Я с облегчением вздохнула. Подполковник! Я готова была броситься к нему на шею и расцеловать.
— Здоренко, как вы тут оказались? — произнесла я.
— То же самое хотелось бы узнать про вас, Ольга Юрьевна. Вы нам чуть операцию не сорвали своим появлением. А мне ребята докладывают, что появилась еще какая-то группа. Следят за бандитами, собираются напасть.
— Да мы же тихо шли, — попыталась оправдаться я, ища поддержки у Виктора.
— Ага, как слоны на цыпочках, — съехидничал подполковник.
— Так чего же вы тут сидите? Они же там минировать все собираются. Наверняка там наши! — крикнула я, разозленная словами Здоренко.
— Вот только кричать на меня не нужно, — рявкнул на меня подполковник, — и учить тоже. Я же не учу вас статьи писать.
Я постаралась взять себя в руки. Здоренко распорядился, чтобы нам вернули документы, и приказал оставаться на месте. К нему обратился какой-то парень, о чем они говорили, я не слышала, хотя напрягала слух, как могла. Подполковник отдал какой-то приказ, все пришло в движение. Из машины один за другим начали выпрыгивать парни в защитной форме, они бесшумно исчезали в темноте. Через минуту послышались звуки стрельбы, операция началась. Где-то далеко завыли сирены не то пожарной, не то «Скорой». Потом из громкоговорителя раздался чей-то голос, приказывавший сдаться. Стрельба, стихнувшая на минуту, возобновилась с новой силой, а потом наступила тишина.
Мы с Виктором помчались туда, где должны были быть наши друзья. Все закончилось, бандиты сдались, их сортировали по кучкам, ранеными занялась «Скорая помощь», мертвых снесли к стене и прикрыли брезентом. Среди людей Здоренко потерь не было, так, царапины.
Я оглядывалась в поисках Марины, Ромы, Вассермана и нигде их не видела. Сердце сжалось, колени предательски задрожали. Неужели опоздали?
— Там они, в подвале, — пояснил подполковник, — сейчас специалисты расчистят все, тогда можно будет спуститься. А пока скажи мне, красавица, как ты тут очутилась?
Пришлось рассказывать, как меня вдруг посетила мысль порыться в собственном мобильнике, про слежку за Приходько, про гонку.
Подполковник слушал внимательно, иногда похмыкивая, потом произнес:
— Вот любопытно мне, как вы собирались с одним пистолетом против целого арсенала воевать?
Я пожала плечами. Разве же я знала ответ на этот вопрос?
— А вы как вышли на их след? — спросила я, не надеясь на его откровенность, но все-таки журналистское упрямство заставило меня задать этот вопрос.
— Через посредника, которому твой Виктор чемоданчик отдал. Он оказался курьером Когана, мы за ним походили-походили, потом его сюда вызвали. Коган хотел удостовериться, что это подлинная вещь, показать ее Вассерману.
Тут до меня дошло, что среди бандитов я не видела виновника всего этого ужаса, Когана.
— А Коган где? Упустили?
Здоренко крякнул:
— Ушел, паскуда, нюх у него волчий. По канализации ушел, я своих ребят послал, может, догонят.
Час от часу не легче, а я уже размечталась, что все кончилось. Обозленный Коган становился в три, в четыре раза опаснее. Я поежилась, представив себе последствия.
Наконец-то подходы к подвалу были разминированы, и мы кинулись туда. Марина, Рома, Вассерман были живы. Марина рыдала, обнимая меня, она не могла произнести ни слова. Вассерман и Ромка передвигались с трудом. Врач «Скорой» хлопотал возле них, а я держала Марину за руку. По моему лицу катились слезы.
— Девушка, вы как себя чувствуете? — участливо спросил врач у Марины. — Поедем в больницу. Осмотрим вас, подлечим. У нас врачи хорошие, комната реабилитации есть. Вам как жертве похищения обязательно с психологом пообщаться нужно, — уговаривал он так, словно приглашал на свидание.
Маринка, судорожно рыдая, попыталась произнести что-то и не смогла.
— Сделайте ей укол какой-нибудь успокоительный, — попросила я. — Мы сейчас ко мне домой поедем, а если что, я ее завтра сама в больницу отвезу.
Марина согласно закивала. Мы проводили «Скорую», увозившую Романа и Анатолия Аркадьевича в больницу, и пошли к машине, которую Виктор подогнал поближе.
— Ольга Юрьевна, — подозвал меня подполковник, — на пару слов наедине можно?
Я подошла.
— Я хочу вас предупредить, что оставаться сейчас в вашей квартире небезопасно. Поживите у друзей и Марину с собой возьмите. Она нам как свидетель нужна.
Я дала клятвенное обещание, что позабочусь о нашей с Мариной безопасности. В одном охранном агентстве у меня работал знакомый, которому когда-то мы помогли избежать тюрьмы.
Парня подставили и, если бы не наша работа, светило бы ему встретить старость за колючей проволокой. С тех пор он по первому зову предоставлял нам своих охранников. К тому же у нас есть Виктор, надежная защита от всяких неприятностей.
Мы поехали ко мне. Виктор остался ночевать, так что нам ничего не угрожало. Успокоительное подействовало, и Марина заснула уже в машине. Виктор перенес ее в квартиру, мы уложили беднягу на диван. Ничего, приведет себя в порядок завтра. Сейчас лучшее лекарство — сон.
Я заглянула в холодильник — все то же. Я пожарила яичницу с ветчиной и позвала Виктора на кухню. Закипал чайник, мы молча поели, попили чайку. Мне пришла на ум фраза, сказанная когда-то Марком Твеном: «Ничего так не способствует уюту, как яичница с ветчиной». Вскоре я почувствовала, что меня клонит в сон, и мы разошлись по комнатам.
Утром Виктор отправился по своим делам, проверить, как дела в редакции, привезти Кряжимского. Мы собирались в больницу к Ромке и Вассерману.
— Дверь заприте, никому не открывайте. Я предварительно позвоню. Если кто-нибудь будет ломиться в дверь, вызывай милицию, — проинструктировал меня он.
Я заперлась на все засовы и пошла к Марине. Осунувшаяся от переживаний и голода, чумазая Маринка отмокала в моей ванне и с бокалом шампанского в руках рассказывала, что произошло.
Я сидела на маленьком пуфике напротив Маринки и слушала о всех ее злоключениях.
Марина начала с того самого дня, когда ее похитили:
— Помнишь, у меня талончик был, я еще у тебя отпрашивалась? — спросила она, прихлебывая из бокала шампанское.
Конечно, помню, я за прошедшую неделю столько раз этот день в голове прокручивала.
— Ну вот, я пришла, а там не по талонам, а живая очередь. Пока со стула на стул скакала, колготки порвала, такая дырища… Я решила домой сходить, переодеться. На выходе соседку встретила, она мне еще сказала, что все наши бабульки в собес подались, им какие-то бумажки пришли. Короче, дома никого не было. Я вошла, слышу, в комнате Варвары Никитичны кто-то возится, дверь открыта, я заглянула, а там… — Марина на минуту замолчала, заново переживая роковые события.
— Никаких приглашений на самом деле не было, твоих соседей просто выманили из квартиры, — произнесла я и, воспользовавшись паузой, закурила. Дурацкая, вредная привычка, а с сигаретой как-то легче. Тем более когда слушаешь такое.
Марина, почуяв запах дыма, чихнула, всколыхнув густую пену, и засмеялась.
— Знаешь, Оля, после таких передряг радуешься всякой ерунде. Даже тому, что чихаешь. Мертвые, они не чихают…
Я усмехнулась. Похищение превратило Марину в философа. «Мертвые не чихают» — прямо название бестселлера.
Марина, отхлебнув из бокала шампанского, продолжала рассказ:
— Са… Коровин, ну, я тогда уже знала, что он не Коровин, но как его звать на самом деле, я не знала…
— Игорь Коган, — подсказала я ей и поймала себя на мысли, что в первый раз назвала этого гада по
