голову собрать конструкцию из девяти физических мониторов. А для Синтии это, похоже, был стандартный прием работы.
На экранах было показано ровно то, что полагалось по ТРИЗ. Внутренность основного корпуса корабля — надсистема. Робот-уборщик для безгравитационной среды — система. Его поворотные вентиляторы — подсистема.
Пит взял лазерную указку и начал объяснять пришедшую в голову юнгам идею усовершенствования алгоритмов поведения робота. В идее явно было что-то от «венских кузнечиков».
— Сайто, это ты придумал? — спросил Карл.
— Нет, я только рассказал, как работают роботы в облаке Оорта. А придумала Лючия.
Приди эта идея в голову Питу, Карл, пожалуй, мог бы расстроиться. А помочь младшему товарищу, тем более девочке, довести до практической реализации пусть и неправильную идею — вполне достойная учебная работа.
— Ребята, у каждой проблемы обязательно есть простое, очевидное, но неправильное решение. Вот и тут: вы не учли, что в корабле, в отличие от облака Оорта, есть воздух. И не просто воздух, а вентиляция, которая заставляет этот воздух довольно быстро перемещаться. Поэтому ваше улучшение приведет к тому, что в узостях, где скорость воздушного потока увеличивается, робот будет биться о стены.
Бразильский художник
Мара позвонила Анджею, чтобы договориться о встрече во время ее следующего визита в Вену.
— Понимаешь, у меня тут командировка в Рио-де-Жанейро, — сокрушенно отозвался Анджей. — В результате меня не будет в Вене всю неделю.
— А что ты собрался делать в Рио?
— Брать интервью у Жозе Перейры. Та еще задачка. Старик не жалует корреспондентов.
— Жозе Перейра? Это который художник?…
— Не знал, что ты интересуешься художественным стилем модерн-классик.
— Да не, я только чтобы сдать зачет по мировой художественной культуре. Но Перейра у нас в курсе есть. По-моему, единственный из ныне живущих землян. Забавно. А ты что, всю неделю собираешься вести правильную осаду дома Перейры? Люнеты, апроши, контрапроши, минные галереи?
— Вроде того. Ты еще учти, что добираться из Европы до Рио через Мехико — почти сутки.
— Ну, блин, у тебя, можно сказать, единственного на всей Земле есть девушка с персональным флиттером, а ты не пользуешься личным положением в служебных целях! И вообще Перейру надо брать лихим кавалерийским наскоком. Сейчас подумаю, как именно, соберу разведданные и перезвоню тебе.
— А что, за эту операцию тебе тоже поставят какой-то зачет?
— Не, это я так, из любви к искусству. В смысле, к модерново-классической живописи.
Через полтора часа она позвонила Анджею опять:
— Всё, у меня есть план. Собирайся, через полчаса буду у тебя, и летим в Рио вместе.
— А что за план?
— Расскажу, пока будем лететь в Бразилию.
Когда флиттер на пути в Рио отработал активный участок, и в кабине наступила невесомость, Анджей потребовал:
— Давай рассказывай.
Мара нажала кнопку в подлокотнике кресла и развернулась лицом к нему.
— Значит, так: модернового реалиста надо ловить на живца. Он моментально клюнет на необычное. А живцом могу поработать я. Я же прекрасно знаю, какая у меня пластика после всех курсов по десантной подготовке и вакуумным работам. Насколько мне удалось выяснить, Перейра в этот сезон целыми днями сидит с блокнотом на лавочке на Авенида Атлантика и ловит типажи среди прохожих. Сегодня он, или, во всяком случае, его телефон, появился там за пятнадцать минут до моего старта из Порт-Шамбалы, а значит, он проторчит там еще часа два. Поэтому делаем так: паркуемся в стороне от пляжа, выходим пешком на Авенида Атлантика, дальше ты садишься на лавочку рядом с ним и караулишь мою одежду, а я бегу купаться. Давно мечтала искупаться на Копакабане, да все как-то не складывалось. Его наверняка заинтересует моя манера двигаться. Вот тебе и завязка для разговора. А если спросит, почему ты не пошел купаться вместе со мной, объяснишь, что я попросила тебя посторожить мой пистолет. А то подмышечная кобура как-то очень плохо сочетается с бикини, — Мара довольно ухмыльнулась. — Хочешь, скину тебе на наладонник пяток видеороликов про меня, может, покажешь ему, если придется к слову.
Отбор и перегонка роликов заняли почти все время полета. Наконец Мара решительно отвернулась к пульту управления и, как будто нечаянно задев тумблер, включила музыку. Кабина заполнилась гитарными аккордами и мужским голосом:
Ни стихи, ни исполнитель были совершенно не знакомы Анджею. По особенностям языка и набору реалий это можно было отнести к началу XXI века. Но тема уж как-то больно отчетливо перекликалась с сегодняшним днем…
Анджей всмотрелся в спину девушки, не выражает ли она ехидство, но ничего, кроме сосредоточенности на управлении флиттером, разглядеть не смог.
Мара посадила флиттер в паре кварталов от пляжа, и к Авенида Атлантика они вышли чинно, под ручку. Вот и скамейка, на которой под большим пляжным зонтиком устроился художник со старомодным бумажным блокнотом в руках.
Мара в несколько секунд освободилась от одежды, оставшись в очках и весьма смелом купальнике- бикини, после чего колесом прошлась по тротуару с воплем: «Ура, я на Копакабане!» — и, коротко бросив своему кавалеру: «Покарауль тут мои шмотки!» — перепрыгнула через парапет и легкой трусцой побежала к океану.
— Нечасто увидишь человека, который умеет так радоваться жизни, — раздался ворчливый голос художника. — Молодой человек, вы ведь знакомы с этой девушкой?
— Да, дон Жозе.
— Ах, вы еще и меня знаете?
— Вы человек известный. Некоторые вон уже ваше творчество в школе изучают, — Анджей кивнул в сторону океана.
— Ах, даже так? Не знал, не знал. А что еще изучают в той школе?
— Думаю, вас, как знатока человеческой пластики, могут заинтересовать их физкультурные умения. Вот, взгляните, — Анджей вытащил из кармана наладонник и поставил первый из Мариных клипов. Это была самая обычная тренировка по фехтованию, Мара против Кима.
— Ага, вижу, слева ваша подруга. А справа — несомненно, парень.
— Возможно, про этого парня вы даже слышали. Помните, лет пятнадцать назад была такая активистка-правозащитница Оливия Лэнсер?
— А, это которую зверски убили на глазах малолетнего сына?
— О да. А на фехтовальной дорожке — тот самый ее сын, Ким Лэнсер.
— И что, юноше, пережившему в детстве такой стресс, доверяют рапиру?
— Если бы только рапиру! Насколько я знаю, новейший космический корвет «Франсиско де Орельяна», на данный момент наиболее разрушительную боевую машину в Солнечной Системе, на днях выводил на ходовые испытания именно Ким. Мара по этому поводу очень расстроилась, но что поделать,
