королевой. И следующие двадцать лет королевская семья прожила в мире и согласии, родив двух замечательных дочурок.
Джессимин умерла шесть лет назад, от лихорадки. И король искренне горевал о ней. Как и вся страна. Добрую королеву любили в народе. А о романтической истории любви Джесси и Эдоарда слагали песни бродячие менестрели.
Не обошлось и без ложки дегтя.
Старший сын Эдоарда от Имоджин Авестерской, Эдмон, увы, оказался точной копией своей матери. И унаследовал ее ненависть к Джесси. И ко всем графам Иртон. Пусть он старался не показывать своих чувств прилюдно, но что можно спрятать от любящего отца? Ненависть, как и горящий уголь, в кармане не носят. Младший же сын, Ричард, наоборот души не чаял в доброй и красивой мачехе, которая пела ему песенки, рассказывала сказки и всячески старалась заменить родную мать.
Но наследовать трон должен был старший сын.
Эдоард женил бы Эдмона еще шесть лет назад, когда ему исполнилось тридцать, но после смерти королевы был объявлен глубокий двухгодичный траур. Эдмон, казалось, чего-то выжидал. И не возражал отцу ни в чем.
А спустя полтора года после смерти Джесси…
Эдоард так и не узнал тогда — умысел это или случайность? И чей умысел?
Джайс, граф Иртон и принц Эдмон были найдены мертвыми в гостиной Эдмона. Оба умерли от яда.
Что произошло тем вечером? Эдмон ли попытался отравить старого друга отца? Джайс ли принял такое решение, видя, что приход к власти Эдмона губительно отзовется на его семье и детях его сестренки? Эдоард не хотел узнавать этого. Незачем.
А место Джайса рядом с ним — и рядом с Ричардом занял Джес. Эдоард никогда не сказал бы мальчикам, что они — родные братья. Но им это было и не нужно. Они и так любили друг друга. Хотя поставь их рядом — и найти сходство становилось очень сложно. Джес пошел большей частью в мать. От отца он взял только мощное телосложение. А черты лица, синие глаза, темные волосы, очарование…
Копия Джесси. К счастью, она и Джайс были очень похожи. Фамильными чертами графов Иртон были темные волосы и синие глаза при молочно-белой коже. А Его Величество отличался светлыми волосами и серыми глазами.
«Мой золотой принц» — называла его Джессимин.
Ричард тоже пошел в отца. Высокий блондин с серыми глазами. А что прежде всего сравнивают люди? На что смотрят? Разумеется на цвет глаз и волос. И уже потом на фигуру. Но мало ли высоких и сильных мужчин? Тем более, что Джес был военным. Как его отец в свое время был маршалом при Эдоарде, так Джес когда-нибудь будет при Ричарде.
А потом если повезет, его сын — при сыне Ричарда.
Сын…
Вот еще вопрос. И зачем Джайсу понадобилось женить сына третий раз? Да еще и на этой корове? Хотя, Эдоард знал — необходимость.
Сам он женился на Имоджин по необходимости.
Джайс первый раз помолвил сына еще в восемь лет. С дочерью графа Эрролустонского. Но юная Элиза умерла, когда ей исполнилось двенадцать. И Джайс устроил вторую помолвку своего сына. С дочерью барона Йерби. Магдалена Йерби подарила своему супругу дочь — и умерла в родах. После этого сговорить невесту Джесу стало намного сложнее. Люди суеверны. И все начали считать, что Джес приносит своим женам несчастье.
Тут-то и подвернулся Август Брокленд.
У него была единственная дочь. Лилиан. Младше Джеса всего на пару лет, но какое это имело значение? Главное — детородный возраст. И хорошее приданное. И тут-то все выходило просто прекрасно. Джес и Лилиан становились супругами, к Иртону присоединялся Брокленд. Серьезно расширялась площадь поместья. И, кроме того — Джес мог спокойно заниматься фамильными верфями Броклендов.
Старый Август, увы, хоть и женился три раза, но детей кроме Лилиан не имел. А разве мыслимо — оставить верфи — в руках женщины? Нелепость! Что она понимает в кораблях?
А вот Джес…
Да, он не был моряком от Бога. Но разбирался в кораблестроительстве. Медленно. Упорно. Постепенно. Под руководством старого Августа.
Одним словом, Его Величество чувствовал гордость за сына.
Ложкой дегтя в бочке меда оказалась сама Лилиан.
Его Величество видел ее всего один раз — на свадьбе. И понял, что Имоджин — это не худший вариант. По крайней мере, с ней в постель можно было ложиться без содрогания.
Лилиан же…
Истеричная и избалованная груда жира. Другого слова Его Величество подобрать не мог. И тихо надеялся, что Лилиан умрет во время очередных родов. Или Джес найдет себе такую же подругу как Джесси. И успокоится рядом с любимой женщиной. Пора бы уж, возраст не юный! А то скоро всех придворных дам переберет, паршивец.
Кстати, легок на помине…
Тихо скрипнула дверь кабинета…
— А, это ты, Джес?
— Я, — мужчина скользнул из тени на свет…
Его Величество Король Ативерны Эдоард Восьмой махнул рукой в сторону кресла.
— и что ты стоишь? Садись. Вернулся, значит?
— Вернулся Ваше Величество. И полностью готов отдаться государственным делам.
— Джес, прекращай эти титулы. Надоело.
— Хорошо, дядя Эд.
В конце концов, Джерисон, граф Иртон, действительно приходился королю племянником. Пусть и от второго брака. И приятнее было слышать от родного сына привычное «дядя Эд», чем формальное «Ваше Величество».
Лицо молодого человека приобрело плутовское выражение. И король покачал головой.
— Лучше бы ты так тяготел к делам семейным, а не к государственным.
— Дела моего государства — это и мои семенные дела, дядюшка, — ответствовал юный нахал.
— Жестоко ошибаешься. Дела государства — это
— Глядишь, один и будет, — вздохнул Джес. И чуть не сорвался на крик. — Дядя, ну НЕ МОГУ я! Ты же ее сам видел! Дура, истеричка, уродина! Во сне увидишь — не проснешься! Да она мне и через крепостной ров не нужна!!
— Тебя и не просят в ней нуждаться. Сделай ей ребенка — и все. Не нравится — прикрой ей лицо платком.
— Подушкой. И подержать подольше, — буркнул Джес. — Да беременна она, беременна!
— Сколько месяцев?
Джес ненадолго задумался.
— Месяца три. Или уже четыре.
— Как разродится — привезешь ее ко двору?
Мужчина откровенно скривился.
— Прости, дядя, не хочется.
— Подумай. Тут вы часто видеться не сможете, а…
— Нет уж. Пусть сидит в Иртоне. Глаза б мои на нее не глядели. Я ей туда отправил лекаря и денег. Этого хватит с лихвой!
Эдоард покачал головой и оставил попытки воспитывать сына. Взрослый уже. Так что стоит заняться делами.
— Что еще скажешь?
