Известны многочисленные приемы, помогавшие некоторое время держать в обращении деньги, за которыми не стоят реальные ценности. Например, в отдельных английских колониях разрешалось выплачивать ими частные долги. Тем самым деньги попадали в обращение через уплату долгов.
Но все-таки, за исключением критических случаев, государство стремилось подкрепить бумажные деньги реальным обеспечением. На русском казначейском билете 1855 года написано даже, что данный билет обязан 'немедленно' размениваться на серебряную монету в любой из общественных касс. Но взаимоотношения между государством и гражданином совсем иные, чем между банкиром и вкладчиком. Они более многогранны, реализуются по самым разным каналам, но всегда определяются господствующим способом производства. В условиях крепостнической царской России обязательство 'немедленного обмена' было одним из многих обещаний, раздаваемых царским правительством и не выполняемых. Разумеется, этого обязательства оказывалось достаточно, чтобы казначейские билеты обращались на правах банкнот и полновесных золотой и серебряной монет. Как и другие виды денежных средств, они в силу своего функционирования в обращении были представителями реальных ценностей.
Естественным результатом развития разменных казначейских билетов были так называемые кассовые деньги, которые приобрели две основные формы: облигаций государственных займов и целевых кредитных обязательств. Государство, выпуская разменные казначейские билеты, первое время получало налоги серебряными или золотыми монетами. Поскольку разделение на два этапа — размена и платежа — было явно излишним, постепенно они слились в один. Это, в свою очередь, дало толчок к следующему шагу в развитии бумажных денег — появлению казначейских обязательств, которые принимались в уплату налогов или в других платежах.
Существуют и специализированные казначейские обязательства. Одни принимаются в уплату пошлины, другие — на судебные расходы и т. п.
Самым известным видом целевого кредитного обязательства является почтовая марка — обязательство доставить адресату почтовую корреспонденцию за государственный счет. Многочисленны примеры обращения почтовых марок как денег. В предреволюционной России почтовые марки-деньги выпускались специально. С виду такая марка не отличалась от обычной, но на обратной стороне было напечатано: 'имеет хождение наряду с серебряной монетой'. 'Наряду' было небольшим преувеличением, деньги-марки были пущены в обращение из-за того, что серебряная монета ушла из обращения.
Само появление почтовых марок обусловлено объективным процессом дифференциации кредитных обязательств. Известно, что первая почтовая марка была наклеена на конверт 6 мая 1840 года, что предложили идею нового знака почтовой оплаты англичане Джеймс Чалмерс и Роуленд Хилл. В литературе для коллекционеров можно прочитать о конкурсе на почтовую марку, который прошел в 1839 году и в котором участвовали две с половиной тысячи человек. Но что интересно, этот конкурс совпал с началом кризиса 1839–1845 годов, и одним из существенных элементов этого кризиса была нехватка денежных средств при растущем их количестве в обращении, при росте безработицы и дороговизны. Так что появление почтовой марки было скорее обусловлено динамикой структуры массы денежных средств, чем личными усилиями Д. Чалмерса, Р. Хилла или устроителей конкурса на первую в мире почтовую марку.
Еще одно название, сейчас полузабытое, время от времени давали бумажным деньгам — ассигнации. Оно отражает еще один путь появления денег из бумаги.
Во время Великой французской революции у аристократов были экспроприированы большие площади земельных угодий. У революционной власти практически не было золота и серебра, но в ее распоряжении оказалась земля. Первоначально как деньги стали распространяться земельные мандаты, т. е. документы на предъявителя, дающие право на владение экспроприированной землей.
В те времена существовал уже так называемый ипотечный кредит, т. е. выдача ссуд под залог земли и прочей недвижимости. Государство ранее к нему отношения не имело, но, получив земельные площади, последовало примеру частных банков и стало выпускать ассигнаты (ассигнации) — кредитные обязательства отдать землю, если долги не будут выплачены в сумме, указанной на ассигнате. Пожалуй, частный банк, опасаясь банкротства, выпустил бы определенное количество ассигнатов и остановился. Государство же не предвидело такого исхода и остановилось слишком поздно. На начало революции в обращении находилось 2 млрд. золотых франков, на 1 января 1793 года — уже 2,8 млрд. бумажных франков, за сотню которых давали 51 золотой франк. Два года спустя в обращении оказалось 7,2 млрд. бумажных франков, сотню их обменивали уже на 18 золотых франков. А еще год спустя курс обмена дошел до 54 золотых франков на 10000 бумажных. К сентябрю 1796 года в обращении находилось 45,6 млрд. бумажных франков и ассигнаты на золото практически не обменивались. Дело закончилось нуллификацией, т. е. объявлением ассигнатов недействительными.
В других случаях, известных из истории, нуллификация проводилась в форме обмена старых денег на новые с одновременным пересчетом цен, зарплаты, налогов и т. д. В 1924 году одна новая германская марка обменивалась на триллион старых. Приходилось привозить старые марки к обменным пунктам на тачках и телегах. В Греции в ноябре 1944 года за одну новую драхму давали 50 млрд. старых. Многие страны Латинской Америки провели фантастическую по масштабам нуллификацию денег в первые годы после второй мировой войны.
Многочисленные денежные реформы, вызванные обесцениванием бумажных денег, ярко демонстрируют фактическую беспомощность так называемого 'принудительного курса'. Обычно бумажные деньги отличаются от других видов платежных обязательств указанием на то, что ценность их определяется принудительно, по закону. Здесь, как и в дальнейшем, нужно иметь в виду принципиальное различие денег при социализме и капитализме. Социалистическое государство определяет курс денег в соответствии с потребностями плановой экономики, экономическими законами социализма, Капиталистическое государство представляет собой аппарат угнетения трудящихся, целиком повинующийся крупным монополиям и в первую очередь монополиям финансовым. Любые слова относительно государственно-монополистического регулирования при капитализме не могут убедить в том, что государство перестало быть слугой монополий. Поэтому государственный аппарат лишь повторяет методы работы частных банков, используя свою силу только для гарантии успеха сомнительных мер. Там, где частный банк обанкротился бы, государство выдерживает, поскольку у него есть возможность переложить свои убытки на трудящихся.
Говорить о 'принудительном курсе' денег при социализме тем более неправомерно. Будучи органом народовластия, государство при социализме не может совершать принуждение относительно самого себя.
В истории нашей страны есть лишь один довольно краткий период, ознаменованный попыткой обойтись без настоящих денег, без специального учреждения — банка, ответственного за денежный оборот. Это — заключительный период эпохи 'военного коммунизма'. Временное избавление от денег не было запланированным.
В качестве денег в первой половине 1918 года использовались облигации 'займа свободы', выпущенные за год до этого Временным правительством, а как разменная монета — купоны к облигациям займа. Советское правительство вынуждено было признать также денежными знаками кредитные обязательства дореволюционного времени. Лишь в июле появились на рынке советские денежные знаки, которые для краткости назывались либо совзнаками, либо дензнаками. По этому названию их отличали от дореволюционных, или, как тогда говорили, 'довоенных' рублей, хотя единица измерения — рубль — была обозначена и на дензнаках. В течении двух с половиной лет, с 1 июля 1918 по 1 января 1921 года (период гражданской войны и интервенции), дензнаки выбрасывались в обращение в массовом количестве. В начале этого периода денежная масса составляла 43,7 млрд. рублей (в пересчете на дореволюционные), в конце — 1168 млрд. рублей, т. е. увеличилась в 26,7 раза, а покупательная сила рубля упала в 188 раз.
Рост количества дензнаков практически не касался рабочих и служащих. Их заработная плата стала за это время натуральной, т. е. выплачивалась не деньгами, а либо продовольствием, либо продукцией, выпускавшейся предприятием, где трудились эти работники. Удельный вес натуроплаты труда составлял 28 % в 1918 году, 70 % в конце 1919 года, 82–87 % в 1920 и 93 % в первом квартале 1921 года.
Одновременно вводилась бесплатная раздача продовольственных пайков и товаров ширпотреба,
