— В чем помогла?
— Ты же знаешь, Морага! Госпожа Лилиан уже третий день очень плоха. Родильная горячка сведет ее в могилу! Приходил лекарь, очистил ей кишечник и пустил кровь, но она так и продолжает метаться в лихорадке! Я не хочу, чтобы она умерла!
Старая ведьма пожимает плечами.
— А она? Чего хочет твоя хозяйка?
— Умереть, — опускает глаза женщина. — Я знаю. Но…
Взгляд ведьмы неожиданно смягчается.
— Я все понимаю. Она тебе, как родная дочь. Со всеми ее недостатками — ты ее любишь. Давай сюда корзину. Это мне?
— Да. И еще, — женщина снимает с пояса кошелек. Там что-то позванивает. — Это тоже…
— Хорошо.
Ведьма даже не думает открывать свой гонорар. Вместо этого она приподнимает лицо женщины за подбородок и внимательно смотрит ей в глаза.
— Я дам тебе средство. Сильное. Ты разведешь его в молоке и дашь ей выпить. А потом сядешь у ее кровати и будешь звать. По имени. Или как звала ее в детстве. Говори с ней. Хоть о чем, но говори. Если она захочет — она вернется.
— А если нет?
Ведьма чуть улыбается краешком губ.
— Мое средство способно вернуть в тело душу. Только если душа сама не пожелает остаться — тут уж все бесполезно. Понимаешь?
Женщина кивает.
— Все будет зависеть только от тебя. Сумеешь ее дозваться — вернется. Нет — уйдет навсегда. И никто не поможет.
Женщина кивает головой.
— Я согласна.
— Тогда жди. Я сейчас достану лекарство.
Ведьма скрывается в хижине. Женщина остается ждать на крыльце. Ей по-прежнему страшно. И так же жутко шумит лес. И так же пляшут на ветру ветви деревьев и тянутся, тянутся к ней когтистые лапы.
Но она дождется. Возьмет лекарство — и пойдет обратно.
А дома сделает все, что сказала ведьма. Потому что не хочет потерять свою девочку.
Она очень-очень ее позовет. И Лилиан, Лилечка, Аленька обязательно вернется. Должна вернуться к ней. К своей старой нянюшке. Непременно вернется…
Глава 1
Первым Алиным ощущением было — больно.
Вторым — БОЛЬНО!
Третьим — БОЛЬНО, ТВОЮ МАТЬ!!!
И девушка открыла глаза.
Лицо, нависшее над ней, оптимизма не внушило. Не было ничего положенного. Ни белого потолка, ни сверкающих ламп, ни людей в белых халатах — одним словом ничего из представлений современного человека о реанимации. А ведь она обязательно должна была попасть туда. Или хотя бы в обычную палату. После нескольких-то переворотов машины…
Аля отлично помнила страшный хруст в своей шее — и почти не сомневалась, после такого ей грозит минимум — год реабилитации…
О практике в больнице можно забыть сразу.
Абзац.
А так хотелось… ей обещали пока что травматологию, но потом…
Ага, теперь ей травма тоже светит. В качестве пациентки.
Только вот почему над головой какая-то пыльная розовая тряпка? И что это за тетка с тремя зубами, которая заглядывает ей в лицо и проникновенно спрашивает:
— госпожа очнулась?
При этом изо рта тетки дохнуло таким смрадом, что Аля застонала — и потеряла сознание.
Но хотя бы все тело болеть перестало.
Второй раз открыть глаза было чуть легче. Опять было больно. Но в этот раз меньше. И Аля никак не могла понять одного — почему болит в области паха, если была автомобильная авария? Вроде бы она головой врезалась, а не тем самым местом? А с другой стороны — кто его знает? Могла и тем самым.
Больно.
Над головой опять была мерзкая розовая тряпка. В воздухе воняло чем-то горелым — и, пардон, дерьмом. Но сознание вроде бы отплывать не собиралось. Пока.
И Аля повела глазами по сторонам.
Увиденное заставило ее серьезно усомниться в реальности происходящего.
Может, она слишком сильно головкой об машинку треснулась и теперь у нее глюк? И он атакует?
Было от чего пребывать в шоке.
Она лежала на здоровенной кровати в большой комнате. Комнатка была размером не меньше, чем вся родительская трехкомнатная квартира. И кровать занимала гордое положение посередине. С одного бока было окно, в которое виднелся лес. С другого — огромные шкафы. А если смотреть прямо — дверь. Роскошная, вычурная и позолоченная.
А сама комната напоминала жилище придурочной барби. Другой характеристики Аля подобрать не могла.
Розовым было все. Стены, затянутые приторно-розовой тканью в золотых цветах размером так с капусту. Занавески веселенького поросячьего цвета. Шкафы, покрашенные косоруким маляром в тот же барби-цвет, а для полного счастья еще и обляпанные золотом. Столик на одной ножке — разумеется, по ножке вились розы, а окраска столика напоминала грудь снегиря. Кресла, обитые той же тканью, что и стены. Здоровущие вазы с розами. И венец всего — пыльно-розовый балдахин над кроватью. Со здоровущими бантами золотого цвета.
Аля почувствовала, как перед глазами поплыли розовые круги. Но в этот раз так легко сознание потерять не удалось.
— Госпожа!
