течение 14 дней.
Множество примеров можно привести из времен Древней Греции и Рима.
Из письма Сенеки: 'Переведу эти деньги на Эпикура — да произойдет оплата у него'.
Из письма Цицерона Аттику: 'Дайте мне знать, можно ли выслать сыну моему в Африке необходимые ему деньги посредством обмена или же Следует ему выслать их'.
Различного рода чеки, векселя и долговые расписки служили людям во все времена, постепенно завоевывая ведущее место среди многочисленных видов обмена и хозяйственных операций. Не будет преувеличением сказать, что в настоящее время основная часть хозяйственных сделок происходит без физической передачи денежных знаков из одних рук в другие.
Каждый год в США выписывается чеков более чем на 30 млрд. долларов. В обслуживании чекового оборота занят миллион человек. Каждый чек учитывается в среднем 10 раз и проходит 2,5 банка. Затраты на обработку одного чека составляют 15 центов, а общие годовые издержки равны 3,5–4 млрд. долларов. Так что экономия при переходе на безналичный расчет — мираж. Как при печатании бумажных денег, как при чеканке металлических монет, расчет на бумаге или с помощью вычислительной техники требует значительных издержек плюс некоторый доход, пусть небольшой, но, как говорят, 'чтобы был интерес'. Мы вновь убеждаемся, что не свойства материала и даже не его наличие делают деньги деньгами. Только общественные отношения, материализовавшиеся поначалу в скоте и раковинах, затем в серебре и золоте и, наконец, в электрических импульсах, бегущих по сетям ЭВМ, могут считаться деньгами. Способ реализации этих отношений может быть различным, но они сохраняются, изменяясь в значительно меньшей мере, чем внешние формы их проявления.
События, приведшие к появлению электронных денег, вызывают в памяти римскую пословицу 'деньги — сила, а не материя' (pecunia vis est, поп est materia). Пословица эта традиционно интерпретировалась как обоснование допустимости порчи монет. Но в нынешнее время она звучит по- новому. Имея на руках кредитную карточку, вы приобретаете покупательное средство, не видимое, не имеющее материального воплощения.
Обратимся к трудам А. Тюрго (1727–1781), которого очень высоко ценил К. Маркс: 'Выражение стоимостей в баранах делается как бы общим условным языком, и слово 'баран' в торговом обиходе обозначает только известную стоимость. Это обозначение вызывает в умах всех, кто его слышит, вовсе не представление о баране, но об известном количестве наиболее распространенных товаров, которые и рассматриваются как эквивалент этой стоимости. В конце концов это выражение остается скорее связанным с некоей фиктивной и абстрактной стоимостью, чем с реальным бараном'.
Вполне возможно, что жетон, обозначавший овцу, поначалу представлял конкретную овцу. На первых порах, вероятно, некоторые изделия — ими могли быть, в частности, и специальные знаки-жетоны — не выполняли функции денег, а служили для перечисления, счета запасов. Использование жетонов в каких- либо обрядах сути дела не меняет. Впоследствии жетон мог обозначать любую, 'усредненную' овцу и затем превратился в эквивалент любых благ, приравненных к такой 'усредненной' овце.
Представленная схематично история жетона — не что иное, как изложение концепции происхождения денег. На нее следует лишь наложить описание тех функций денег, какие появляются по мере замещения индивидуализированного обмена общим.
Случайный обмен любого товара на любой, как и деньги, имеет свою предысторию. Он не был самым первым видом обмена. Требовалось время, чтобы утеряны были элементы ритуала, которые обязательно присутствуют на ранних стадиях развития обмена. И сам обмен сливался с ритуалом и обособлялся от него постепенно двумя путями. Если утрачивались правила, относящиеся к видам товаров, появлялись формы обмена типа взаимных подарков. Если первоначально утрачивалась та часть ритуала, которая касалась товаровладельцев, то обмен становился индивидуализированным по товарам. Примеры этих двух видов обмена известны из этнографических материалов.
5. Без права передачи
Многое из написанного ниже — предположения и ничего более. Пусть не осудит за это читатель заблаговременно покаявшегося автора. Идея товарообмена без физической передачи денег от одного лица к другому уже оговаривалась и не должна удивлять. Вот разве необычайными могут показаться разнообразие попыток решить эту проблему и мотивы, заставлявшие ее решать.
Ликург, великий законодатель Древней Греции, пытался ввести неперемещаемые, неподъемные железные монеты. Причиной была не столько нехватка драгоценных металлов, сколько необходимость ликвидации воровства и хищений. Поскольку монета тяжелая, украсть ее трудно, а охранять проще. Если принять соответствующие меры, более простые, чем при 'переносимых' деньгах, то и любые знаки на монетах возможно сохранять неизменными до момента, пока сам владелец не изменит их или не позволит сделать это другому.
На железной монете Ликург не остановился и пытался ввести абсолютно нетранспортабельную 'монету' — надежно вкопанные каменные столбы. Можно было бы мероприятия Ликурга отнести к хитростям умудренного государственного деятеля, придуманным на пустом месте, без какой-либо связи с традициями. Но… этнографы, исследовавшие Океанию, узнали о существовании на острове Яп (в западной части Каролинских островов) особых мужских и женских денег. Женские деньги представляют собой браслеты из раковин, мужские — каменные жернова ('феи') высотой в два человеческих роста. Владелец ставит па такой монете свой знак, затирая знак предшественника, и купля-продажа считается свершенной. Доставляются каменные деньги по морю с удаленной на 100 км от острова Яп группы островов Палау. Известны подобные деньги у индейцев Южной Америки.
Упоминая каменные деньги Каролинских островов, которые похожи на мельничные жернова и устанавливаются перед домом как символ богатства, некоторые историки считают их частным случаем денег-украшений.
По сведениям печати, на островах Микронезии находится в обращении 13 тысяч каменных 'монет'. Много это или мало на 150 тысяч населения, то есть всего по одному изваянию на 10–11 человек? Это скорее нечто вроде расчетного счета, чем аналог крупной купюры.
Но давайте вернемся с прекрасных островов ближе к родной Сибири. Бронзовые монеты в виде кружков с квадратным отверстием были распространены в Семиречье с середины VIII до X века нашей эры. На них надпись: 'Это моя тамга'. На другой стороне этой тгоргашской местной монеты вязью написано, чья тамга: 'Тюргеш каган Байбага' или 'Тюргеш каган Бага Тархан'. Теперь нам осталось связать тамгу-монету с тамгой, которую нет-нет да и обнаружат археологи на каменных бабах сибирских степей. Существует единственная пока интерпретация этих знаков — они фиксируют право собственности. Сам каменный идол трактуется как межевой столб, как свидетельство права собственности не на него самого, а на близлежащие пастбища. К сожалению, такой интерпретации противоречат данные исследований историков и этнографов. Закрепление земельных площадей при пастбищном животноводстве вообще довольно сложное дело, да и у народностей Северной Азии оно не наблюдалось. К чему же может относиться знак собственности на каменном идоле, стоящем посреди степи? Воспринимать его можно как фиксацию некоторой хозяйственной сделки, совершенной рядом.
'…Материализацию… труда не следует понимать так по-шотландски, как ее понимает А. Смит. Если мы говорим о товаре как о материализованном выражении труда — в смысле меновой стоимости товара, — то речь идет только о воображаемом, т. е. исключительно социальном способе существования товара, не имеющем ничего общего с его телесной реальностью; товар представляется как определенное количество общественного труда или денег' (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. 1, с. 154).
Регламентация процедур обмена в какой-то мере заменяет монеты, позволяет радикально сократить транспортные издержки, которые для скотоводов имели важное значение. Подобный эффект мог дать переход к таким 'деньгам', которые не нужно, да и нельза перевозить. Процедура обмена дополнялась взаимными клятвами и т. п.
Обмен и куплю-продажу возможно реализовать разными путями. Один из них — использование
