка тут же заглянул ко мне и переспросил:
— Вы что-то хотели, Ольга Юрьевна?
— Да хотела, — осуждающе посмотрев на мальчика, ответила ему я. — Хотела, чтобы ты сделал музыку потише, потому что она мешает остальным работать. Надеюсь, это возможно?
— Разве мешает? — удивился моим словам Ромка. — А Маринке нравится. Да и Виктор тоже не против, — тут же добавил он.
— А Сергей Иванович? — напомнила я о своем помощнике Кряжимском, прекрасно зная, что сам он никогда не попросит убавить громкость музыки, даже если она будет сильно ему мешать. — Он тоже не против?
— А что Сергей Иванович? — не понял меня Ромка. — Он что-то там печатает и даже не смотрит на нас.
— Ему будет намного проще «что-то там печатать», если ты слегка приглушишь свой агрегат. К тому же и мне музыка мешает. Так что позаботься, пожалуйста, о том, чтобы голос твоего радиодиджея не улетал дальше чем на метр от того места, где ты сидишь.
— Ладно, — обреченно вздохнул Ромка и, захлопнув дверь, отправился выполнять мою просьбу.
Я же обратила свой взор к монитору компьютера и попыталась сосредоточиться на выбранной мной для написания статьи теме. Выходило это у меня сейчас на редкость плохо, причем я никак не могла понять, почему мысли упорно не желают превращаться в связанные между собой предложения. Все же я набросала несколько строк, да только, перечитав их, сразу же стерла, не удовлетворившись результатом.
