Мамай и Едигей (ходивший на Москву в 1408 году) были не ханами, а временщиками, фактически правившими Ордой, а Улуг-Мухаммед, совершивший набег на Москву в 1439 году, был в это время ханом — изгнанником из Орды.
73
Тимур в 1395 году, скорее всего, не имел цели вторгаться на Русь. Его задачей был разгром Тохтамыша, уничтожение богатых ордынских городов. К русским пределам завоеватель приблизился, преследуя своего врага. Уходить из степи на север, в лесные территории ему было не к чему. Но в исторической традиции уход Тимура от границ московских владений был расценен как чудесное избавление.
74
Уже Василий II неоднократно именуется царем, а Иван III в 1474 году назван так в официальном документе — договоре Новгорода с дерптским епископом; возможно, не случайно это произошло вскоре после отражения похода Ахмата 1472 года. О применении царского титула к русским князьям см. главу 5.
75
Такая ситуация не была уникальной: сохранили своих правителей, признав верховную власть монгольских ханов, многие государства (в том числе Болгария, страны Закавказья).
76
При эмире Едигее, который фактически правил в Орде, прикрываясь марионеточными ханами, около 20 лет в конце XIV — начале XV века, Москва не платила дань. Едигей в 1408 году совершил поход на Москву (столицу не смог взять, но разорил огромную территорию), однако и после этого не только не возобновились выплаты, но сохранялось состояние войны между Василием I и Ордой. Но после свержения Едигея и прихода к власти «законного царя» отношения зависимости были тут же возобновлены, без всякого давления с ордынской стороны.
77
Показательно, что в 1425 году, после смерти Василия I Дмитриевича, соперники в борьбе за московский престол — сын Василия I Василий Васильевич и брат Юрий Дмитриевич — договариваются вынести свой спор на суд «даря», тем самым безоговорочно признавая его верховенство. И в 1431–1432 годах они совершают поездку в Орду, где ханом Улуг-Мухаммедом и решается, в пользу Василия II, судьба великого княжения. А ведь если бы князья стремились освободиться от ордынской зависимости, вторая половина 1420-х годов была для этого подходящим моментом: в Орде шла междоусобная борьба, организовать поход, сопоставимый с Тохтамышевым или Едигеевым, она бы не смогла. Но, очевидно, самая мысль об отрицании верховенства «царя» не приходила тогда еще князьям в голову.
78
Соседняя с Волынской Галицкая земля вошла в середине XIV века в состав Польского королевства.
79
Следует оговориться, что в работах серьезных исследователей эти подходы не мешали (или по крайней мере не сильно мешали) делать полезные конкретные наблюдения и выводы.
80
Надо сказать, что Великое княжество Литовское, хотя и возникло вне русских земель, было в значительной мере русским государством: языком делопроизводства и литературы там был русский (до XVII столетия!), распространено было православие; государство часто именовалось «Великим княжеством Литовским и Русским». Даже династическая уния с Польшей 1386 года не изменила кардинально эту ситуацию, хотя после нее литовская по происхождению часть знати Великого княжества приняла католичество.
81
Точнее — сверхкрупных, потому что по европейским меркам любая из древнерусских «земель» являлась большим государством.
82
Другим фактором, способствующим живучести этой иллюзии, явилось то, что подробное повествование о борьбе за галицкое наследство дошло до нас в источнике, созданном в кругах, близких к Даниилу Романовичу (в так называемой Галицко-Волынской летописи): Даниил в нем — положительный герой, сражающийся за законную «отчину», другие претенденты на Галич изображены в иных тонах.
83
