В конце туннеля стояла неутомимо-бдительная группа дикарей. В центральной пещере копошилась почти вся орда. Все благоприятствовало нам.
С зажженным фейерверком в руках, непоколебимо, серьезно двинулась наша процессия к ворчащей группе с пением заклинаний.
С шипением и воем взлетели голубые огнистые полосы к своду пещеры; горсти радужных шариков разлетелись с треском и тихо и медленно падали на землю. Сильный, резкий огонь магния вспыхнул и наполнил отверстия скал ослепляющим белым светом. Затрещали разноцветные ракеты, долетая до самых отдаленных логовищ.
И среди этого адского треска и столь неожиданных разноцветных молний стоял Фелисьен Боанэ, в позе богатыря, держа в каждой руке высоко поднятый трещащий белый источник света.
Какой настал тут переполох. Троглодиты, выскочив из своих укромных углов, смотрели как окаменелые на это сверхъестественное явление.
— Каяра! Каяра! — ревели некоторые из них.
Тут одни бежали, не будучи в силах выдержать этого, другие бросались, как мертвые, лицом на землю.
Сторожа, препятствовавшие нашему выходу, исчезли, и мы направились по дороге вниз, к подземному потоку. А когда все погасло, и последняя цветная звездочка упала со свода во мрак, и снова тускло засветил горевший костер, — здесь уже никого не было, кто бы препятствовал нам.
Сумрачно смотрели на нас пораженные лица гак-ю-маков, и в глазах этих существ показалось нечто вроде суеверного страха. Они молча признали за нами свободу.
Ведь мы были людьми, могущими приказывать молнии, солнцу и звездам, чтобы они сияли в глубине их скал! Мы вышли вон, и после стольких дней мрака и убийственной неопределенности нас охватил свежий воздух и дневной свет. Мы были свободны.
XXVI.
Словно Гибралтар, поднимается мощная обнаженная скала из песчаника прямо с равнины. Низко летящие облака разбиваются об ее вершину.
Кажется, будто рука какого-то великана бросила этот одинокий камень через леса и реки от гор в равнину. И все это каменное образование внутри страшно изъедено, подобно каменной губке или осиному гнезду с бесчисленными ячеями. Троглодиты, населяющие каменные трещины, называют скалу Катмаяк, что означает «Большая Пещера». Позже мы определили, что Катмаяк поднимается как раз в пересечении географических линий, указанных Алексеем Платоновичем.
В течение зимы логовище это тепло, сухо и поместительно. С внешней стороны с полдюжины деревьев дают тень в летние месяцы и защищают от ливней.
Орда пещерных людей насчитывает около трехсот человек. Теперь, когда мы свободны и никто не ставит нам препятствий, мы можем хорошо осмотреть все могучее строение Катмаяка, его растрескавшиеся неприступные зубцы, его обнаженные бока и таинственные недра. Мы можем также свободно наблюдать жизнь обитателей этих скал.
Однообразно и груба жизнь гак-ю-маков — палеолитических охотников. Они живут вместе, но каждый сам за себя. Обходятся они без начальников; единственно только, повидимому, старые охотники имеют известное влияние, особенно в определении места охоты и в устройстве ловушек.
Некоторые места и предметы для них, по известным причинам, святы — табу, как у обитателей Полинезии.
Такова пещера, где сидит престарелый патриарх. Целые десятилетия не оставляет он своего логова. Это место, куда не смеют ступить ни нога женщины ни нога ребенка. Он внушает им страх, хотя не сотворил ничего чудесного. Просто сидит один в пещере. Впрочем, дикари приписывают ему какое-то неизвестное другим знание втыкания в землю оленьих рогов.
Огонь, солнце, месяц, северные сияния служат у гак-ю-маков предметом постоянного наивного почитания. Во время грозы у них является не ужас перед громом и молнией, а какая-то мрачная радость, и к бушеванию грозы прислушиваются они с видимым наслаждением. В это время они любят оставаться под открытым небом и с удовольствием предоставляют литься на них теплому летнему дождю.
Ввиду того, что они охотники, их оружие, несмотря на всю его примитивность, превосходно приспособлено для своей цели.
Больших зверей — мамонтов и носорогов — они ловят в ямы, и если окажется недостаточно острых кольев, убивают их там камнями и стрелами.
С луками обращаются с необыкновенным искусством. При помощи кожаной пращи они бросают овальные речные голыши, величиной с голубиное яйцо, с изумительною меткостью и силой.
Это вооружение дополняется каменными молотками и топорами-дротиками с кремневым остреем и еще одним видом оружия, похожим на тяжелую толстую палицу, которую они бросают так же искусно, как кафры свои кири. Излюбленным и опасным оружием при личных схватках служит нижняя челюсть пещерного медведя.
Кремень и змеевик для выделки оружия, ножей, скребков и клиньев они добывают где-то в восточной части предгорья, окружающего Каманак. Это место — строгое табу.
Только мужчины, убившие определенное число оленей и мускусных быков, могут в известное, строго установленное время отправляться в эти каменоломни для пополнения ежегодных запасов.
Самым излюбленным материалом для приготовления инструментов, после кремни, являются рога оленя и клыки мамонта. Выделывая каменные инструменты, они приспособляют обломок, смотря по форме, для лезвея или зуба, острея или клина. Достигают они этого грубым околачиванием камня заслуживающим упоминания способом: при помощи палки из слоновой кости или рога, т.-е. материала гораздо более мягкого. Они бьют тяжелым камнем о палку и искусно отбивают кремневые куски.
Однако кость или рог при этом не должны быть сухими. Перед употреблением гак-ю-маки долго вымачивают их в воде. Многие из костяных предметов: одежные запонки, рукоятки ножей и долот покрыты замечательными резными рисунками зверей. Человека, птиц, огня, солнца и северного сияния они изображать не решаются.
Домашняя утварь их крайне проста: несколько звериных черепов, служащих посудой, несколько корзин из коры и сухожилий — для диких лесных плодов.
Занятие мужчин — охота. Остальное бремя падает на женщин. Они заботятся о детях; они же готовят одежду из кожи, каковой работой заняты б
Только женщины собирают ягоды, грибы, коренья и кедровые шишки. Охотник никогда не унизится до этого.
Живут гак-ю-маки обычно в одноженстве, но искуснейшие охотники имеют и по нескольку жен, скорее рабынь.
Молодые охотники каждую весну умыкают девушек из соседней орды. Если при этом их схватят, то предают смерти без милосердия. Если же они исполнят это искусно, — никто не имеет права требовать его живую добычу назад.
Во время таких экспедиций они поступают с животной простотою. Выследив несчастную девушку, когда она собирает вместе со старыми женщинами ягоды, они оглушают ее палкой и уносят с собой полуживой.
Мужчины проводят б
