обидеть принца, с другой, – знакомство со своим будущим королем могло впоследствии дать ребенку неплохое продвижение по службе. Так что этого тоже не следовало сбрасывать со счетов. Добавьте к сказанному тот факт, что сразу же после рождения Людвига его дед выселил из окрестных деревень почти всех фермеров, перекупив их земли и передав в ренту семьям, члены которых в разные времена были посвящены в рыцари ордена Святого Георгия и доказали свою преданность на деле.
В этих прогулках мальчиков нередко сопровождал сын дворцового конюха Альберт, который был на два года старше наследника.
Однажды, это произошло, когда Людвигу исполнилось одиннадцать, на ферму Хорс, что располагалась недалеко от деревни, на лето приехали двое близнецов. Озорные и грубые мальчишки, которые сразу же сплотили вокруг себя настоящую шайку, состоявшую из деревенских мальчишек. Все вместе они совершали набеги на фруктовые сады соседей, стреляли зажженными стрелами и даже как–то ради потехи пробрались на скотный двор господина Шнейдера, где преспокойно дремали в лужах три жирные свиньи, и, оседлав их, погнали вон из деревни.
Насилу почтенный фермер отыскал затем свою скотину, а один из наездников свалился в канаву и сломал себе ногу.
Узнав о неприятностях, приносимых деревне шайкой, юный принц решил, что его долг защитить своих людей. Поэтому он смело отправился на переговоры с предводителями разбойников. Привыкший, что деревенские ребятишки никогда не пытаются ссориться с ним, а скромно снимая шапочки, слушают, что им хочет сказать мальчик из Хохеншвангау, Людвиг не мог даже вообразить, что вдруг оба брата близнеца набросятся на него и начнут мутузить что есть силы.
Людвиг упал на землю, но даже тогда против всяких правил о поединках оба противника продолжали бить его ногами и руками. На помощь брату поспешил Отто, но какое там – близнецы были крепче Виттельсбахов, кроме того, за их недолгую жизнь им удалось провести десятки подобных боев, отчего их действия носили достаточно сплоченный характер.
Поняв, что пощады не будет, Людвиг и сам пустил в ход кулаки, не думая о правилах, а стараясь достать своих врагов как можно сильнее. Возможно, он победил бы, так как был силен и постоянно тренировался, но на помощь близнецам прибежали мальчишки собранной ими шайки.
В результате, образовалась куча мала. Все били друг друга, катаясь в пыли и разрывая одежду. Наконец Людвиг сумел подняться на ноги и схватить лежавшую у дороги ветку дерева, которой он начал размахивать, так, словно делал упражнение со штыком. В считанные секунды ощутившие на собственной шкуре, что против дубины их кулаки – ничтожное оружие, деревенские ребята поднялись и с ревом убежали прочь.
Поняв, что Отто ничего не угрожает, Людвиг велел ему бежать домой, прикрывая отступление и продолжая охаживать не испугавшихся близнецов палкой. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на крики и шум драки к месту побоища не прибежал Альберт.
Увидев, что к принцу на подмогу пришли свежие силы, близнецы, не сговариваясь, убежали в лес, показывая кулаки и угрожая страшными карами побившим их Виттельсбахам.
Альберт отвел братьев на озеро, где помог им умыться и почистить одежду. Отто плакал, его левый глаз совершенно заплыл, локоть саднило, колени были разодраны. Людвиг потирал синяк на скуле, кроме того, у него был выдран клок волос, и все его тело было в синяках и царапинах.
– Это нельзя так оставлять. Я пожалуюсь отцу, и он выбросит и фермера, и его ужасных мальчишек с нашей земли! – задыхаясь от гнева, процедил сквозь зубы Людвиг. – Как посмели они поднять руку на мою особу?!
– Теперь нас ни за что не отпустят обратно в деревню, – выл Отто.
– Ерунда, Ваши высочества, – Альберт отряхнул курточку Людвига и с поклоном подал ее принцу. – Старина Альберт сумеет наказать этих разбойников так, как и следует наказать бунтовщиков и бандитов. Так, как карали преступников во времена благородного рыцарства. Выгнать с земли – это пустое дело. Отсюда выгонишь, где–то осядут. Другое дело – загнать их под землю, чтобы они оттуда уже не могли выбраться.
– Точно. Закопать по самую шею! – восторженно сверкая не заплывшим глазом на Альберта, предложил Отто.
– Как казнили разбойников? Четвертовали, отрубали головы, вешали… – Людвиг задумался.
– Отрубать головы и четвертовать – это для знати. Не хотите же вы, сир, сказать, что дети фермера могут претендовать на дворянскую казнь?! Ни в коем случае. Я повешу их сегодня же ночью в лесу. И приглашу вас и вашего братца полюбоваться на это.
– Клянусь честью, это будет замечательное зрелище! – воскликнул Отто, с обожанием глядя на словно ставшего выше ростом и заметно похорошевшего Альберта.
– Да будет так, – Людвиг побледнел, его кулаки сжались, как перед боем, на висках набухли вены. – Я, наследный принц Баварии Людвиг Второй, приказываю тебе, Альберт Ищинбах, сын второго конюха, казнить близнецов с фермы Хорс через повешение. Сего года пятого июля. Подпись: Людвиг.
После чего, заложив руки за спину, кронпринц развернулся на каблуках и, не глядя больше на обескураженно примолкших мальчиков, пошел в сторону замка.
Высокий лебединый край
Название замка Хохеншвангау переводится как Высокий лебединый край. Два прекрасных зеркальных озера лежат пред замком, точно зеркала пред знатной дамой или два щита перед рыцарем, который все не может выбрать, каким из них воспользоваться. Имена этих озер – Шванзее (Лебединое озеро) и Альпензее (Альпийское озеро). Высокие горы, подобно природной крепостной стене, охраняли замок с юга, в то время как с севера на защиту его вставали некогда непроходимые леса.
Когда–то в незапамятные времена кто–то из предков Людвига был так очарован прекрасным и защищенным самой природой местом, что приказал возвести на этом месте замок Хохеншвангау.
С того дня люди узнали первых лебединых рыцарей – рыцарей озера Швангау. О них можно прочесть и сейчас в «Хайдельбергской книге песен», а значит, их имена, блестящие подвиги и святая жизнь будут известны в веках. История хранит имя первого из лебединых рыцарей – благородного Хильтпольда Швангау из Хохеншвангау, чьи подвиги прекрасны, как посвященные ему стихи.
Когда–то в Хохеншвангау жил последний Штауфен, принц Конрадин, которому в 1268 году отрубили голову в Неаполе, когда тому едва исполнилось шестнадцать лет.
В XVI веке шванриттеры, или лебединые рыцари, покинули Хохеншвангау. После этого замок начал ветшать и разрушаться, точно вместе с лебедиными рыцарями его стены оставила сама надежда.
За семнадцать лет до рождения наследника замок Хохеншвангау приобрел Максимилиан Второй, которому пришлось буквально отстраивать его заново. Деньги на это выделил его отец – король Людвиг Первый, которому нравилось не столько удобное расположение замка, сколько связанная с ним легенда о баварском Лоэнгрине, рыцаре Лебедя, который проживал в Хохеншвангау. И о благородных и прекрасных временах прошлого, к которому король тянулся со страстью искателя Священного Грааля.
Согласно множеству источников в Хохеншвангау проживали и гостили блестящие рыцари, был свой двор любви, и во все времена замок славился великолепными трубадурами и миннезингерами. Сам бард Тангейзер[7] гостил в Хохеншвангау во время возвращения из своего паломничества в Рим.
Но даже это было еще не все. Хохеншвангау стоял в предгорьях Альп, подобно стражу, охраняющему дорогу в крепость Монсальват, или Монсегюр, что означает Гора Спасения, где, согласно преданию, хранили Священный Грааль девять по девять дев Грааля во главе с Эсклармондой де Фуа и помогающей ей Репанс де Шой. Где нашел свой приют и исполнил свою миссию благословенный рыцарь Парсифаль, отец Лоэнгрина.
Дающая бессмертие и спасение души чаша Грааль была с Христом и его учениками во время Тайной Вечери, и потом после смерти Иисуса на кресте Иосиф Аримафейский взял чашу и собрал в нее пролившуюся кровь. Именно эту реликвию спасла в свое время Мария Магдалина, спрятав ее в Лангедоке, чтобы затем она могла занять свое место на каменном алтаре в подземной церкви Монсегюра.
Крепость Монсальват существовала одновременно в двух измерениях, как это объяснял внукам бывший король и магистр ордена Святого Георгия Людвиг Первый, развалины ее по сей день можно найти во французских Альпах, в то время как подлинное царство Грааля находится на небесах.
