платежное поручение о первой проводке на сумму, страшно вымолвить, два миллиарда 350 миллионов долларов в «Бэнк оф Сидней». То есть почти половина всего кредитного транша перебрасывалась из Нью- Йорка в Австралию на счета, принадлежащие через подставных лиц младшей дочери президента Татьяне Дьяченко. Вслед за ними в Сидней метнулся розовощекий, говорливый бойскаут Кириенко - это несчастье среднерусских равнин, и что туг можно сказать старому Сафре? Не по уму достаток, не по заслугам честь. Тупое счастье гвоздя, забитого в стенку по самую шляпку. Когда его выдернут, он уже не будет блестящим и стройным. Гнутым и ржавым он будет.
Сафра попытался дать понять своим московским контрагентам, что их действия, мягко говоря, неразумны, опрометчивы, что они чреваты серьезными осложнениями, как ранние заморозки для хризантем на открытом грунте, но те уперлись, как утюги - полное отупение, полное.
Отдав необходимые распоряжения садовнику, он собрался и вылетел в Москву. Может быть, и напрасно. Спокойного, рассудительного разговора не получилось. Русские вели себя так грубо и напористо, что Сафра окончательно понял: он влип в скверную историю. Уильям Браудер, который обещал встретить его в аэропорту, прислал вместо себя какого-то молодого нахала в бейсбольном кепи, представившимся юридическим консультантом фонда «Эрмитаж Кэпитал» Сергеем Магнитским. Браудер не отвечал на телефонные звонки, а Магнитский, похоже, даже не знал, что Эдмон Сафра - один из владельцев заведения. Зато знал Березовский, в чьем офисе на Новокузнецкой и проходила встреча.
- Меня обязали перевести в Сидней гигантскую, привлекшую ненужное внимание суму в самый непоходящий дпя этого момент, - сказал Эдмон Сафра, пренебрегая вступительной увертюрой. - Я выполнил рискованное поручение. Это была большая тупость с моей стороны. Теперь вы, господин Березовский и господин Абрамович, требуете, чтобы я перевел через Лугано еще полтора миллиарда на корреспондентский счет принадлежащего вам «Объединенного банка». Вы сами понимаете, чего добиваетесь? Эго же Швейцария! Там прокурор Женевского кантона Бертосса, там Карла дель Понте. Они только и ждут такого подарка. Вы отдаете себе отчет, что может произойти? Я не хочу провести остаток своих дней за решеткой. А вы? Что вы имеете сказать?
- Б...ь! - сказал Березовский в сторону. - Абсолютная!..
- Я что-то не пойму, - сказал Абрамович, - он твердо заковался, или просто вибрирует? Скажите ему, пусть выгоняет бабки, и все. Иначе он для нас - покойник.
-Что они говорят? -встревожился Сафра.- Почему мне не переводят?
- Это непереводимая игра слов, - усмехнулся переводчик. - К делу не относится.
Банкир смотрел на заспоривших собеседников остекленевшим глазом, бочковой сельди и думал о том, что с русской карусели он спрыгнет. Теперь Сафра был рад тому, что перед самым отъездом успел намекнуть агенту ФБР о возможности выявить в Москве систему увода стабилизационных кредитив траншей и схему связей высокопоставленных чиновников с крупными бизнесменами, которых здесь зовут олигархами. Про эту систему он знал и так, потому что ее придумал Уильям Браудер. Очень тонкий механизм, но им пользуются, как молотком, чтобы забивать гвозди. Они тупые, эти русские гвозди, а для тупых все кончается одинаково плохо.
- Давайте за встречу, - сказал Березовский. - Это ваш любимый «Чивас ригал».
- Я никогда не пью виски в середине дня, - раздраженно возразил банкир.
- И деньги ваши переводить в Лугано не стану.
Березовский принялся уверять его, что деньги в Лугано не задержатся – сразу уйдут на счета компании «Руником» Романа Абрамовича.
- А какая разница- буркнул Сафра. - Это ведь та же Швейцария, насколько мне известно. Прокурор Бергосса войдет в другие двери - что это меняет?
-У меня пять разных «Руникомов», - сказал Абрамович. - Есть в Англии, есть в офшорах. Мне все равно, куда упадут бабки.
- Вы слишком торопитесь жить, молодой человек, - вздохнул Сафра.
- А вы - умереть? - усмехнулся Березовский. - Напрасно.
- Я обдумаю ваш вопрос... - круглый сельдяной глаз банкира недобро блеснул перламутром и закрылся...
Месяц спустя, когда в Москве поняли, что Сафра и пальцем не пошевелил в сторону Лугано, на виллу «Леопольда» на юге Франции примчался взмыленный Березовский в сопровождении каких-то невнятных личностей кавказского типа и вновь Сафра три часа выслушивал доводы в пользу швейцарской транзакции, следил за полетом брызг изо рта визитера, почесывал свой нейродермит и думал о предстоящей подготовке хризантем для зимней выгонки. Пришла вдруг усталая мысль, что ему в конце концов наплевать на все эти игры. Пришла и осталась.
- Ладно, - сказал он. - Я сделаю то, о чем вы просите. Но учтите, если меня официально спросят, а спросят непременно, я не смогу ответить ничем, кроме того, что есть на самом деле. Завтра распоряжусь.
- Сегодня, -возразил Березовский. - Мы и так потеряли слишком много времени.
- У меня банк, а не бистро! Завтра. Но имейте в виду...
- Уже имею! - хрипло засмеялся Березовский. - Между прочим, давно хочу спросить. У вас дивные хризантемы, и так много. Что вы с ними делаете, когда они расцветают в таком количестве?
- Я с ними? – слабо удивился Сафра - Это они со мной что-то делают...
Он выполнил требование московских контрагентов, подкрепленное давлением со стороны своего партнера Уильяма Браудера, уверявшего, что кредит МВФ был поделен в Кремле задолго до 14 августа 1998 года, когда деньги перевели из Нью-Йоркского Федерального резервного банка на специальный счет в банке Эдмона Сафры. В доказательство того, что русские играют по своим правилам, Уильям привел ошеломительный факт «Бэнк оф Садней», поглотивший в конце августа почти половину кредитного транша, в сентябре прекратил свое существование. Все концы в воду. Эдмон должен наконец понять, что ничем не рискует. Абсолютно!..
Эдмон понял другое. Во всех аферах с кредитным траншем МВФ, окончательно потерянным для России, банкир Сафра оказался единственным и главным свидетелем, жизнь которого отныне ценилась не дороже пары корневищ хризантем, ожидавших зимней выгонки.
