Отягощенные злом 2: Разновидности зла

Ксению охраняли моряки – Гвардейский флотский экипаж. Урок не пошел впрок – охраны мало, хотя и больше, чем в тот злополучный, проклятый день. Черные повязки на рукавах – как и у меня на мундире. Знак потери и знак того, что зло не отмщено. О наказании – в случае со смертниками речь вести бессмысленно.

Только об отмщении.

– Здравия желаем, Ваше Высокопревосходительство…

– И вам того же. У меня только одна лодка, вы в курсе?

– Не извольте беспокоиться. Ксения Александровна приказали не нарушать ваш тет-а-тет.

– Сообразительный в трехмильной зоне, Ваше Высокопревосходительство – сказал другой моряк, показав на горизонт.

– Премного благодарен…

Кораблик и в самом деле болтался в море как раз напротив пирса. С этого расстояния – он казался игрушкой…

Я спустился вниз, открыл ангар, завел моторы. Потихоньку вперед… теперь к причалу… вот так. Волнение сегодня было приемлемым, а на причале – у меня что-то вроде штормтрапа, для милых дам. Ксения протянула руку… хотя с ее фитнесом, думаю, ей не составило бы труда…

– Немного полюбезнее, mon ami… На нас смотрят…

– Сударыня, моей репутации это не повредит. Вашей тем более.

Ксения зло сверкнула глазами, но ничего не сказала…

Отойдя от причала на малом, я дал газу, разгоняясь до двадцати узлов. Присев на корму – лодка пошла от берега, оставляя белый пенный след за собой…

Эсминец, охранявший нас приближался. На юте, на вертолетной площадке – я различил снайперов за ограждениями, с противоположного борта – прятались две скоростные лодки с готовыми к действию отрядами морских пехотинцев. Я помахал им рукой – и кто-то мне ответил. Ксения, надев черные очки на поллица – нервно курила…

Заложив резкий, почти хулиганский вираж вокруг эсминца – я остановился меньше чем в двух кабельтовых от него. Рассчитал так, что он служил нам как бы волноломом, закрывая от волны.

– Не знал, что ты стала курить.

Ксения бросила недокуренную сигарету в море.

– Раскуришься тут…

Из сумки появилась новая пачка – но я перехватил ее, и прежде, чем Ксения сумела сообразить, что происходит – выбросил в море.

– Довольно. Одну за одной – это уже слишком…

– Ты мне не муж, вообще то.

– Вот и побереги меня. Близких людей ты не бережешь…

Ксения сняла очки. Солнце бликовало на линзах оптических прицелов на эсминце. Я знал ее… если сразу дать отпор, она начинает отступать. Но она не отступит дальше, чем ты ее к этому вынудишь, и при первой возможности вернет себе позиции. Сильная женщина – синоним слов 'одинокая женщина'…

– Как мне все надоело… – зло сказала она.

– Регентство?

– Оно самое. Все так и норовят сделать по-своему.

А ты чего хотела… Так вот и выглядит власть… власть женщины.

Проблема в том, что мужчина априори не может подчиняться женщине, все его существо будет протестовать против этого. Особенно – военный. Ксения – совсем неплохой вариант на троне Империи. Умная, волевая, хитрая, способная к интригам, прекрасно знающая экономику. С почти мужским складом характера. Проблема в том, что она женщина. Мужчина может подчиниться мужчине, признать его главенство – как вождя. Женщине же – раз за разом придется доказывать, что она достойна быть вождем, и окончательно – она никогда этого не докажет. А раз за разом кому то что-то доказывать – утомительно.

Но она сама себе это выбрала. Хотя – и без Регента тоже было нельзя.

– Что ты думаешь об обстановке в Афганистане?

– Это не такой простой вопрос.

– Господин адмирал, разве я когда-то задавала вам простые вопросы…

Ксения теперь начала кокетничать. У нее на каждую ситуацию существует свой набор ужимок и уловок, которые она применяет вполне обдуманно и хладнокровно. Она может обвинить в чем-то… для каждого у нее есть свои обвинения, она может напомнить о чем-то хорошем… если есть, о чем напоминать. Но что касается меня – со мной эти игры давно не проходили. Возможно, поэтому я до сих пор и был один… потому что со мной никакие игры не проходили. Если человек видит свою вторую половину насквозь, жить становится просто невозможно.

– Я не служил в Афганистане и не могу ответить на этот вопрос.

– А как насчет Персии? Это же соседняя страна. И ты там очень много добился за очень короткий срок.

– Видите ли, сударыня… сравнивать ситуацию в Персии и в Афганистане бессмысленно, потому что у них – совершенно разные корни. Совершенно разная основа. В Персии мне удалось добиться ощутимых результатов за короткое время потому, что в этой стране люди привыкли жить в государстве. Государство, которое построил для своих подданных шахиншах Мохаммед, было не таким уж и плохим. Там производилось больше киловатт в час энергии на душу населения, чем где-либо в мире. Бензин стоил примерно в три раза дешевле, чем в нашей стране. Хлеб стоил дешевле вдвое… собственно говоря, это и стало одной из причин восстания крестьянства, они не могли конкурировать с дешевым, завозимым продовольствием, а шахиншаху было плевать на то, что думают феллахи, он на них не опирался. В стране работали заводы, порты, добывались полезные ископаемые. В городах в каждой семье был автомобиль. Практически не было уличной преступности… это неправда, что жестокость наказания не позволяет предотвратить преступление, неправда, по крайней мере, для Востока. А то, что в стране пропадали люди, что каждый полицейский чиновник был маленьким шахиншахом, творившим беспредел от лица государства… что же, на Востоке жили и при худшем беспределе. Несколько столетий назад монголы стерли Багдад, тогда один из крупнейших городов мира с лица земли, перебили всех его жителей. Когда мы пришли… мы просто установили другое государство и другие правила игры. Был шахиншах Мохаммед – стал шахиншах Николай. Если раньше полицейские могли схватить и убить тебя по подозрению в сопротивлении режиму – то сейчас – за исламский экстремизм. Мы установили новые правила игры и объявили о них людям. У нас появились сторонники, которые увидели, что мы искренни в своих попытках установить более справедливое правление, прекратить творившееся беззаконие, восстановить страну и дать персам место в нашей большой семье. У нас были противники, ты прекрасно знаешь – откуда они взялись, и кто их финансировал. Но большая часть населения – изначально не была, ни за нас, ни против нас. Они смотрели и выбирали. Уже с первого месяца – двух мы сделали несколько правильных шагов и люди стали воспринимать нас как новую власть, а не как безбожников и оккупантов. Мы построили новое государство – и люди согласились с этим.

Ксения нервно повела плечами, смотря на охранявший наш покой эсминец с Андреевским флагом.

– А в Афганистане разве не так? Там тоже был… король, пока у нас не хватило ума его убить. Господи… все больше убеждаюсь в том, что Николай был закоренелым идеалистом. Дай Господь, Павел не унаследует это…

С вами… С вами это исключено, сударыня. И я даже не знаю, хорошо это или плохо.

– В Афганистане все совсем не так. В отличие от шахиншаха Мохаммеда – афганский король даже не думал делать что-то для страны. Даже не думал устанавливать какие-то законы и требовать их жесткого выполнения. В сущности, его власть ограничивалась лишь несколькими провинциями, по странному стечению обстоятельств теми, где удобно выращивать опиумный мак и лишь несколькими сферами жизни. Он не был королем в общепринятом смысле этого слова, он не был главой государства. Это была британская марионетка в политике и преступник международного класса во всем остальном. Он занимал престол только для того, чтобы его не заняли другие, англичане сохраняли его у власти только для того, чтобы