Лида держится за руку Партриджа так крепко, будто боится, что тот снова сбежит. Хотя скорее похоже на то, что он один из немногих, кто останется там, где он сейчас.
Брэдвел и Прессия стоят и смотрят на пожар, прильнув друг к другу, будто они танцевали и музыка уже закончилась, а остановиться нет сил.
Эль Капитан отъезжает на автомобиле от крыльца. Они с Хельмутом наблюдают за пожаром через лобовое стекло. Солдаты прячутся от жара за машиной. Тело Ингершипа осталось в доме. Эль Капитан приказал солдатам оставить его там.
— Идеальные похороны! — говорит Эль Капитан, хотя вряд ли Ингершип вообще мечтал о похоронах.
Единственная, кто не смотрит на пожар, это жена Ингершипа, Иллия. Отвернувшись, она оглядывает далекие холмы. Прессия видит ее профиль, шрамы и синяки, оболочку, потертую на шее. Пора идти, но никто не двигается. Огонь будто удерживает их.
Совсем скоро Прессия забудет этот день. Уже сейчас она чувствует, как детали путаются у нее в голове, теряя подробности и реальность.
Наконец дом сжигает сам себя дотла. Фасад все еще виден, дверь широко открыта. Прессия делает несколько шагов к крыльцу, и Брэдвел пытается ее остановить.
— Не надо!
Но Прессия продолжает идти. Ее терзает подавляющий все страх что-то оставить позади, что-то потерять, забыть. Разве воспоминания не нужно спасать? Девушка поднимается по лестнице и входит в сгоревшую прихожую. Внутри Прессия поворачивает к столовой. Люстра упала с потолка на обеденный стол. Над головой зияет дыра, а под ней, будто королева на почерневшем троне, расположилась люстра.
— Прессия, нам нельзя здесь находиться, — слышится из прихожей голос Брэдвела.
Прессия тянется к люстре и прикасается к одному из покрытых пеплом кристаллов. Он каплевидной формы и все еще очень горячий. Прессия откручивает его от люстры и опускает в карман. Это как собирать фрукты с дерева, что-то из детства. Неужели она это еще помнит?
— Прессия, — мягко зовет Брэдвел, — давайте уйдем отсюда.
Девушка проходит на кухню, которой практически нет, среди щебня тлеют искры. Прессия поворачивается и видит Брэдвела. Он хватает ее за плечи:
— Мы должны идти.
В этот момент они слышат тихий треск, похожий на скребущие когти крысы. Сквозь обломки сияет свет и слышится легкое гудение. Прессия вспоминает шум вентилятора в горле деда. Больше всего на свете ей хочется, чтобы дед оказался жив и вернулся к ней.
Чуть-чуть провалившись под пол, лежит маленькая черная металлическая коробочка с элементами робота и множеством колесиков. Она зарылась под обломки, ее детали сцепились. На верхней части коробочки мерцает тусклый огонек.
— Что это? — спрашивает Прессия.
— Наверное, черный ящик, — предполагает Брэдвел. — Такие штуки раньше встраивали в самолеты, чтобы после авиакатастрофы посмотреть запись полета и не совершать больше прежних ошибок.
Огонек в верхней части начинает искриться. Брэдвел делает шаг к коробочке.
Черный ящик отодвигается назад, прочь от парня.
Дует ветер.
— Куда он ползет?
— Вероятно, получил сигнал возвращаться домой.
Возвращаться домой. Прессия понимает, что черный ящик вернется в Купол, но эти слова в очередной раз напоминают ей, что у нее больше нет дома. Пучок света издает хлопок и звук, похожий на вздох. Прессия смотрит в потолок.
— Он сейчас рухнет.
Брэдвел хватает черный ящик, и они с Прессией выбегают из дома, чтобы укрыться в высокой траве. Они ложатся бок о бок и задерживают дыхание.
Дом скрипит, его доски гудят и ломаются. Затем луч света затухает, и дом обрушивается, подняв вокруг облако пыли.
— Ты в порядке? — спрашивает Брэдвел.
Интересно, он поцелует ее еще раз? Она так и будет теперь жить в ожидании, когда же он наклонится к ней?
— А ты?
Брэдвел кивает.
— У нас нет выбора, — говорит он, — у нас все должно быть хорошо.
Они выжившие. Это все, в чем они уверены. Брэдвел встает и протягивает Прессии руку. Она хватает ее и поднимается.
Остальные стоят в поле перед домом. Уже так холодно, что они видят свое призрачное дыхание, едва заметное сквозь дым от пожара.
Брэдвел прижимает к себе черный ящик. Он нежно дотрагивается до лица Прессии своими грубыми костяшками, затем накрывает рукой ее лицо.
— Ты же остался с нами ради выгоды, по своим собственным эгоистичным причинам. Ты сам так сказал!
— Так и есть.
— Что это за причины?
— Ты и есть моя эгоистичная причина.
— Обещай мне, что когда-нибудь у нас будет дом, — просит Прессия.
— Будет, — отвечает Брэдвел. — Я обещаю.
Прессия понимает, что именно в этот момент любит Брэдвела в полную силу, потому что этот момент не будет длиться вечно. Она позволяет себе поверить его обещанию и удержать ее. Его стук сердца такой же прерывистый, как трепет крыльев за спиной, и Прессия представляет, как сажа покроет землю новым слоем, черным снегом, благословенным пеплом.
Под обломками снова чудится какое-то движение. Другой черный ящик выкарабкивается наружу, крутя свои шестеренки, и начинает пробираться сквозь обломки на своих веретенообразных конечностях. А затем покрытая золой древесина приходит в движение, и один за другим из-под обломков вылезают черные ящики.
БЛАГОДАРНОСТИ
Этот роман сам продолжил себе путь в моих мечтах. Каждый раз, когда я пыталась остановиться и оглянуться назад, были люди, которые убеждали меня не делать этого, а именно моя дочь, которая твердила мне, что я должна закончить книгу и что это лучшее, что я когда-либо писала. Когда я призналась своим друзьям Дэну и Эми Хартман, что пишу роман, она тоже стали настойчиво возвращать меня к его написанию. Я благодарна им за то, что они сделали для меня.
Я хочу поблагодарить также моего отца, который разыскал для меня тонны исследований — о нанотехнологиях, истории, медицине, животных, теории света, коммуникациях, драгоценных камнях, географии, сельском хозяйстве, черных ящиках… заставил сделать архитектурные чертежи Купола, довел до совершенства информацию, содержавшуюся в секретных документах об операции «Феникс», а также присылал мне статьи, чтобы я могла их прочитать, и вещи, чтобы я могла их рассмотреть. Я навсегда обязана ему за ту умную, продуманную и наполненную любовью поддержку, которую он оказывал мне во время работы.
Хочу сказать спасибо доктору Скотту Ханна, кандидату наук, заведующему отделом полевых
