огромный холм рыжей шерсти, неторопливой трусцой тащивший сани. В зеркале заднего вида мелькнули длинные клыки и хобот.
— Это мамонт. — пояснила Алина. Тут к северу от Айзенграта километров на триста, до самого ледника, протянулась тундростепь. Там пасутся разные звери вроде этого. Можно потом в зоопарк сходить, посмотреть вблизи. Вроде на Земле тысяч 20 лет назад тоже такое было. Когда ледники растаяли, этот ландшафт исчез и звери повымерли.
Сначала Карлу казалось, что дорога идет через сплошной лес, прямо от окраин Айзенграта. Потом он понял, что это всего лишь довольно неширокие полоски деревьев вдоль дороги. А так в стороне там поля, деревеньки, к которым ведут регулярные съезды вправо и влево.
Постепенно местность становилась всё пересечённее. Горы, которые можно было увидеть на горизонте из Айзенгарта, собственно тот самый Железный хребет, давший название городу, всё приближались, и дорога уже начала карабкаться по крутым холмам предгорий.
Алина и Петер продолжали вчерашний разговор про необходимость строительства собственного космического флота под Осануэва. Не слишком серьезно, скорее в порядке дружеской пикировки. Вдруг Петер решил расширить круг участников разговора:
— Карл, ты ведь по основной профессии судостроитель? Может останешься тут, займёмся с тобой этим делом?
— Я бы может и остался. — попытался отшутиться Карл, — но как же Лада?
— А вы с Ладой заведите ребёнка, — предложила Алина. — Заводить ребёнка это минимум на пять лет перерыв в дальних полётах. Ты за это время построишь здесь Петеру его любимый флот, а Лада наладит куда более полезную для Мира спасательную службу на флиттерах и обслуживание спутниковой группировки.
— Не, — неожиданно серьезно ответила Лада. — Я ещё не налеталась. Вот через сотню мегасекунд…
Впереди показался арочный мостик, пересекающий дорогу. По мостику электровоз тащил длинный состав думпкаров.
— О, — отвлекся от разговора Петер, — к Шварцвадеру подъезжаем. Здесь самая дешёвая бункеровка на всей трассе.
Прямо за железной дорогой начинался городок. Выглядел он примерно так же, как Айзенграт: бревенчатые срубы, крытые черепицей, узорчатые металлические заборы палисадников, засыпанных снегом по самые окна домов.
Шоссе обходило городок по самому краю, делая широкую петлю. В конце этой петли Петер затормозил и свернул под знак, изображающий кучу угля с воткнутой лопатой.
Вездеход въехал под широкий бункер, поднятый над землёй наподобие крыши. Вниз от этого бункера спускались широкие прямоугольные трубы. Петер выскочил из машины, открыл довольно большой люк в правом борту где-то в районе заднего сидения и вставил туда отогнутый в сторону конец трубы. После чего обернулся в сторону небольшого домика-кассы и показал два пальца. Лязгнула какая-то заслонка, и по трубе в бункер вездехода посыпался уголь. Петер, вооружившись извлечённой непонятно откуда совковой лопатой, наблюдал за процессом.
Дождавшись, пока всё высыпется, он вынул трубу из люка, слегка разровнял уголь в бункере, убрал лопату и пошёл расплачиваться.
Когда он вернулся, Лада поинтересовалась:
— А что значит два пальца?
— «Насыпь мне два центнера угля». Поскольку меньше центнера никто не берет, а больше тонны берут редко, тут все на пальцах показывают.
Как только вездеход отъехал от Шварцведера, в ветровые стекла начали биться снежинки.
Ещё через полчаса на дороге, пересекавшей широкую и почти безлесную речную долину, стали появляться перемёты, перед которыми Петер снижал скорость.
Вдруг Петер съехал с дороги куда-то вбок и остановил машину.
— Пора гусеницы надевать. Карл, пошли, поможешь.
Карл и Пит выбрались из машины. За ними, было, сунулась Лада, но Петер её остановил:
— Сиди, у нас патриархальная планета. И если мы можем избавить девушку от ворочанья тяжелых железяк, мы это делаем.
Машина стояла на расчищенной площадке рядом с отходящим от дороги ответвлением, уходящим в узкую долину, прорезающую горы. Здесь была будка, больше похожая на избушку, чем на навес, на которой висело автобусное расписание. Рядом была сложена поленница дров. Из избушки торчала железная печная труба.
Стащить с полок гусеничные ленты, довольно тяжёлые, хотя и сделанные из какого-то лёгкого сплава, расстелить их сзади машины параллельно друг другу — требовалась грубая мужская сила.
Зато потом вдруг вездеход двинулся с места и заехал на эти ленты всеми восемью колёсами. Оказалось, что Агата, белокурая девочка-студентка со смешными косичками, вполне в состоянии справиться с профессорской машиной.
Потом Петер произвел ещё какие-то хитрые манипуляции с тросами и опять дал отмашку Агате. Машина опять двинулась назад и втащила половину гусеничных лент на верхнюю сторону колёс. Осталось забить пальцы, скрепляющий гусеницы в кольцо и проехать на корпус вперёд, чтобы освободить намотанные на ведущие катки тросы.
В общем, вся операция заняла минут двадцать. После этого вездеход свернул на боковую дорогу, которую никто не чистил, как минимум, с начала снегопада.
Естественно, на гусеницах машина передвигалась намного медленнее. Да и дорога стала уже и извилистее. Так что прошёл почти час, прежде чем сжавшие дорогу горные склоны расступились и впереди блеснули черепичными крышами домики Миллербаха.
Петер подъехал к одному из домиков и остановился. На шум на крыльцо вышел старик. Пока Петер чего-то с ним выяснял, Алина выбралась из машины, внимательно вгляделась в него и воскликнула:
— Мастер Михель, это вы?
Старик наморщил лоб, пытаясь вспомнить:
— Я же всех своих учеников помню, — пробормотал он. — А, двадцать три года[28] назад, Лина, Каролина, нет, Алина. Помню ещё.
Он вытащил из дома пару канистр, которые Петер ему помог закинуть в машину, забрался в салон сам.
Тем временем Агата и Лотта уже выбрались из машины и собирались разбежаться по домам. На прощание Лотта сказала:
— Не забудьте, моя мама приглашает вас всех сегодня на обед.
По дороге, которую этой зимой явно чистили, но не после последнего снегопада, они выехали из посёлка и подъехали к огромному сооружению, стоявшему у самого склона гор. Мастер Михель отпер ворота и набросил привязанный к ним трос на буксировочный крюк в носовой части вездехода.
Петер сдал назад, и створка ворот открылась, отгребая снег.
Потом вездеход медленно двинулся вперед и въехал в ангар. Ворота после этого закрыли уже руками.
— Пошли запускать систему отопления, сказал Петер Карлу, вытаскивая из кабины канистры.
Карл подхватил переданную ему канистру. Она была ощутимо горячей.
— Что это?
— Котельная вода. Сейчас нам раскочегаривать промороженный котёл, который крутит вентиляторы. Его лучше заливать горячей водой.
С этими словами Петер обратно нырнул в кабину и выбрался оттуда с совком горячих углей из топки.
Скоро в топке отопительно-вентиляционной системы весело пылал огонь, а стрелка манометра уверенно ползла вверх. Здесь был примерно такой же сверхкритический водотрубный котёл, как у Петера в вездеходе, только топка побольше. И над котлом был смонтирован огромный теплообменник с вентиляторами. К тому моменту, как давление поднялось до рабочего, он уже раскалился почти докрасна, и
