Из нагрудного кармана он достал первый длинный гвоздь и молотком приколотил угол матраса к потолку. Гвоздь вошел довольно легко — туго было лишь пробивать половицы комнаты этажом выше. Но все равно времени это заняло немного.
— А сейчас другой угол, — сказал Элистер, передвинув стремянку и приколотив на место следующую часть матраса.
Так он трудился около часа и всего израсходовал двадцать четыре гвоздя. А когда закончил, ранее белый потолок превратился в плисовую цветочную поляну средней жесткости «Беллиссимо» из магазина «Дэйвид Джоунз».
— Что скажешь? — спросил сверху Элистер у сына, рассчитывая на одобрение.
— Необычно, — ответил Генри, чуть подумав.
— Не поспоришь, — согласился его отец.
От всего этого грохота Барнаби уже проснулся и неразборчиво забулькал из колыбельки, а Мелани принялась щекотать ему ручки, шейку и вообще всячески ему досаждать. У Элинор голова болеть тоже не перестала, и она спустилась разузнать, что это за адский грохот тут стоит. Увидев, что ее муж сделал с потолком гостиной, она уставилась на него, на миг лишившись дара речи. Неужели все в этом доме окончательно спятили?
— Что это за?.. — спросила она, с трудом подыскивая слова, но Элистер ей просто улыбнулся и вынес в центр комнаты колыбель. Затем расстегнул ремешки, и младенец снова взлетел кверху. Только теперь головой он не ударился и не сказал «Уа». Посадка на потолок прошла намного мягче, и он, похоже, остался этим очень доволен — так и лежал снизу на матрасе, играл с пальчиками на руках, изучал пальчики на ногах.
— Получилось, — сказал довольный Элистер, повернувшись к жене. Он рассчитывал, что она будет довольна тем, что он сделал, но Элинор — женщина совершенно обычная — пришла в ужас.
— Выглядит смехотворно! — воскликнула она.
— Но это же ненадолго, — сказал Элистер. — До тех пор, пока он не угомонится, вот и все.
— А если он никогда не угомонится? Мы же не можем оставить его там насовсем.
— Поверь мне, рано или поздно ему надоест эдак парить в воздухе, — стоял на своем Элистер. Он пытался смотреть на вещи оптимистично, хотя никакой особой надежды при этом не чувствовал. — Подожди, сама увидишь. Но до тех пор нельзя давать ему биться головой всякий раз, когда он будет от нас упархивать. Он себе мозги повредит.
Элинор на это ничего не ответила — она предалась унынию. Легла на диван и стала смотреть вверх на сына, зависшего в одиннадцати футах у нее над головой. Что же она такого натворила, за что ей это ужасное несчастье? В конце концов, она совершенно обычная женщина. Таким не полагаются летучие младенцы.
Тем временем Элистер и Генри занимались своим делом и дальше. Второй матрас они прикрепили к потолку в кухне — прямо над тем местом, где будет стоять колыбелька Барнаби, а третий — в их с Элинор спальне, где он будет спать по ночам у себя в кроватке.
— Готово, — сообщил Элистер, спустившись в гостиную. Элинор по-прежнему лежала на диване, а Мелани сидела рядом на полу и в семнадцатый раз читала «Хайди». — Где Барнаби?
Мелани показала пальцем наверх, но не произнесла ни слова: она не отрывалась от книжки. Сейчас говорил Козопас Петер, и ей не хотелось упустить ни единого слога. Мальчик этот был мудр не по годам.
— Ах да, — сказал Элистер и нахмурился: что же ему делать дальше? — Считаешь, стоит оставлять его там на весь день?
Мелани читала дальше, пока не дошла до конца особенно длинного абзаца, после чего взяла закладку. Аккуратно поместила ее между страницами 104 и 105, а книжку отложила на подушку рядом с Элинор. Затем посмотрела папе в глаза.
— Ты спрашиваешь меня, стоит ли нам оставлять Барнаби на потолке нашей гостиной на весь день, — уточнила она бесстрастно.
— Да, верно, — подтвердил Элистер, не в силах встречаться с дочерью взглядом.
— Барнаби, — повторила та. — Которому всего несколько дней. Ты хочешь знать, считаю ли я, что его стоит оставлять наверху.
Повисла долгая пауза.
— Мне не нравится твой тон, — произнес в конечном итоге Элистер. Говорил он тихо и как-то стыдливо.
— Ответ на твой вопрос — нет. Нет, я не считаю, что его стоит оставлять там вот так.
— Ну что ж, — сказал Элистер, берясь за стул, чтобы забрать мальчика с потолка. — Так бы сразу и сказала.
Тут в дверь к ним позвонили. Пришел сосед мистер Коуди — он так и не дождался ключей от своего фургона и потому запросто явился за ними, нимало при этом не смущаясь. Элистер сунул Барнаби обратно в колыбельку, но забыл про ремешки, и через секунду мальчик снова оказался на потолке и удобно лежал на матрасе.
Мистер Коуди, проживший долгую жизнь — он воевал в двух мировых войнах, жал руку самому Руалу Далу[4] и за семь десятилетий вообще много чего повидал (кое-что из этого он понял, а кое-чего и нет), — поднял голову и склонил ее набок. Одной рукой почесал подбородок и медленно провел языком по губам — сперва по верхней, затем по нижней. Наконец, качая головой, повернулся к Элинор.
— Вот это вот у вас — необычно, — произнес он, и тут Элинор залилась слезами и убежала наверх, где рухнула на кровать, вознамерившись не открывать глаз, чтобы не видеть этого чудовищного кошмара — третьего цветастого матраса, прибитого к потолку.
Глава 3
Барнаби Воздушный Змей
Когда миновало четыре года и ничего не изменилось, семье Барнаби пришлось смириться с тем, что это не временное явление: их младший ребенок просто таким уродился. Элистер и Элинор водили его к местному врачу — тот тщательно его осмотрел, прописал пару таблеток и велел прийти назавтра, но и после ничего не поменялось. Его возили к специалисту в город — тот прописал курс антибиотиков, но дитя продолжало летать как ни в чем не бывало, хотя у него выработался иммунитет к сильному гриппу, который на той неделе свирепствовал в Киррибилли. Наконец, его отвезли в самый центр Сиднея к знаменитому консультанту — тот просто покачал головой и сказал, что это у мальчика болезнь роста, пройдет со временем.
— С годами мальчики из всего вырастают, — улыбнулся он, пробегая взглядом довольно внушительный счет за то довольно небольшое время, что он осматривал Барнаби. — Из брюк. Из послушания. Из почтения к родителям. Вам просто нужно набраться терпения, только и всего.
Элистеру и Элинор все это ничем не помогло — у них только еще больше руки опустились.
Теперь Барнаби спал на нижней кровати в комнате Генри; к низу верхней койки пришпилили два одеяла, чтобы он не бился головой о пружины.
— Наш потолок — просто загляденье, правда? — сказал Элистер, когда наконец сняли матрас с потолка спальни. Элинор кивнула, но ничего не сказала. — Хотя надо перекрасить, — добавил он, заполняя паузу. — На месте матраса он теперь пожелтел. И цветочки можно разглядеть.
В ванной у Барнаби тоже возникли сложности, но, вероятно, описывать их здесь бестактно. Достаточно сказать, что принимать душ было очень трудно, вопрос о ванне даже не вставал, а ходить в туалет требовало таких вывертов, что растерялся бы даже бывалый акробат.
