Игорь подтолкнул ее к кухне, ноги совершенно не держали, он хотел сесть. И еще хотел кое-что, не желая в этом признаться даже себе – Скуратову хотелось видеть лицо сумасшедшей девчонки. Пусть в последний раз.
Игорь пинком отправил к окну один из стульев и грубовато сказал:
–Садись. Я слишком много выпил, чтобы выслушивать твои откровения стоя.
Он вытащил из холодильника банку с корнишонами и жадно хлебнул рассол. Потом бесцеремонно развернул Полю лицом к себе, оседлал другой стул и равнодушно бросил:
–В чем собралась каяться?
Поля никогда не видела Скуратова в таком состоянии. Ее огромные карие глаза посветлели, в них плескался откровенный страх, яркие детские губы набухли в преддверии скорых слез, на побледневшем лице резко выделялись веснушки. Ладони Поля зажала между коленями, но пальцы все равно предательски дрожали.
Игоря передернуло: сам черт вливал ему в глотку ту водку! Девчонка, понятно, боится пьяных после выходок своего проклятого отчима, вон как ее трясет.
Или… играет?!
С нее станется. Роль ангелочка удается Польке неплохо, еще немного – и он, Игорь, бросится ее успокаивать, забыв обо всем.
Игорь снова припал к рассолу и нехотя вернул банку на стол. Вытер тыльной стороной ладони губы и с насмешкой сказал:
–Я не настолько пьян, чтоб распускать руки, так что нечего изображать умирающего лебедя.
–Я не…
–Кстати, выпей я раз в десять больше, ничего бы не изменилось, – отрезал Игорь. – Я бы просто вырубился, но с кулаками не полез бы, таких подонков, как твой отчим, не так уж много.
Он замолчал, в наступившей тишине оба отчетливо слышали, как просыпается большой промышленный город.
На проспекте Победы зазвенел первый трамвай; где-то хлопнула дверь подъезда; мягко заурчал двигатель машины, кто-то из соседей отправился на работу; звонко залаяла собака, выведенная на прогулку; в листве радостно галдели воробьи…
Поля подняла на него круглые прозрачные глаза и еле слышно выдохнула:
–Я… девушка.
–Вижу, – Игорь смерил выразительным взглядом жалкую фигурку у окна и усмехнулся.
–Ты… знал?
–Догадывался.
–И… давно?
–Достаточно давно.
Поля растерянно молчала, не понимая, что говорить дальше. Игорь смотрел на нее со странной брезгливостью, и в то же самое время Поле казалось – он что-то ждал от нее.
–Я хотела… извиниться, – неуверенно пролепетала девушка.
–Очень интересно послушать, – язвительно одобрил Скуратов. – Жду-с.
–Понимаешь, – Поля покраснела, – я не хотела тебя обманывать, так случайно получилось. Там, в садике, ты принял меня за парня, а я… ну как бы я сказала, что ты ошибся?! – И смущенно выдохнула: – Не предъявлять же… доказательства.
–Было б забавно, – хмыкнул Скуратов, глаза его блеснули, и Поля быстро опустила ресницы.
На кухню заглянул Миха. Неодобрительно посмотрел на них. Громко, с подвыванием зевнул и тяжело упал в дверях.
Скуратов сам с трудом сдержал зевок. Посмотрел на часы – почти пять – и раздраженно поторопил:
–Давай заканчивать, мне через три часа на работу, я надеялся немного поспать.
–Но… я все сказала.
–Все?!
–Ну… да. Если не считать, что я нашла для Наташи детский садик, а для себя…
–И весь этот цирк, – неверяще перебил Скуратов, – игра ресницами, томление в груди, дрожание рук, интересная бледность, слезы в глазах – это все, чтоб сообщить мне – ты не парень?!
–Д-да.
–Неплохо, – Игорь встал, отшвырнув ногой стул, он в жизни не был так разочарован. – А я-то, дурак…
–Ты о чем? – убито прошептала Поля.
–Тебе бы в театре играть, детка, – Игорь смерил ее презрительным взглядом. – Из меня зритель неблагодарный, я никогда особо не разбирался в искусстве, так что извини…
–Я… не понимаю!
–Не понимаешь?!
Лицо Скуратова пошло пятнами. Он сжал губы так плотно, что они превратились в узкую голубоватую полосу, светло-серые глаза потемнели как грозовые тучи.
Игорь подошел к Поле и одним рывком сдернул ее со стула. Развернул к окну и уставился в испуганное девичье лицо со странной жадностью, будто пытался в нем что-то прочесть.
Не прочел. Оттолкнул Полю в сторону и глухо сказал:
–На кой черт ты стащила Ленкины побрякушки?
–П-поб…
–Серьги и перстень!
–Но я…
–Не могла попросить у меня деньги?!
–Я не…
–Или у тебя клептомания? Хватать все, что плохо лежит? Мой спортивный костюм, перстень, серьги, что еще?!
Поля молчала. Игорь все равно не желал ее слушать, он уже вынес приговор.
–Тебе что, не хватало хлеба? Вы с Наташкой без крыши над головой? Раздеты, разуты? Отвечай, дьявол тебя подери!!!
Поля подняла на него потухший взгляд, и Скуратов внезапно испугался: девчонка вдруг стала пепельно-серой. Лицо, губы, веснушки, глаза и даже волосы мгновенно потеряли свой цвет. Она опиралась дрожащей рукой на подоконник, пустая оболочка, не человек.
Миха обеспокоенно заворчал. Поля попыталась улыбнуться, но губы не слушались. Она упала на стул и благодарно вцепилась в загривок подбежавшего пса: хоть Миха ее не вычеркнул из своей жизни, принимая такой, как есть.
–Я… мы уйдем, – еле слышно прошелестела она. – Сегодня же…
В голове смутно мелькнуло: вот и пригодится Сашина квартира, а она-то, глупая, поспешила отказаться. Или… Карелин что-то знал? Может, сам и сказал все Игорю? Не может быть…
Скуратов отвернулся, не в силах смотреть на несносную девчонку. Сердце ныло, предупреждая об ошибке, противно дергалось правое веко, голова болела, куцые мысли умирали, не успев родиться.
Полины слова с трудом достучались до сознания. Игорь развернулся к гостье, задыхаясь от злости: она еще разыгрывает из себя несчастную жертву! И это после того, что случилось!
–Ну уж нет, – прошипел он, швыряя подвернувшееся блюдце на пол и с наслаждением наблюдая, как оно разлетается на мелкие осколки. – Уйду я! А ты останешься здесь. С ребенком.
Поля слабо шевельнула губами, но звука не последовало. Игорь ядовито улыбнулся:
–Квартира оплачена за год вперед, так что нет нужды волноваться. Мало того, я оставлю в секретере немного денег. На первое время вам хватит. – Он в сердцах стукнул кулаком по столу. – И нечего кривиться, это больше для Натальи, чем для тебя!
Поля молчала. Ей казалось: она умирает, уходит. Здесь, на кухне, осталась лишь ее тень, жалкая и никому не нужная.
–Свои вещи заберу вечером, после работы. Надеюсь, один день ты меня потерпишь.
