работы, был готов по первому приказанию поставить большое заграждение на Центральной позиции; она шла поперек всего залива, по линии остров Нарген – Поркалаудд.
Наш Балтийский флот тогда состоял всего лишь из четырех линейных кораблей, десяти крейсеров (девять из которых было устаревших), тридцати шести старых миноносцев, пяти подводных лодок старого типа, шести заградителей и «Новика», единственного современного корабля [2].
Вдобавок еще за несколько дней до этого линейный корабль «Андрей Первозванный» сел на мель и находился в Кронштадтском доке, причем мог войти в строй не раньше, чем через неделю. Таким образом, в самый серьезный момент флот был лишен одного из своих лучших кораблей [3].
Новые линейные корабли были еще далеко не готовы, и первые два из них, «Гангут» и «Петропавловск», должны были вступить в строй только через два?три месяца [4].
Но мало того, что наши силы, по сравнению с неприятелем, были ничтожны. К этому еще надо добавить, что и береговые укрепления на островах Нарген, Вульф и Реншер, предназначенные для защиты заграждения на Центральной позиции, тоже не были готовы: из них успели построить только несколько мелкокалиберных батарей.
Между тем исходя из опыта Русско?японской войны, мы были уверены, что неприятель, с целью застать наш флот врасплох, произведет нападение, не дожидаясь официального объявления войны. Врасплох он нас не застал бы, но из?за нашей малочисленности имел бы все шансы на успех. Поэтому, пока на Центральной позиции не было заграждения, все находились в крайне напряженном состоянии, каждый момент ожидая появления в наших водах неприятельской эскадры.
В силу этого, еще до фактического объявления войны, командующий флотом настоял на том, чтобы ему было разрешено поставить мины на главной позиции. 17 июля отряд заградителей, состоявший из «Ладоги», «Наровы», «Енисея», «Амура» и «Волги», под флагом контр?адмирала Канина, вышел на постановку. Для охраны его вышли в море все линейные корабли, крейсера и миноносцы, то есть почти весь наличный флот.
Отряд безукоризненно выполнил эту операцию. Мины ставились очень хорошо; ни всплывших, ни утонувших не было, и только около десяти штук взорвалось, очевидно, из?за каких?нибудь технических недостатков. Всего в этот день отряд поставил более 2200 мин[5].
Когда постановка была закончена, все вздохнули свободно. Теперь уже неприятелю было труднее пройти внутрь залива, а флоту – легче защитить свои позиции. Неприятель упустил момент, когда, сравнительно легко уничтожив почти весь наш флот, он мог дойти до самого Кронштадта.
После окончания этой операции все большие корабли встали на якорь на Ревельском рейде, а у входа в Финский залив был установлен дозор из миноносцев. В его обязанности входил строгий контроль за всеми коммерческими судами. Для этого они направлялись в Балтийский порт, где после осмотра им давалось разрешение продолжать путь.
Наконец, 19 июля 1914 года была получена радиотелеграмма, извещавшая, что война – объявлена. Подъем духа всего личного состава флота был огромный, и приказ своего командующего по случаю начала войны он встретил с энтузиазмом. Приказ гласил:
«Волею Государя Императора сегодня объявлена война.
Поздравляю Балтийский Флот с великим днем, для которого мы живем, которого мы ждали и к которому готовились.
Офицеры и команды!
С этого дня каждый из нас должен забыть все свои личные дела и сосредоточить все свои помыслы и волю к одной цели – защитить Родину от посягательства врагов и вступить в бой с ними без колебаний, думая только о нанесении врагу самых тяжелых ударов, какие только для нас возможны.
Война решается боем. Пусть каждый из Вас напряжет все свои знания, опыт и умение в день боя, чтобы наши снаряды и мины внесли бы гибель и разрушение в неприятельские боевые строи и корабли.
Неприятель имеет большую силу и опыт; наши ошибки, наши слабые стороны он немедленно использует; надо стремиться, чтобы их было меньше.
Помните, что единственная помощь, которая должна оказываться друг другу в бою, заключается в усилии атаки противника, напряжении с целью нанести сильнейшие удары ему, используя для этого все свои силы и боевые средства.
Да исполнит каждый из нас величайший долг перед Родиной – жизнью своей защитить Ее неприкосновенность – и да последует примеру тех, которые, двести лет назад, с Великим Императором, своими подвигами и кровью положили в этих водах начало нашему флоту.
Адмирал фон?Эссен».
(Приказ командующего флотом Балтийского моря, 19 июля 1914 г., № 2.)
Все стремились попасть на Действующий флот и завидовали тем, кому это удавалось, так как были убеждены, что война быстро окончится, а потому боялись не принять участия в военных действиях.
Попасть вообще на Действующий флот было мечтой каждого молодого офицера, а попасть на какой?нибудь корабль, вроде «Новика», считалось особым счастьем. Поэтому, когда меня назначили на «Новик», я прямо ликовал. Да и как не ликовать, когда я попал на самый современный корабль нашего флота, да и не только нашего, но и всего мира; на корабль, который по своим качествам неизбежно должен был принять участие во всех операциях, и когда все зависело только от самого личного состава.
Эскадренный миноносец «Новик» был выстроен на Путиловской верфи в С.?Петербурге на средства Комитета по сбору добровольных пожертвований на усиление русского военного флота. Он блестяще выполнил все требования новейшей морской техники, и по своему артиллерийскому и минному вооружению, а также ходу явился одним из лучших судов этого класса в мире.
Спущен на воду «Новик» был в 1911 году. Водоизмещение его – 1280 тонн, артиллерийское вооружение четыре – 105?миллиметровых орудия; минное – четыре двойных минных аппарата; скорость до 37 узлов[6].
Свое имя он получил в память доблестного крейсера 2?го ранга «Новик», входившего в состав Порт?Артурской эскадры и с отличием участвовавшего в целом ряде боев той войны. После известной попытки нашей эскадры прорвать блокаду противника крейсер «Новик», выполнив задание, погиб 7 августа 1904 года в одиночном бою с японской эскадрой у острова Сахалин[7]. Таким образом, вспыхнувшая летом 1914 года война уже застала в строю нашего флота возрожденного «Новика», которому, принимая участие в обороне родных вод от неприятельского флота, предстояло поддержать честь и славу своего имени.
Неприятель все еще не показывался перед Финским заливом, и только маяк Дагерорт видел на горизонте какие?то подозрительные дымы.
Первой увидела неприятеля Либава. 19 июля перед нею появились два крейсера: четырехтрубный и трехтрубный. Они поставили у входа в аванпорт заграждение, энергично обстреляли порт и город и ушли. Но так как, по плану мобилизации, порт Императора Александра III должен был немедленно эвакуироваться, то действия против него до нас не имели никакого значения.
27 июля, около 11 часов ночи, находясь на параллели маяка Дагерорт, эскадренный миноносец «Новик» неожиданно невдалеке от себя открыл неприятельский четырехтрубный крейсер[8]. Но так как они оба имели очень большой ход, а встреча была внезапной, то почти моментально они потеряли друг друга из виду, не успев даже обменяться выстрелами.
Только 4 августа у входа в Финский залив появились неприятельские силы в составе нескольких крейсеров и каких?то еще кораблей, державшихся за горизонтом и заметных только по дымам. Крейсера все время держались на большом расстоянии и пока ничего не предпринимали.
Как потом выяснилось, около 8 часов вечера эти неприятельские силы подошли ко входу в залив на линию Руссарэ – Оденсхольм, причем имевшийся в их составе заградитель поставил в 46?м квадрате большое заграждение. Из донесений начальника службы связи штабу о нем стало немедленно же известно; а на следующее утро все подтвердилось в точности, так как на месте постановки оказалось много всплывших неприятельских мин. Таким образом, оно никакого вреда нам не принесло, и только во время работ по определению его границ взорвались тральщики «Проводник» и «№ 8».
