потому что девушка фыркнула и, не сдержавшись, рассмеялась:
— Не переживай, Олежек, ты не краше! У всех такая реакция в первый раз, сама, помню, чуть в обморок не грохнулась, когда здесь Корневу встретила.
Я полюбовался вурдалачьей рукой и демонстративно оскалил зубы:
— Бойся меня, прекрасная дева!
— Укусишь?!
— Возможно! Место можешь сама выбрать.
Галя лукаво улыбнулась и сделала вид, что задумалась.
— Подсказать?
Я приобнял ненаглядную за талию и принялся нашептывать варианты на ушко. Судя по загоревшимся глазам, предложение ей понравилось. Она даже вырываться не пробовала, возбужденно дыша мне в шею, и отстранилась, только когда моя рука скользнула ей под халат.
— Денисов, ты озабоченный! Не здесь же, в конце концов! Пошли в кабинет…
Я торжествующе улыбнулся — не подвел метод! — и застыл на полушаге: что-то было не так.
— Ты чего? — встрепенулась Галя.
— Тсс… Петрович!..
— Чего Петрович? — Девушка тоже перешла на шепот и пробежалась взглядом по залу.
Кот обнаружился в самом центре помещения, на большом круглом столе. Рыжий «столбик» прядал ушами и пристально следил за хаотичными перемещениями какой-то тени у нас над головой. Твою мать, это уже напрягает! Кого он опять там высмотрел? Я бы и внимания не обратил, если бы не дискомфорт: охальник-котяра никогда не упускал случая поучаствовать в моих интимных забавах, советчик хренов. А сейчас вдруг такое пренебрежение…
— Кто там? — вместо ответа поинтересовался я, кивком указав на потолок.
— Не обращай внимания, это наверняка афалина, — отмахнулась Галя. — Их тут довольно много, постоянно вокруг модуля крутятся. Одна особенно любопытная, мы ее Варькой зовем.
— Петрович на них странно реагирует, — пояснил я. — Сегодня уже второй раз. На острове даже жрать отказался.
— Может, они ему просто нравятся… Блин! Опыт!
— Побежали, чего тормозишь! Петрович, не отставай!
Уговаривать напарника мне сегодня уже порядком надоело, поэтому я ограничился стандартным мысленным «за мной» и поспешил за Галей, которая успела нырнуть в один из радиальных коридоров. Быстро догнав девушку, я взял ее за руку — еще отстану, и плутай потом. Проход вскоре вывел нас в опоясывавшую модуль галерею с прозрачными стенами, плавно перетекавшими в такой же потолок, и я застыл, пораженный открывшейся панорамой морского дна. Галя тут же недовольно потянула меня дальше:
— Пошли, еще насмотришься. Да и нет тут ничего интересного, типичный прибрежный биоценоз.
А еще меня сухарем называет! Никакой романтики…
Я нехотя поплелся за девушкой, цепляя взглядом все новые и новые детали: нагромождения заросших водорослями валунов, редкие песчаные пятачки, россыпи мелких окатышей, неторопливо курсирующие тут и там косяки пестрых рыбешек… А днем тут, наверное, еще красивее!
По дну стремительно пробежала тень характерных очертаний, и прямо перед нами к галерее спустилась афалина. Я сбился с шага, но Галя и сама остановилась — видимо, любопытство победило — и завороженно уставилась на гостью, дыша чуть ли не через раз.
— Ты чего? — прошептал я, опасаясь спугнуть грациозное существо.
— Первый раз так близко ее вижу, — чуть слышно отозвалась девушка, не сводя глаз с застывшего напротив нас существа. — Это Варька. Она любит здесь играть, но подплывает не ко всем. Только к тем, к кому уже привыкла.
— Поздравляю!.. Тебя, похоже, окончательно в коллектив приняли, — хмыкнул я, не повышая голоса. — Ты глянь, красотка какая!
Почему афалину назвали Варькой, я уточнять не стал, да и насчет пола не сомневался — кому, как не биологам, в таких вещах разбираться? В принципе гостья ничем не отличалась от тех «дельфинов», что давеча рассматривал Петрович: грациозное существо около метра длиной, с черной спиной и белым брюхом, разве что над носом, как раз на выступающей вперед горбинке, красовалось неровное серое пятно неизвестного происхождения. Глаза афалины, подернутые поволокой, ожгли меня любопытным взглядом. Мне на секунду почудилось, что в них мелькнул разум, но я тут же отогнал бредовую мысль. Такое чудо за полуторавековую историю колонии непременно бы обнаружилось.
За спиной у нас прошуршали по полу кошачьи лапы — их милость Петрович соизволили явиться. Я собрался было шикнуть на напарника — не дай бог, спугнет! — но тот и сам прекрасно осознавал ответственность момента. Остановившись буквально в паре шагов — своих, естественно, — от прозрачной стены, он присел на задние лапы и потянулся носом к сверхпрочному пластику — поза номер пять из типового наставления по коммуникациям, стандартный ритуал знакомства. К моему огромному удивлению, афалина вдруг легким движением плавников переместилась метра на полтора вниз и застыла напротив любопытной кошачьей морды. Петрович прилип носом к стенке, от усердия поджав правую переднюю лапу и трепеща усами-вибриссами. Псевдодельфин снаружи повторил жест моего напарника, чем привел Галю в полуобморочное состояние. Я еле успел предостерегающе сжать ее ладонь, и она сдержала удивленное аханье, не отводя восхищенного взгляда от разделенных пластиком представителей двух таких разных миров. Я осторожно активировал инфор, запустив видеофиксацию — пораженная зрелищем Галя не обратила на это внимания, — и мысленно потянулся к напарнику, намереваясь попросить того немного сместиться: ракурс получился не самый удачный.
В ту же секунду на меня обрушился хаотичный поток образов-эмоций: радость, удивление, огорчение от непонимания и всепоглощающее любопытство на чувственном уровне сопровождались немного размытыми видами подводных красот и разнообразных наземных пейзажей, разбавленных шизофренической смесью тех и других. Абстрактные деревья в толще воды, тянущиеся вверх причудливые водоросли в потоках сгустившегося воздуха, существа самых фантастических форм — все это мелькало перед моим внутренним взором со скоростью и беспорядочностью калейдоскопа, буквально оглушая. Я машинально «отпустил» разум напарника, и видение прервалось, осталась лишь звенящая тишина в ушах и легкая дурнота. Охренеть! Что это было?!
Ответ напрашивался сам собой, но был слишком невероятен, чтобы принять его на веру. Не обращая внимания на испуганный Галин лепет, я вновь попытался «почувствовать» напарника. Совершенно аналогичный результат заставил меня отшатнуться и опереться на глухую стену галереи. Предательская слабость в ногах мешала логически мыслить, да и разум отказывался воспринимать открывшийся факт: Петрович и афалина… разговаривали?! Ну да, по-другому и не назовешь. Налицо осмысленный обмен информацией, правда, судя по некоторым эмоциям, пока что не очень удачный — собеседникам явно не хватало понятной обоим базы, они даже визуально зацепиться не могли. Мой напарник под водой никогда не был — он ненавидел эту субстанцию до глубины своей кошачьей души. Афалина, понятное дело, тоже по островам не гуляла. А подсказать некому — Петрович так увлекся, что «забил» весь диапазон мысленной речи. Меня всего лишь отголосками ментального обмена приложило, и то мало не показалось. К тому же я лишний раз убедился, что после общения с искином Первых моя связь с питомцем усилилась, кстати, одним из побочных эффектов и было расстройство «фильтров», столь докучающее мне в последнее время.
Я почти минуту переваривал случившееся, потом ошеломленно выдохнул и обратил наконец внимание на почти потерявшую терпение Галю:
— Радость моя, держись за что-нибудь.
— Зачем?! — прервалась та на полуслове.
— Ты только не смейся. И не обзывай меня сумасшедшим.
— Да говори уже!
— Петрович РАЗГОВАРИВАЕТ с афалиной.
— Что?! — Девушка на мгновение лишилась дара речи, потом опомнилась и затараторила: — Как?! Ты уверен?! Но… это же невозможно!
