покорно терпел осиротевших котят и птенцов в их маленьком домике. А в те редкие минуты, когда они просто оставались вдвоем, окошки их домика начинали светиться сами собой — от любви. Не знаю, живы ли они посейчас — слишком много снегу скопилось на козырьке крыши в этом году, но хочется верить, что да…
…Не знаешь, что делать, — делай хоть что-нибудь…
Девятая сказка
Мусорная феечка жила на крыше давным-давно. И совсем не менялась — невысокая, сухонькая, с маленькими, внимательными глазками, серыми как мышиная шерсть волосами, собранными в пучок, и какими-то куцыми, тусклыми крылышками. Она двигалась очень быстро, мелькала повсюду и всегда была занята. Слишком много всякого сора и барахла заносило ветром на крышу, слишком много шерсти и перьев сбрасывали звери, птицы и ангелы, да и феечки, будем честны, не отличались аккуратностью.
А какой интерес жить на захламленной крыше? Захламленным подобает быть сумрачному, обросшему паутиной чердаку — тем интересней искать в пыли и барахле всякие смешные, интересные, полезные, а то и драгоценные вещи. Романтический беспорядок может царить в жилище у эфемерного и беспомощного существа, вроде феечки (только не нашей). Про вороньи гнезда нечего и говорить — призвать к порядку их скандальных хозяев в принципе невозможно. Вот мусорная феечка и трудилась, не покладая крылышек.
На рассвете она просыпалась, в любую погоду обливалась из ведерка дождевой или талой водой, колдовала себе завтрак, кушала овсянку, надевала комбинезончик, брала мешки и отправлялась работать. День-деньской шустрой стрекозой она шныряла по крыше, подбирала лишние перышки, фантики от конфет, сухие листья и прочую ерунду. Все подобранное она тщательно проверяла — не оказалось ли в мусоре что- нибудь полезное или нужное. Ничейные штучки обычно так и хранились у феечки в домике, пока за ними не приходила хозяйка Лавки ненужных вещей. А потерянные и забытые рано или поздно находили своих владельцев. Никчемушный же мусор феечка паковала в мешки и специальным колдовством де-ма-те-ри-а- ли-зо-вы-ва-ла, короче исчезала его отсюда неизвестно куда.
По вечерам феечка сидела у себя в домике, сортировала находки, ужинала овсяным пудингом и слушала вальсы старенького сверчка. На сон грядущий принимала ванну и читала по одной главе из романа в толстой розовой обложке — целый ящик этих романов оказался на чердаке, и феечка перетаскала их в свое жилище. Изредка она соглашалась сходить на какой-нибудь не очень шумный бал, убегала оттуда с середины — и правильно делала. Потому что мусорной феечки все сторонились. Нет, её не обижали, не обносили пирожными, как старейшая жительница этой крыши она четырежды в год открывала балы сезона, но негласное «фи» висело вокруг. Тем паче, что наша феечка никогда не придавала особого внимания своей внешности, и случалось, даже стирала платьица вместо того, чтобы наколдовать новые. И крылышки штопала сама — не хуже фейного мастера. И туфельки починяла как заправский сапожник. И… в общем остальные феечки считали её безнадежной чудачкой. По счастью мусорная феечка была выше чужих взглядов, гримасок и безразличия. Она делала свою работу, ей нравилось её ремесло и приносить пользу тоже нравилось. Всякий раз как исчезал в никуда очередной мешок или какая-нибудь счастливая феечка чмокала воздух около её щеки и убегала с отыскавшейся пропажей, наша феечка тихонько собой гордилась.
Если б не снежная-снежная зима, однажды накрывшая город огромным белым крылом, наша феечка и посейчас бы оставалась мусорной феечкой. Но однажды ночью выпало столько снега, что двери домика не получилось открыть поутру. Вышибать их колдовством феечка побоялась — мало ли кто пробежит снаружи, крыша все-таки. Оставалось ждать, пока ветер, тепло или дворник человечьей породы (зимой они заглядывали на крышу) освободит её из плена. Первый раз за много-премного лет феечка целый день пролежала в постели с книжкой. На второй — отогрела окошко и устроилась в кресле-качалке напротив. Она зажгла свечи по всему дому — получилось очень романтично. На ужин наколдовала жульен, кусочек фуа-гра в свежей бриоши, золотистый абрикос, полный сока, и графинчик воды из апрельского ручья в яблоневом саду. А друг-сверчок играл ей самые чудные свои вальсы.
Мусорная феечка забыла как это приятно — просто так отдыхать, и ей это вдруг очень понравилось. Оказывается в жизни столько удивительных удовольствий — ванна с пеной из пыльцы миндаля, шелковые пижамы, мягкие тапочки с розовыми помпонами, одеяльце из нежного пуха, сладкий сон без необходимости просыпаться к определенному часу. И книжки про любовь — ласковые и глупые, словно хорошие колыбельные. И чудесные лакомства (все феечки обожают вкусные вещи) можно просто наколдовать или взять и приготовить своими ручками — варенье из розовых лепестков, фиалковое мороженое, меренги и профитроли. Феечке так понравилось отдыхать, что когда спустя три дня снег растаял, она не пошла на работу, а нарядилась в красивое домашнее платьице и весь день просидела в креслице, полируя отросшие ноготки.
Феечки, кошки, крысы и прочие жители крыши сперва не заметили, что случилось. Снега на крыше было много, он милосердно прятал мусор и хлам. Но вскоре зима закончилась — и все схватились за головы. По крыше стало невозможно пройти, не перепачкав туфелек или лапок, всякие неприятные вещи путались под ногами и отвратительно пахли. То, что слишком мешалось, феечки колдовали прочь, крысы грызли в труху, а кошки тихонько сбрасывали вниз, но откуда-то тут же брался новый бардак. Пока мусорная феечка убирала за всеми, жители крыши совсем разучились заниматься хозяйством. Вскоре принцы перестали ходить на балы этой крыши, жалея начищенные туфли и элегантные брюки. Феечки начали было присматривать новые жилища, но их никуда не пускали, опасаясь, что вслед за эмигрантками переберется вездесущий беспорядок. И только вороны были счастливы.
Наконец кто-то вспомнил о мусорной феечке — вдруг бедняжка замерзла зимой, заболела или впала в поиски смысла жизни. Феечки схватились за головы — она же совсем старенькая, бедняжка, а мы про неё забыли! Пестрой толпой они побежали к домику и заколотили в дверь.
— Войдите! — сказала мусорная феечка.
Феечки протиснулись внутрь и ахнули. Домик мусорной феечки вдруг стал уютным-уютным, на полу появился ковер, на кровати расшитое розами покрывало. И сама феечка преобразилась — мышиные волосы стали пепельными, тусклые крылышки — серебристыми. В своём атласном сером платьице она смотрелась почти так же величественно как Фея Печали на осеннем балу.
— Что вам угодно, милочки? — вежливо улыбнулась мусорная феечка.
— Мы… нам… — залепетали феечки. — Мы пришли проведать, как ты тут поживаешь!
Мусорная феечка покачала головой.
— Нас… это… мы соскучились без тебя!
Мусорная феечка не сказала ни слова.
Самая смелая феечка тряхнула косичками и выпалила:
— На крыше появилось много-много противного мусора. Давай, ты снова будешь его убирать!
Мусорная феечка медленно-медленно посмотрела на каждую из гостий — те покраснели, как вишни — а потом твердо сказала:
— Не хочу и не буду.
Просительницы понурились, попрощались и вышли. Это было священное и ненарушимое право любой настоящей феечки — заявить «не хочу и не буду». Не успели они отойти от домика, как мусорная феечка высунулась из окна:
— И запомните — если кто-то ещё назовет меня мусорной феечкой — превращу в гадкую свеклу!
— А как же нам тебя теперь называть? — удивились феечки.
— Как хотите! До свидания!!!
Окошко захлопнулось. Феечки остались на бобах. Надо было что-то решать, иначе мусорными вскоре станут называть их самих — и совсем по другой причине. Для начала собрали большой крышный совет, на
