неповрежденную часть спины — утешаю.
— Остановить смог. И выжить смог. А про другое пусть голова не болит. Договорились?
Как ты вообще догадался, что он полетел за этой пакостью?
— Знаешь, незадолго до тебя к нам занесло еще одного человека из вашего мира. Мы так и не поняли, о чем он кричал… о каких-то истинно демократических ценностях и о жалобах в какой-то суд. Мол, он свободная личность и имеет права, и не позволит над собой так издеваться только за то, что сел за руль пьяным. Требовал его отпустить и вернуть нормальный облик, а иначе… Он не выглядел грозным — небольшой зверек с черно-белым хвостом, и один из наших магов пошел к нему, чтобы успокоить, а он что- то дернул — и после взрыва мы ничего не нашли. Только исковерканные куски железа.
Интонации были очень похожи — страх и злость. То есть злость, спровоцированная страхом. В таком состоянии человек, да и дракон, способен на что угодно. А у него еще было такое мстительное предвкушение — мол, сейчас вы пожалеете, что посмели меня обидеть. Я даже не помню, как кувыркнулся — просто было ощущение, что его надо остановить.
— И ты пробовал его уговорить.
— Пробовал. Бессмысленно. Если он когда-то кого-то и слушал, в последний раз это явно было очень давно.
Угу. Нарциссизм в тяжелой форме, лечится только дубиной, и то без гарантии.
— А я не знал ничего боевого… то есть не адаптировал к драконьей форме; только и успел, что ударить лапой, когда что-то в бок врезалось.
Храбрый мой… Меня опять накрывает запоздалым страхом. Если бы он упал на поврежденный бок, если бы мы не нашли его быстро, если бы…
— Удачно попали, — известил сверху голос, — прямо по горлу. Он даже до тайника не добрался.
— Хиран!
Юный дракономаг вежливо склонил голову:
— Привет, Александра! Доброго здравия, наставник Рикке. Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, лучше.
— Зрение не вернулось? Мы там записки в пещере интересные нашли. Частично на вашем языке…
— Чтоб он сдох! Чтоб им всем в … и… да с…, и в том мире, и в последующих перерождениях! Уроды, безмозглые и бесстыжие …, чтоб им полный …!
— Гаэли, здесь дети…
Ага, Гаэли… Да, представьте, это сказала не я. И не Рэй. Вдохновенная тирада принадлежала как раз правильному и очень положительному дедушке Гаэли. И его можно довести. Вопрос как.
На этот раз деда достала не я, не Марина и даже не песчанка, которая со вчерашнего вечера невероятно возлюбила деда и таскалась за ним повсюду, даже в аккуратный домик в неприметной расщелине между скал. Причины песчанкиной любви для окружающих остались непонятными, потому что Гаэли молчал даже не как партизан, а как партизанское ружье, если без патронов. Но факт остается фактом. Ладно, не об этом сейчас. Гаэли допекли записки. Те самые, что отыскал в тайнике Хиран.
Записки непризнанных властителей, чтоб им… то самое, что от души нажелал наш разъяренный дедушка. Мне всегда казалось, что если человек мечтает о власти, то у него что-то по-крупному не в порядке. С мозгами или с комплексами, не важно. Ну не нужно нормальному человеку над кем-то властвовать! У нормального есть дело по душе и по силам, наверняка есть те, кто ему дорог, и ему просто не надо никому ничего доказывать! А вот если ни того ни другого, если характером слабоват, а мозгами при раздаче обделили, а самое главное — если ты это все про себя знаешь, но поправить неспособен, вот тогда человек и старается самоутвердиться, в том числе таким вот некрасивым способом. Ну вот представьте человека маленького роста в команде баскетболистов. Нормальному ничего, а вот личность с завихрениями немедленно закомплексует и полезет бедным спортсменам на плечи, чтобы хоть так выше показаться.
Вот и эти… Чего им не хватало? Способности были, образованием их не обидели, обучили, как всех, работы хватало, живи и радуйся!
Но это было для всех. А им хотелось больше.
Они даже назвали свои записи «Летопись великих свершений».
Читали потрепанную «Летопись» всем племенем… так Рэй решил. Умный дракон наш черный врун… то есть его вышность Рэйран Первое крыло. Племени Сыновей Неба слишком много врали, чтобы они так сразу всем верили, тем более чужакам. Пусть лучше сами почитают, вспомнят, сравнят впечатления. Глядишь и призадумаются. Я не про претендента на Рэево место говорю, там случай тот же самый, клинический — хочет человек, то есть дракон, власти. Так хочет, что аж хохолок трясется. Что он будет делать, если вдруг ее получит? Понимает ли, что такое ответственность? Он просто видит себя на вершине, отдающим приказы, и весь в экстазе от самой картинки. Ничего, пусть тоже послушает, ему полезно. И сами записи, и комментарии к ним. Активные такие комментарии… Особенно деда Гаэли.
— Первая страница представляет собой клятву. «Клянусь ныне и вовеки помыслы свои посвятить общему делу властелинов и гордо нести великое звание Проницающего. Клянусь следовать уставу братства, прозревать замыслы врагов, нерушимо хранить тайну братства властелинов. Да будет мое слово залогом моей чести…»
— Дальше такая же высокопарная чушь?
— Еще хуже. «Гордиться тем, что властелин, и бороться с врагами».
— Какими?
— Если они собирались жить вот по таким правилам, то с врагами бы у них не задержалось. — Кристаннике смотрит на записки таким взглядом, что они давно должны были испепелиться от стыда за то, что в них написано.
— Да, надо же наплести столько слов и ничего конкретно не сказать!
— Думаете, случайно?
— Я ничего не думаю, я слушаю. И вам бы не мешало.
— Завязывайте спорить, — фыркает папа, любовно проверяя гранатомет. — И так все понятно. Если человек желает что-то говорить, он это говорит. Если он предпочитает кутать мысли в кучу пышных и абстрактных словес, то дело пахнет керосином. Дальше что?
— Почтенный Игорь!..
— А что такое «абстрактный»?
— А что такое «керосин»?
— Мне, кстати, еще не объяснили, что такое граната…
— Давайте оставим гранатометы и керосин на потом? — предлагает Кристаннике. — Что там дальше?
— Устав.
С уставом было попроще. Кстати, именно во время чтения устава дед включился со своими комментариями, которые плавно перешли в мат. Именно тут парни четко прописали, что ничье мнение, кроме их собственного, принимать в расчет не будут. Потому как они великие и имеют право принимать решения за остальных. А остальные, мол, чешуей не вышли…
Ну а потом начались собственно записи.
Они были разные: небольшие кусочки очень плотной, до сих пор блестящей бумаги, исписанные скорым, но небрежным почерком — рукой мага.
Желтоватые пластинки из неизвестного материала, покрытые длинными цепочками процарапанных значков (Ррош, опытным взглядом оценив «документ», заявил, что так порой писали оборотни). Кто собрал все это в гибнущем городе? Кто сохранил? Зачем?
Несколько «звучков», полуистлевшая книга с какими-то схемами, зеленый материал «под шелк», скрученный в две трубочки — и жуткая история из недалекого прошлого постепенно разворачивается перед слушателями во всей полноте и дикости.
…Заговорщики и правда не думали, что все так обернется. До поры до времени красивые слова одного из Проницающих о необходимости перемен, о жертвах во имя свободы, об их великом
