Глава 6
XII век: от Киевской Руси — к Владимирской?
Если раскрыть едва ли не любой обобщающий труд по русской истории, можно встретить утверждение, что с середины — второй половины XII в. место Киева в роли главного центра Руси занимает Владимир-на-Клязьме, столица Северо-Восточной Руси (так называемого Владимиро-Суздальского княжества, в реальности именовавшегося «Суздальской землей»). Кто выступает в качестве наиболее заметных фигур политической сцены в эпоху после Владимира Мономаха и его старшего сына Мстислава, т. е. середины XII — начала XIII столетия? Это князья Северо-Восточной Руси — Юрий Владимирович «Долгорукий» (он к тому же и основатель Москвы…), его сыновья Андрей «Боголюбский» и Всеволод «Большое Гнездо». Если и не говорится прямо о переходе статуса главного центра Руси от Киева к Владимиру, то уж во всяком случае расценивается как нечто несомненное, что Суздальская земля была в XII — начале XIII столетия сильнейшей из русских земель. Это ведет за собой другое немаловажное умозаключение: превосходство Северо-Восточной Руси над другими еще в домонгольский период предопределило ее роль как ядра нового единого Русского (Московского) государства впоследствии, в ордынскую эпоху.[42] Такую трактовку истории Руси можно встретить практически у всех авторов и XIX, и XX столетий (отечественных и зарубежных), создававших обобщающие труды по русской истории; как следствие — она растиражирована в учебной литературе.
Некоторое сомнение в справедливости этого представления появляется при обращении к такому объективному, не зависящему ни от знания позднейшего развития событий, ни от субъективных пристрастий летописцев и историков показателю, как количество известных науке благодаря археологическим изысканиям укрепленных поселений середины XII — середины XIII в. Оказывается, что по количеству крупных (с укрепленной площадью более 1 га.) укрепленных поселений Суздальская земля всего лишь на третьем месте — после Черниговской и Волынской земель, а по общему числу — и вовсе на седьмом (!), пропуская вперед еще и земли Смоленскую, Киевскую, Галицкую и Переяславскую.
Но может быть, тезис о первенстве Суздальской земли подтверждают сведения письменных источников о политической истории Руси XII — начала XIII века?
Первый самостоятельный князь Суздальской земли Юрий Владимирович («Долгорукий»), один из младших сыновей Владимира Мономаха, вступил в борьбу за гегемонию на Руси в 1147 году (том же, к которому относится первое упоминание в источниках о Москве) и боролся с переменным успехом со своим племянником Изяславом Мстиславичем. Прочно утвердиться на киевском столе Юрию удалось только после смерти Изяслава (1154 год), в общей же сложности он занимал его всего около четырех лет, уйдя из жизни в 1157 году киевским князем.
Сын Юрия Андрей «Боголюбский» в первые десять лет своего княжения во Владимире (куда он перенес столицу Суздальской земли из Суздаля) не принимал активного участия в южнорусских делах. Он начинает претендовать на главенство среди русских князей в конце 1160-х годов. Почему не ранее? Не потому, что его земля была сначала слаба, а затем усилилась. Причина в совсем иной сфере — династической. Только после смерти в 1167 году киевского князя Ростислава Мстиславича (родоначальника смоленской ветви Мономаховичей) Андрей остался старшим в поколении внуков Мономаха. И это давало ему основания претендовать на первенство на Руси. В конце концов ему удалось одолеть своего соперника и двоюродного племянника — Мстислава Изяславича (1169 год, после взятия посланными Андреем войсками Киева). Причем сам Андрей при этом в Киеве не сел, оставив там на княжении своего брата Глеба. Это, действительно, породило ситуацию, при которой в перспективе статус общерусской столицы мог перейти от Киева к Владимиру, ибо именно последний был избран резиденцией князем, признававшимся на Руси сильнейшим. Но такое положение дел продержалось крайне недолго. Вскоре после смерти Глеба Юрьевича (1171 год) из повиновения Андрея вышли сыновья Ростислава; новый же поход на Киев, организованный владимирским князем (1173 год), окончился провалом. Затем (в 1174 году) Андрей погиб в результате заговора своих приближенных, и в самой Северо-Восточной Руси вспыхнула междоусобная война.
Вышедший победителем из этой междоусобицы потомков Юрия Долгорукого к 1177 году младший брат Андрея Боголюбского Всеволод Юрьевич до середины 1190-х годов не претендовал на доминирующую роль на Руси: в лучшем случае его можно считать в это время одним из трех сильнейших русских князей — наряду с киевскими князьями-соправителями Святославом Всеволодичем (из черниговских «Ольговичей») и Рюриком Ростиславичем (из смоленской ветви). В период после смерти Святослава (1194 год) Всеволода действительно можно считать самым авторитетным из русских князей; он признавался «старейшим в Володимере племени», т. е. среди потомков Мономаха (поскольку оставался тогда единственным живущим из его внуков). Но решающего влияния на развернувшуюся в первом десятилетии XIII века борьбу за Киев Всеволод не оказывал; при этом в первые годы этого столетия по крайней мере не слабее его был волынский князь Роман Мстиславич (в 1199 году овладевший Галичем). Всеволод Большое Гнездо стал, правда, первым из русских князей, кого последовательно титуловали «великим князем». Но эпитет «великий» в его отношении подразумевал верховенство не на всей Руси, а в пределах Суздальской земли. Главным на Руси продолжал считаться князь киевский, имевший право именоваться «князем всея Руси» (хотя официальным титулом это определение в то время не было).
После смерти Всеволода (1212 год) нет никаких указаний на претензии его сыновей на верховенство во всей Руси. В качестве сильнейшего русского князя в 1210–1220-е годы выступал Мстислав Мстиславич (из смоленской ветви): он княжил в Новгороде, потом в Галиче, при его решающем содействии на киевском столе в 1212 году оказался Мстислав Романович, а на владимирском в 1216 году — Константин Всеволодич (в последнем случае Мстислав с союзниками вторгся в Суздальскую землю, разбил в битве на реке Липице владимирского князя Юрия Всеволодича и фактически решал судьбу главного княжения Северо-Восточной Руси). После смерти Мстислава (1228 год) наиболее влиятельными политическими фигурами на Руси, помимо сыновей Всеволода Большое Гнездо Юрия и Ярослава, являлись киевский князь Владимир Рюрикович (из смоленской ветви), черниговский князь Михаил Всеволодич и Волынский князь Даниил Романович.
Если говорить о влиянии князей Суздальской земли на общерусские дела, то оказывается, как это ни парадоксально, что оно скорее убывает, а не возрастает: Юрий Долгорукий сам претендует на Киев, ходит на Юг походами; Андрей Боголюбский стремится уже только к тому, чтобы в Киеве сидел его ставленник, сам в походы на Юг не ходит, но организует их; Всеволод Большое Гнездо влияет на южнорусские дела только путем политического давления, походов на Киев не организует; его сыновья не располагают уже и средствами политического давления. Если исходить из степени влияния князей Северо-Востока на ситуацию на Юге Руси, вокруг киевского княжения, можно было бы подумать не об усилении, а об ослаблении Суздальской земли за время от середины XII до начала XIII столетия. Это, конечно, не так. Убывание суздальского влияния на Юге связано было с отмиранием по мере смены поколений князей и оформлением различных ветвей потомков Мономаха принципа старейшинства «в Володимере племени» (по которому суздальские князья почти все время имели преимущество) — он еще действовал при Всеволоде, но уже не работал при его сыновьях, хотя после смерти Рюрика Ростиславича в 1212 году они остались единственными правнуками Мономаха.
Таким образом, оснований говорить о политическом превосходстве Суздальской земли над всеми другими русскими землями в домонгольский период нет. Откуда же взялось это столь стойкое убеждение?
Во-первых, большинство дошедших до нас летописей создано в Московском государстве в XV–XVI вв. Эти памятники основаны на летописании Северо-Восточной Руси предшествующего периода — XII–XIII веков. Естественно, что местные летописцы второй половины XII — начала XIII века уделяли наибольшее внимание событиям в своей земле и деяниям своих князей, не упуская возможностей представить их в выгодном свете. Этот «перекос» перешел в летописание «московской» эпохи, и исследователи оказались под его влиянием.
Во-вторых, в московской литературе XVI века был прямо сформулирован тезис о переходе столицы Руси из Киева во Владимир. В «Степенной книге царского родословия» (1560-е годы), памятнике, проводившем идею исконности самодержавной власти на Руси, прямо утверждалось, что при Андрее
