пробирались под спину, превращаясь в удобное ложе.
Тени забавляли зверя. Когда они приближались, становилось теплее. Похоже, именно от них исходили приятные звуки.
«Кто вы?» – мысленно обратился зверь к теням. Одна из них выросла, заполнила собою всё, озарилась. Облитая красноватым живым светом, она обрела форму, показалась красивой. Зверю стало так хорошо, как никогда не было. В душу его вливалось нечто…
«Это не тень. Большой углеродец, – понял Чистильщик. – Он зверю на вопрос ответил. Без акустики, по-другому. Начальник говорил, что инфовойд расширяет волновые способности думотерия, но чтобы настолько! Двухсторонняя коммуникация? Надо вернуться и пропустить поток через себя ещё раз, помедленнее».
Чистильщик себе самому не хотел признаться, что возвращается не за ответом, а за небывалым ощущением. Он расслабился, чтобы свободней притекали эмоции, и открытой душой приник к потоку информации.
Чувство, которому не нашлось названия, заполнило Чистильщика. Он даже не пробовал разобраться в сложнейшем переживании, просто впитывал его целиком, стремясь продлить. Информационные каналы его вошли в резонанс и от нагрузки потеряли определённость, стали размытыми; Чистильщик меркнущим сознанием понял: ещё миг и пузырь прирастёт к душе намертво. Он попробовал сосредоточиться, но поток информации был слишком широким.
Он противился, как мог: «Я не хочу стать зверем!» Бесполезно. Разум отказался повиноваться, его затопило информацией. Миг – и необычайное чувство схлынуло. Чистильщик в панике выскочил из воспоминания.
Новорожденный
– Я не хочу… – стонал младший чистильщик.
– Тяните! Плотней возьмитесь, немочи бледные! – давал указания старший чистильщик, из предосторожности держась от спёкшегося клубка, источающего дым, подальше. – Растаскивайте!
– Ыч! – надрывались чистильщики.
– За что тут держаться? Не поймёшь где у него что! Ыч! – голосили чистильщики.
– Коллега, это я, а не он! Чего вы хватаетесь?! – возмущались чистильщики.
– Начальник! Прикипело, не отодрать! – весело докладывал кто-то.
А некто глубокомысленно изрёк:
– Чем от него пахнет? Это не страдание.
Старший чистильщик, учуяв неладное, гаркнул:
– А ну расступись, слабосильные!
На окрик не обратили внимания, скучились, толкались: «Посторонись! Не улавливаю… О-у! Какой запашок!.. Прелестно!»
– Прочь пошли! – заверещал старший чистильщик. – Космогона вызову!
– Кто звал меня?! – низкочастотным рокотом прокатился над ручьём Орионовым полусонный голос огородника.
Это подействовало, скопление рассеялось, хоть и не быстро, без охоты.
– Распустились?! Темнеете?! – злобствовал старший чистильщик, потом поймал одного из мелких прислужников и уже персонально ему стал выговаривать, для острастки прочих сотрудников:
– Так-то вы радеете о слиянии?! Чего возитесь?! Хором инфовойд с него сорвать не можете?!
– Не можем, не имеем такой возможности, – виновато разведясь, ответил прислужник. – У него, изволите ли видеть, коллега, душа к пузырю прикипела намертво. Он расфокусирован полностью. Неведомо, сохранилось ли у него вообще самосознание. Может, это и к лучшему – чтоб не мучился. Уродство-то какое, быть приговорённым навечно к инфовойду, содержащему мучения!
– А вы и рады, – сумрачно молвил, не отпуская служку, старший чистильщик. – Ну скажи: «Господин начальник, мы и рады нюхать вечного страдника!» Мучители вы, что ли?!
– А даже если и мучители, – пискнул кто-то издали.
– Кто сказал?! – мгновенно остервенился старший чистильщик, стал рыскать начальственным взором по околице, но подчинённые не торопились признаваться, а какие и вовсе в пылевых облаках попрятались.
– Так ведь не пахнет от него страданием, коллега! – проникновенно просипел мелкий прислужник, между делом засасывая эманации.
– Гад Верховный тебе коллега, – высокомерно вытягиваясь, молвил старший чистильщик. – Волею Космогона отныне называйте меня господином Старшим по параллельности!
– Кто имя моё помянул попусту?! – загудел над ручьём голос Космогона-Огородника, но старший чистильщик вместо ответа встряхнул прислужника.
Тот снова стал оправдываться:
– Господин СтарПоПар, так ведь…
– Отставить сокращения! Набрались ереси от гада Верховного, ещё от кого услышу, на порченую делянку не выпущу, – бурчал старший чистильщик. – Повадились шляться в командировки, заразу оттуда всякую в душах таскаете.
Он выпустил взволнованного до мелкой вибрации прислужника, сказавши: «Пшёл вон, коллега, я сам разберусь, чем от урода пахнет», – и склонился над серым клубком, изнизанным жилами информационных каналов.
– Я не хочу… зверем!.. – услышал он.
Долго принюхиваться к эманациям потерпевшего не пришлось, исходящий от него аромат был хорошо знаком старшему чистильщику.
– Эй, урод! – позвал он и потрепал клубок по бокам, чтобы привести в сознание.
– Я не хочу! – отчётливей произнёс искалеченный на службе младший чистильщик. Одрябшие его информационные жилы наполнились потоками информации.
– Хочешь не хочешь, а докладывай, когда спрашивает старший по параллельности! – строго приказал старший чистильщик. – Именем Космогона, правду, только правду и ничего кроме правды. Кто велел тебе прикипеть душой к инфовойду? Кто позволил монополизировать информацию о причинах неслияния? Виновен? Отвечай!
– Невиновен я, господин начальник, – взмолился младший чистильщик. – Затянуло меня зверское воспоминание. Думал я, что он червь, а не червь он. Зверь. Невиновен я.
– Виновен или не виновен, мне судить. Толком рассказывай. Лей прямиком из души в душу, чтоб не подслушали. И покороче, тезисно.
Приняв информацию, омрачился старший по параллельности.
– Невиновен я, – снова заскулил, заметив это, Чистильщик. – Зверь…
– Зверь, конечно, – интимно приблизившись, проговорил старший по параллельности. – Потому что человек.
– Чело…
– Тш-ш! Сбавь интенсивность, голосистый. Упреждал я тебя, что местные думотерии страшнее зверей? Ты его нашёл.
– Избранного? Почему же мысли у него такие… неоформленные?
– Потому что дитя он малое, неразумное. Новорожденный. Ты поймал его рождение. Следуй за мной.
Начальник вывел подчинённого за околицу. Подозрительным показалось это младшему чистильщику. Наученный опытом потравленной параллельности, заметил он в спектре старшего чистильщика то, чего не видел ранее. Что-то зверское. «Птах я», – обречённо подумал он. Мысль эта канула, сменилась иною: «Осторожнее, он затеял недоброе».
– От кого мы скрываемся, начальник? – спросил он, изображая наивность неискушённого.
– Заразился глупостью от носителя? Дитя ты малое, неразумное. Истинно новорожденный. Как тебя звать после этого?
«Носитель был детёнышем думотерия, – отметил про себя Чистильщик. – Как называть меня?»
– Зови меня Новорожденным, – предложил он.
