тишина.
Народ, правда, уже узнал о моем увольнении и потянулся с выражением соболезнований, в смысле сожалений. Приятно, черт побери. Кстати, впервые за всю мою трудовую жизнь. Жаль, жаль, жаль уходить, но… Все!!! Не думать об этом.
А думать о том, принимать Юлькино предложение или нет. Рефлексы говорят: принимать. А инстинкты? Похоже, сопротивляются. Вот и пойми этот организм.
Родителям пока ничего не говорю, потому что тогда ко всем моим переживаниям добавятся еще и их вскрики.
Сидела сегодня в офисе, разбирала бумажки, сортировала их для Милы. Зашуршали жалюзи на двери- кто-то вошел в мой закуток. Подняла глаза-генеральный.
– Добрый день, – сказал он.
– Здравствуйте, – пробормотала я.
– Позволите? – спросил он, указывая на стул. – Подчищаете хвосты?
– Да.
– Куда уходите, если не секрет?
Ну…
Я уже до этого решила, что врать ему не буду. Он со мной в открытую, и я с ним так же.
– Отдохну, – сказала я. – Потом решу.
– Я вас спугнул, – сказал он. – Жаль. Могли бы поработать вместе.
Я молчала.
– Глупость сделал, – проговорил он. – Ну да ладно. Вы на меня хоть не в обиде?
Черт, подумала я, вот не повезло мужику. Жил себе, не тужил, а тут я на его жизненном пути. И прихватило. Ничего, сейчас вот уволюсь, исчезну из его поля зрения, и его отпустит, не сразу, конечно, но рано или поздно жизнь его войдет в прежнее русло, и все будет хорошо.
– О чем вы? – пробормотала я. – Все нормально.
– Что ваш шеф? – поинтересовался он. – Рыдает?
Мне вдруг стало смешно.
– Да нет, – хмыкнула я, – утешился мыслями о скором отбытии в Лондон.
– Да, это облегчение для всех, – заметил генеральный.
Встал. Я тоже встала.
– Ну что ж, – сказал он. – Удачи вам.
И быстро вышел, не дав мне ничего сказать в ответ. Попрощался? Уже? Но я же тут еще целую неделю.
– Взял неделю отпуска, – сказала Мила. – Какие-то семейные проблемы.
– Не мог выдержать твоего вида еще целую неделю, – сказала Кэт. – Прижало мужика будь здоров. Не позавидуешь. Ты, Ларина, оказалась роковой женщиной, кто б мог подумать.
– Отстань, – вяло отбрыкивалась я.
– Он ведь тебе нравился, да? – спросила Кэт. – Ну, в смысле больше, чем просто продвинутый и мудрый руководитель.
– Нравился. И что?
– Значит, тебе тоже не позавидуешь. – Она вдруг обняла меня. – Держись, Ирэн. Все наладится. К Юлькиным-то знакомым идешь работать?
– Нет. Не хочу.
– О-о-о, депрессняк?
– Нет, просто хочу наконец определиться, чего я хочу.
Кэт озадаченно смотрела на меня:
– Это как?
Не знаю. Но почему-то все эти смутные дни вспоминаю свой последний разговор с Селезневой. «Хочу что-то свое». И сердце екает. Я тоже хочу. Не знаю, чего именно. Но знаю точно, чего не хочу сильно. Таких, как Бен, сидящих на моем загривке и погоняющих меня.
Заглянула в начало своего дневника, и стало смешно. Началось все с Селезневой, и опять к ней все пришло. А мы считали ее заурядной…
И еще принесли цветы. Большой разноцветный букет.
– Ого, – сказала Мила. – От кого?
– Не знаю, – сказала я.
– От неизвестного поклонника, – улыбнулась О.Д. и подмигнула мне.
Догадалась, что ли?
Потому что цветы от генерального. Я и так это поняла, но там была карточка, а на ней: «Удачи Вам, Ира, и счастья. И если могу быть хоть чем-то полезен в будущем-не стесняйтесь, звоните». Искренне ваш и все такое.
В будущем?
Какое оно, это мое будущее? Никто не знает. А может, в этом как раз вся прелесть?
