— Значит так. Завтрака сегодня не будет. Мэри и Илона берут все белье, которое вчера наснимали — и топают его стирать. Качественно стирать. Увижу разводы — тоже плетей отхватите. Сара, остаешься на кухне помогать Марте. Готовите пожрать человек на двадцать. Кашу с мясом. Жан, Питер, Клаус — за мной.
Лиля начала с библиотеки.
Первым делом были сняты все портьеры. Передвинута мебель — так, чтобы женщине было удобнее. Слуги лично сметали здоровущими тряпками всю пыль и грязь. Жан влез на жуткое сооружение, именуемое лестницей (а то ж, потолки под пять метров!!!) и нещадно разорял гнезда пауков. Аля наблюдала за всем этим, шаря по всем ящикам стола — и командовала. А если кто думает, что строить троих здоровущих мужиков так, чтобы они работали — легко, это он зря думает. Не успеешь отвлечься, как один тут же начинает мечтать о чем-то высоком — например, о Мэри, второй собирается сбить с потолка всю лепнину, а третий наоборот — работает так, словно книги — это что-то железное. Только успевай одергивать, чтобы дырку в переплетах не протер.
Ничего, справлюсь!
Не таких строили!
Вот на практике в детском отделении облбольницы было страшно. Маленькие, орут, визжат, галдят, с ума сходят, а лечить их надо…
А тут… всего три здоровых лба!
Папа роту строил одним рыком! Но то отец. И там его обязаны были слушаться. Здесь же…
Она женщина. И ее место все равно ниже плинтуса.
Увы…
Надо менять ситуацию.
— странная она какая-то стала.
— Да она и была не особо…
— Нет, Мэри, ты не понимаешь. Раньше она была не такая. Орала, да. Рыдала. Но чтобы вот так ругаться? Распоряжаться? Такого никогда не было!
— И чего удивительного?
— и все это после потери ребенка… а сколько она на грани смерти была? В нее часом шильда[9] не вселилась?
— Да ты с ума сошла! У шильд зрачки вертикальные, они голяком на людях бегают и мужиков совращают! Что — госпожа так делает?
— Может, еще и будет?
— Думаешь, она пока не оправилась?
— А кто знает…
Марта слышит этот разговор.
Болтушек она разгоняет. Но в сердце поселяется жгучее сомнение.
А вдруг?
Анна расчесывала волосы.
Что ж. все не так плохо. Милия, оказавшаяся хоть и сущей курицей, но не злобной, просто замучила ее примерками. Но стоит ли протестовать?
Чтобы поймать жирную рыбку наживка должна быть достойной…
Альдоная, помоги…
Дверь скрипнула.
— Лонс! Ты с ума сошел!?
Мужчина проскользнул внутрь, забрал расческу из рук девушки и принялся сам проводить по густым волосам.
— Ты знаешь, я от тебя давно ум потерял…
— Я же сказала — не смей приходить, пока мой отец здесь!
Лонс отложил расческу в сторону и приник губами к затылку женщины.
— Анелюшка, не могу без тебя, радость моя…
— Так-так-так… и давно у вас такие любезности?
Голос хлестнул любовников, словно плетью. Анна взвизгнула было, но тут же зажала себе рот рукой. Лонс развернулся. В дверях стоял королевский шут. А в руках у человечка был арбалет. И болт целил прямо в сердце мужу Анны.
— Не слышу ответа?
К чести Лонса, падать на колени он не стал.
— Я давно люблю Анну. Она мне жена перед богом.
— Очень мило. И кто же принял ваши клятвы?
— Священник в замке.
— Пастер Линдер?
— Нет. Пастер Семин.
— Он умер этой весной, так?
Анна кивнула головой. Она поняла, к чему идет дело. Что-то было в ней от отца, что-то такое…
— Тогда скажи ему, что он это зря сделал.
Болт тихо свистнул. И не кинься Лонс к окну — лежать бы ему трупом. Но и так стрелка попала ему в правый бок, рванула одежду… в следующий миг пергамент, которым было затянуто окно, тихо хрупнул — и Лонс исчез в темноте.
Анна что есть сил зажимала себе рот рукой. И шут явно это оценил. Снял с пояса фляжку, подошел к ней и протянул.
— Пей.
Женщина замотала головой. Но шут был непреклонен. Отпил глоток, другой…
— Не яд. Крепкое вино. Выморозка. То, что тебе надо. Пей.
Анна послушно сделала пару глотков. По телу прокатился жидкий огонь, она слегка закашлялась, но сдержалась.
— Умница. Понимаешь, что лучше не шуметь.
Анна кивнула. Она еще не знала, чего пожелает этот маленький человечек в пестром одеянии, но точно знала — ей придется выполнить ВСЁ. Вообще всё. Потому что скажи он лишнее слово — и она пойдет на плаху. Гардвейг шутить не будет. Недаром его называют Львом Уэльстера.
Льву все равно, чье мясо рвать.
— А теперь отвечай. Это кто?
— Уч-читель…
— Всегда знал, что бабам образование не надобно. Сисек хватит. Давно вы с ним?
— Два года.
— Дура. Детей нет?
— Н-нет…
— Это плохо. Ты не бесплодна?
Анна покачала головой.
— Лонс приносил настойку…
— А, вот оно что.
— Хотел просить моей руки у батюшки…
Шут только фыркнул.
М-да. Король, отдающий свою дочь незнатному учителю, наследному дворянину, но без поместья[10]?
Очень смешно!
— Ладно. Завтра я скажу, что он спер драгоценности и сбежал. Скандал поднимать не будем.
Анна уставилась на шута слегка пьяными глазами.
— Вы не…
