3
Открытие термоядерной энергии проложило дорогу в космос, хотя научиться пользоваться этим устрашающим изобретением было не так просто потребовались десятилетия. Сконструировать же корабль было намного легче, так как в невесомости не было столько ограничений на форму, а инженеры веками знали секреты давления и структуры.
'Вентура' и ее корабли-братья были сконструированы по единому проекту из всех, когда-либо существовавших. От других кораблей 'Вентуру' отличал массивный двигатель Диллинджера, который переносил ее через гиперпространство, через этот лабиринт измененного космоса, сокращавший ранее непреодолимое расстояние между звездами. Мощь этого двигателя и других моторов на 'Вентуре' была потрясающей. Они находились в центральном отсеке корабля и напоминали без устали работающих драконов, изрыгающих огромной силы огонь. Их контролировали люди, управляющие кораблем с капитанского мостика.
На мостике находился мозг корабля. Это была комната, каждый сантиметр которой был тщательно продуман и заполнен хитросплетениями рычагов управления, компьютеров, мониторов и клавиатур. Здесь были регуляторы, поддерживающие вечное жизнеобеспечение систем, суб- и суперкосмическое радио, звенья сенсоров, выполняющие функцию глаз в вакууме вне корпуса корабля. Никто так не ценил эффективность мостика, как члены экипажа 'Вентуры'. Проект позволял им выполнить свои задачи быстро и с легкостью, невозможной на многих других кораблях.
Дэвид вошел на мостик и ждал, когда Винтер закончит беседу с навигатором. Они готовились к прыжку в гиперпространство. Капитан была одета в новую униформу. Хотя она не улыбалась и была полностью поглощена работой, на ее лице не было и следа усталости. Двенадцать часов в танке творят чудеса.
Винтер взглянула на Дэвида и кивнула ему, но прежде чем подойти, сказала несколько слов рулевому.
- Груз уже на борту, капитан, - доложил доктор.
- Проблемы были?
- Конечно. Ты думала, я смогу обойтись без них? - сдержанно пошутил он.
- Я надеялась, что ты способен выполнить перевозку без очередной неприятности, - сказала Винтер.
- Неприятностью это не назовешь, - успокоил ее Дэвид. - Просто я поругался с назойливыми бюрократами, а потом мне пришлось доказывать, что ты дала мне разрешение. Они не хотели отдавать мне груз.
Винтер слегка вздохнула в раздражении.
- Мы прыгаем через час. Именно столько нам нужно, чтобы попасть на минимальную дистанцию от планеты.
- И тебя не интересует груз? - спросил доктор.
- Ни капли, - ответила Винтер. - Закрепи его, закрой на замок, выстави охрану, если считаешь нужным, но что бы там ни было, я не притронусь к нему до самого Гилера.
И она ушла по своим делам.
- Есть, капитан, - сказал ей вслед Дэвид и покинул мостик.
Душ и короткий сон помогли Дэвиду избавиться от неприятного осадка, оставшегося от прогулки на Малверн. Глядя на свое отражение в зеркале над раковиной, он ощупал челюсть, размышляя, не пора ли сделать очередную примочку из вещества, замедляющего рост волос, или же отпустить бороду.
У него были светлые волосы, слегка пробивалась седина, придававшая им серебристый оттенок. Однако, когда в прошлый раз он решил отпустить бороду, она оказалась шокирующего рыжего цвета.
Переодевшись в чистую униформу, он понял, что, наверное, 'Вентура' уже совершила прыжок в гиперпространство, пока он спал. Он был рад этому. Значит, он проспал головокружение и боль, которые всегда сопровождали переход. Хотя в космосе он служил уже много лет, до сих пор не мог привыкнуть к прыжку. В этот момент он чувствовал такую дезориентацию, что боялся пропустить обед. Дэвид стыдился своей реакции и не говорил о ней никому, пока не узнал, что множество закаленных космонавтов ощущали то же самое.
Одевшись, Дэвид пошел к себе в кабинет, позвонил на камбуз и заказал обед к себе в каюту. Он решил не ходить в столовую, поскольку ему нужно было закончить с докладами и снять несколько показаний с приборов.
Когда прибыла пища, он лишь на несколько секунд отвлекся от бегущих перед ним на экране слов, чтобы поблагодарить стюарда. Слова продолжали бежать, но Дэвид никак не мог припомнить, о чем говорилось ранее. В конце концов он бросил это занятие, выключил стереоскоп, сел в кресло и озабоченно нахмурился. На подносе стояла тарелка, и он понял, что съел уже половину ее содержимого и даже не ощутил вкуса того, что ел.
Дэвид глубоко вздохнул. Может, Винтер это и безразлично, но он никак не мог выкинуть из головы контейнеры с Малверна. Их форма была слишком подозрительной. Они выглядели как саркофаги, и это беспокоило доктора.
Снова включив стереоскоп, он запросил информацию о лабораториях Гилера.
Дэвид увеличил скорость бегущей информации, пока не кончились астрономические данные.
Глаза Дэвида пробежались по остальной информации: он уже знал почти всю историю, и даже сам участвовал в ней.
Лаборатории Гилера достигли прекрасных результатов, по крайней мере, в первые годы. Доктор и сам был рад использовать множество технологий, которые разрабатывались на Гилере. Например, регенерация тканей и искусственное сращивание костей с помощью вирусного стимулирования. Эти открытия не только уменьшали боль и облегчали его работу, но и излечивали полностью людей, которым в прошлом грозила бы участь инвалидов. Но в лабораториях разрабатывали также и самое ужасное оружие в истории человечества. Слава Богу, Федерация смогла осознать, что это оружие вызовет повальную гибель людей и что политических убеждений вирусы не имеют. Поэтому использование такого вида оружия было признано бесперспективным.
Приблизительно в это же время лаборатории были реорганизованы и получили новое направление исследований - генетическая манипуляция. Целью этих исследований было создание средств, позволяющих колонистам выжить на некоторых планетах с неблагоприятными условиями, но экономически очень важных. В результате появились люди, способные к жизни в разнообразных условиях: при сильной гравитации, при слабой гравитации, даже под водой. И это был очередной плюс в истории Гилера.
Затем прокатилась волна общественного недовольства исследованиями на этой планете, и некоторые заинтересованные круги решили, что радикальное изменение человеческой природы антигуманно. Вначале на этих фанатиков никто не обращал внимания. Затем обычная правительственная инспекция выявила, что работа лабораторий на программу Первопроходцев превратилась в необычные и очень неэтичные эксперименты. Ученые с Гилера утверждали, что это естественные издержки исследований, однако комиссия обнаружила, что продукты этих исследований могли быть названы только одним словом монстры.
Дэвид не мог вспоминать об этой проверке без содрогания и отвращения. Правительство назначило его как профессионала быть одним из членов этой комиссии, и теперь доктор никогда не забудет того, что он видел.
Он подошел к стене и стал изучать расписание нарядов на текущую неделю. Но имена в списке расплывались перед глазами, потому что прошлое снова нахлынуло на него.
Никто не знал, что делать с этими существами, появившимися в результате экспериментов на Гилере. Наиболее безобразных из них из милосердия уничтожили, но осталось еще такое огромное количество тех, кого уничтожить не решились, - ведь они думали и чувствовали, хотя подчас их первоначальная форма была изменена до неузнаваемости. Их дальнейшее существование оказалось проблемой, которую никто не брался решить. Необходимо было устранить множество разногласий, иногда острейших. Среди этих существ не было единства и сплоченности, так как они слишком отличались друг от друга. С каждым необходимо было считаться как с индивидуальностью, и по закону они не были преступниками. Держать их под стражей было противозаконно.
К этому времени общественность уже узнала о положении вещей на Гилере и о тех, кого пресса называла 'несчастными жертвами несправедливости'. Различные религиозные организации начали кампанию за освобождение этих существ.
Вскоре детища Гилера были освобождены и предоставлены самим себе. Лишь немногие из них смогли приспособиться к жизни. Когда ужасная действительность переместилась из лабораторий в повседневную жизнь, многие из тех, кто выступал за свободу 'жертв несправедливости', теперь возненавидели их.
Несмотря на прошедшие годы, Дэвида до сих пор преследовали воспоминания о событиях, свидетелем которых он был, и ему каждый раз становилось плохо от этого. Хотя лаборатории находились под жестким контролем Федерации, управлялись они как частное заведение со своим правлением директоров. Учитывая огромную конкуренцию между различными мирами Федерации, лаборатории были засекречены. Теперь уже никто не знал, что там происходит.
