уходят в отставку три министра, стремясь снять с себя ответственность за готовящееся убийство. Правительственная газета «Фильэлефтерос», возражавшая против исполнения смертного приговора, писала: «Подрыв мер умиротворения смертными казнями убедил бы народ, что от государства ему ждать теперь нечего, и, вместо того чтобы прекратить нелегальную борьбу, народ усилил бы ее».
Перед правительством, присоединившим незадолго перед этим Грецию к агрессивному Североатлантическому союзу и уже совершившим тем самым акт национального предательства, встала дилемма: пойти против общественного мнения страны и всего мира или лишиться поддержки американцев, а вместе с ней, возможно, и власти.
Для усиления давления на Пластираса и короля Павла США решили прибегнуть к крайним мерам. Президент Эйзенхауэр лично приехал в Афины и предъявил новые требования к Греции. Вступление Греции в Североатлантический союз, заявил Эйзенхауэр, требует от нее более значительных военных усилий, особенно по обеспечению атлантической коалиции новыми дивизиями. На такие усилия способно лишь такое правительство, которое докажет свою твердость. В этом был прямой намек Пластирасу. Что касается короля Павла, который не раз жаловался англичанам на грубые действия американского посла, то Эйзенхауэр в разговоре с ним дал понять, что в случае неповиновения США найдут способ лишить его престола. Перепуганный король обещал доказать свою верность. Покидая Афины, Эйзенхауэр уже знал, что он может положиться на короля. Из Вашингтона он направил королю Павлу открытое послание: «благодарил его за гостеприимство» и хвалил за «постоянную твердость в борьбе с коммунизмом».
Совет помилования после неоднократных предварительных консультаций с правительством выносит решение по ходатайству Никоса Белоянниса и других осужденных демократов. Решение совета стало известно в Афинах поздно вечером 28 марта 1952 года. В опубликованном в печати сообщении указывалось что Совет помилования отклонил ходатайства Белоянниса, Калуменоса, Аргириадиса и Бациса, оставив для них в силе смертный приговор. Вместе с тем Совет помилования высказался в поддержку ходатайств Элли Иоанниду, Лазаридиса, Тулиатоса и Бисбианоса об отмене им смертного приговора.
Дальнейшие события развертывались с молниеносной быстротой.
Юридическая машина, работавшая в Греции обычно с большим скрипом, с большим бюрократизмом, для которой и на рассмотрение простых дел требовались месяцы, внезапно завертелась с невиданной быстротой.
Уже утром 29 марта решение совета было доложено министру юстиции. Министр, не теряя ни минуты, консультируется с премьер-министром, заручается его согласием на расправу над Белояннисом и в тот же день получает срочную аудиенцию у короля.
Король немедленно утверждает решение Совета помилования. Желая снять с себя всякую ответственность за дальнейшие события, король Павел спешно оставляет свою загородную резиденцию Татой и выезжает в провинцию.
Не успел еще министр юстиции вернуться в свое министерство, а на его столе уже лежали утвержденные королем документы, на основании которых теперь можно было привести в исполнение смертный приговор Белояннису.
Палачи спешили не случайно.
Решение Совета помилования вызвало большое недовольство среди рабочих Афин и Пирея и в широких кругах греческой общественности.
Правительство полагало, что утверждение королем этого решения вызовет демонстрацию протеста, а возможно, беспорядки и столкновения с полицией. Правительетву было также известно, что на 31 марта назначено заседание Святейшего Синода Греции, который намеревался выступить с возражением против казни Белоянниса и других осужденных. Правительство торопилось в один день покончить с юридическими формальностями.
В тот же день, 29 марта, полученные из дворца документы были направлены военному министру.
Военный министр немедленно переотправил их отделу военной юстиции своего министерства, через который проходили все смертные приговоры военных судов.
Отдел направляет бумаги на исполнение органам военной полиции.
В субботу 29 марта в 21 час 20 минут начальник военной полиции получил все документы, установил контакт с королевским прокурором военного суда и назначил начальника карательного отряда.
Но и после того как с формальностями было покончено, убить Белоянниса оказалось не просто. Слишком внимательно следил за его судьбой народ Греции.
Начальник военной полиции вместе с королевским прокурором согласились на том, чтобы произвести расстрел на полигоне местечка Гуди, вблизи Афин, где уже не раз казнили политических заключенных.
Все приготовления производились в глубокой тайне и с грубым нарушением существующих юридических положений, так как по инструкции королевский прокурор обязан был не менее чем за двадцать четыре часа известить полицейские и гражданские власти о дне, часе и месте исполнения приговора. Королевский прокурор же вообще не сообщил ни полицейским, ни гражданским властям о предполагаемом расстреле Белоянниса, а со времени получения им распоряжения до момента приведения в исполнение смертного приговора прошло всего несколько часов.
Убийство Белоянниса было назначено на воскресенье и должно было осуществиться до восхода солнца, при свете автомобильных фар.
УБИЙСТВО
В Афинах жизнь шла своим чередом. В центре города, как всегда, оглушительно звенели трамваи. По тротуарам двигалась людская толпа. Открывались и закрывались двери многочисленных министерств, учреждений, адвокатских и нотариальных контор. С утра до вечера торговали магазины. Громко кричали продавцы газет, сообщая о политических сенсациях.
В парламенте происходили бурные заседания. Демократические депутаты обвиняли правительство в невыполнений его предвыборных обещаний. Они требовали принятия действенных мер по умиротворению и отмены смертного приговора Белояннису.
Гудки фабрик и заводов Афин и Пирея по-прежнему рано будили рабочих. Но рабочие шли на работу сумрачные, немногословные. Рабочие окраины жили настороженно. И эта настороженность беспокоила правительство, которое до самых последних минут скрывало заговор против Белоянниса, подготовку к его убийству.
Известие о решении Совета помилования отклонить ходатайство Белоянниса вызвало большое негодование. Всем хотелось знать, как же отнесутся к этому король Павел и правительство. Из печати было только известно, что на другой день правительство через своего министра юстиции доложило королю Павлу о решении Совета помилования. Других сообщений не было. Правительство хранило молчание.
О том, что Совет помилования отклонил просьбу Белоянниса, стало известно; в тюрьме Каллитея рано утром 29 марта. Белояннис принял это сообщение так же спокойно, как он спокойно принял в свое время сообщение о смертных приговорах, вынесенных ему на двух судебных процессах.
Какого же другого решения можно было ждать от чиновников, заседающих в Совете помилования, которые находятся в услужении у лиц, настойчиво добивающихся его физического уничтожения? Хотя решение Совета помилования было не окончательным и оно могло быть королем изменено, но оно было новым, почти неизбежным шагом к смерти. Все слышней становилось ее холодное дыхание в камере Никоса.
Белояннис никогда не возлагал особых надежд на Совет помилования, как теперь не ждал милости от короля. Прошло много лет с тех пор, как он стал на трудный путь революционера, и много раз Никос смотрел в лицо смерти. Сейчас он думал о своих близких — о матери, о жене, о сыне. Ведь у него теперь есть сын, тоже Никос, родившийся в тюрьме несколько месяцев назад. Но его брак с Элли не зарегистрирован. Нет никаких документов о том, что Белояннис является отцом недавно родившегося у Элли ребенка.
