Взял слово полковник медицинской службы Е. Н. Панов. В годы войны он был начальником медицинского отдела 9-й воздушной армии, теперь работал в ГВМУ. Он бывал в частях ВВС и, разумеется, знал недостатки их медобеспечения. На них он и остановился. Подытоживая свое выступление, он сказал:
— В Главном штабе ВВС медицинская служба не нужна, необходимо создать аппарат медслужбы для ВВС в ГВМУ и отсюда осуществлять руководство медслужбой ВВС. Тогда недостатки медобеспечения частей ВВС будут устранены быстрее. Санатории и дома отдыха передавать ВВС не следует, так как там некому руководить деятельностью этих учреждений.
«Вот где собака зарыта», — подумал я. Мне еще в начале заседания показалось странным, что на парткоме отсутствует Е. И. Смирнов. Огорчил своей позицией Е. Н. Панов, хорошо знавший специфику медицинского обеспечения ВВС.
Выступили другие товарищи. Голоса разделились. Часть руководящих медицинских работников была, как и я, за то, чтобы укрепить аппарат медслужбы в Главном штабе ВВС. Указывали, что он должен повысить роль врачебно-летной экспертизы, контроль за здоровьем летного состава, медицинским обеспечением полетов. Санатории и дома отдыха, ранее принадлежавшие ВВС, надо вернуть.
Встал В. М. Лайок и поддержал точку зрения Е. Н. Панова. Флагманский врач ВВС, сказал он, должен находиться в аппарате ГВМУ, а не в Главном штабе ВВС. Никаких санаториев и домов отдыха ВВС передано не будет.
— Я предлагаю, — сказал он, — создать специальную комиссию, которой поручить подготовить письмо в вышестоящие инстанции, где изложить наши предложения по этому вопросу.
Среди офицеров медицинской службы, которых он предложил включить в состав комиссии, был и я.
Я попросил слова и заявил, что категорически против выводов, сделанных товарищами Пановым и Лайоком, они могут только нанести вред медицинскому обеспечению ВВС. В комиссию прошу меня не включать.
Мою фамилию из списка вычеркнули.
На следующий день в моем присутствии К. А. Вершинин, к которому я пришел с докладом, позвонил Маршалу Советского Союза И. X. Баграмяну, в то время заместителю Министра обороны — начальнику Тыла Советской Армии.
— Иван Христофорович, мы с вами обо всем договорились относительно медицинской службы ВВС и, в частности, о возвращении ВВС санаториев и домов отдыха. Что затевает генерал Лайок? Мне это непонятно!
Ответ маршала мне был слышен из трубки:
— По меньшей мере, со стороны генерала Лайока это бестактно. Я разберусь.
Спустя несколько часов секретарь парткома Тыла Министерства обороны сообщил мне, что никакого письма в вышестоящие инстанции писать не будут. Санатории и дома отдыха ВВС подлежат безусловному возврату им.
Я так подробно остановился на этом эпизоде потому, что в дальнейшем со стороны некоторых товарищей из ГВМУ не прекращались попытки ликвидировать медицинскую службу в Главном штабе ВВС. Все они, благодаря постоянной поддержке К. А. Вершинина, были отбиты. Необходимость центрального аппарата медслужбы ВВС подтвердила сама жизнь. Практика показала также и то, что медслужба ВВС, в отличие от медслужб других родов войск, должна подчиняться не начальнику Тыла, а заместителю главкома по боевой подготовке или непосредственно главкому.
Обеспечение безопасности полетов — одна из главных задач медицинской службы ВВС. Начав знакомство с авиационными частями, я уделял ей самое пристальное внимание.
Вылетая в тот или иной авиагарнизон, выяснял, как врачи частей и соединений изучают ошибочные действия летного состава в воздухе и предпосылки к летным происшествиям, входящие в компетенцию медслужбы. Это прежде всего отправление людей в полет в болезненном состоянии или с плохим самочувствием. Случаи такие, к сожалению, бывают. Некоторые летчики стремятся скрыть недомогание из чувства ложного стыда, другие — боясь, что отстанут в выполнении программы боевой подготовки, третьи — опасаясь, что командир заподозрит в трусости.
Обязательных предполетных медицинских осмотров летного состава не существовало. Признаться, меня это удивило. Работая в инженерной академии, я специально не интересовался этим вопросом, но считал само собой разумеющимся, что перед полетом на реактивном сверхзвуковом самолете люди непременно должны показаться врачу. Даже кажущееся неопасным какое-то простудное заболевание, например катар верхних дыхательных путей, в условиях перегрузок, огромной скорости, при необходимости принимать решение в доли секунды может послужить причиной возникновения драматической ситуации.
Для медицинских осмотров не отводилось специальное время. Я подал доклад, в котором предлагал узаконить предполетный врачебный осмотр летного состава. Командование ВВС включило это положение в наставление по производству полетов.
Я полагал, что врачи должны оказывать помощь командованию и в изучении ошибочных действий летного состава, которые связаны не с состоянием здоровья, а с индивидуальными психофизиологическими особенностями того или иного летчика. Этим удалось заняться несколько позже.
Важнейшей проблемой мне виделась необходимость и неотложность особого обучения авиационных врачей, повышение боевой подготовки медицинской службы ВВС в целом. Следует сказать, что ее организация в то время значительно отставала в своем развитии от организации медобеспечения в сухопутных войсках. Требовалось активизировать работу научно-исследовательских учреждений.
Осенью 1959 года я созвал служебное совещание руководящего состава медслужбы ВВС. Начальник академии имени Н. Е. Жуковского генерал В. И. Волков по моей просьбе любезно предоставил нам помещение. На совещании присутствовал генерал Ф. А. Агальцов. Начальники медслужб соединений и частей подняли много актуальных, наболевших вопросов. В частности, говорили о том, что авиационных врачей надо оснастить портативной медицинской аппаратурой, которая позволяла бы в полторы-две минуты получить основные показатели физиологических функций летчика перед полетом (пульс, температура, кровяное давление).
Забегая вперед, скажу, что такая аппаратура тогда же была заказана ряду научно-исследовательских институтов. Прошло, однако, пятнадцать лет, прежде чем мы получили более или менее удовлетворительные образцы.
Высказывались протесты против обременения авиаврача предполетным контролем за специальным снаряжением, кислородным оборудованием и некоторыми другими техническими системами. Приказом маршала авиации К. А. Вершинина эти функции были распределены между летным, инженерно- техническим составом и медицинской службой. На врачей возложили обязанность научить летный состав пользоваться различными видами специального снаряжения, проводить первичную подгонку высотно-компенсирующих костюмов, герметических шлемов, кислородных масок и т. д.
Совещание нацелило нас на более обстоятельное изучение работы профилакториев для летного состава. Вскоре Министерство обороны по докладу главкома ВВС расширило их сеть. Мы стали направлять в них летчиков не только для восьмичасового предполетного отдыха, но и на больший срок для восстановления сил после интенсивной летной работы. Расположенные где-нибудь в лесу, на берегу реки, вдали от аэродрома, с надлежащим уютом и спортивными занятиями, профилактории стали играть большую роль в укреплении здоровья летчиков.
30 сентября 1959 года адъютант К. А. Вершинина сообщил, что Главком хочет поговорить со мной. Меня удивило, что он не вызывает, а приглашает для беседы. Конечно, я тут же направился к нему. Он принял меня сразу.
Первые слова были произнесены им в шутливом тоне:
— Александр Николаевич, вы не раздумали стать доктором наук?
— Нет, товарищ маршал, не раздумал, — ответил я, но, сказать по правде, насторожился.
— Знаю, вы организованный человек, — уже серьезно продолжал Вершинин. Честно говоря, я немного колебался, прежде чем кое-что вам предложить. Предупреждаю заранее: то, чем вы займетесь, прямого отношения к вашим служебным обязанностям иметь не будет. Для этого вы сможете использовать только личное время… Но ведь и науке как-то надо помочь. А вы, надеюсь, не допустите, чтобы страдала служба. Дело вот в чем. Немного помолчав, маршал авиации продолжал: — К нам обратилась Академия наук СССР. Ученые считают возможным запуск космического корабля с человеком на борту. Конечно, космонавт должен быть очень хорошо подготовлен к полету. Кого можно быстрее подготовить для такого полета? Несомненно, летчика-истребителя реактивной авиации, привычного к перегрузкам, скорости, мгновенно ориентирующегося в быстро меняющихся ситуациях. Мы пойдем навстречу Академии наук и подберем для соответствующего обучения группу летчиков. Освоение космоса — это большая народнохозяйственная задача. Космос никогда не должен стать объектом военного соревнования между государствами, наоборот, в будущем — в это хочется верить — он может послужить ареной тесного сотрудничества народов. Открыть же для человечества космос — дело чести советских людей! Вы уже начали готовить новую диссертацию и мы порекомендуем подключить вас, как ученого, к работе с будущими космонавтами. Ну, что ответите?
Мне оставалось лишь горячо поблагодарить Главного маршала авиации. Передо мной открывалась широкая возможность для активной научной деятельности.
Спустя несколько дней я побывал в Академии наук. Там познакомился с президентом Академии наук СССР М. В. Келдышем, с академиками В. В. Лариным, В. П. Черниговским и другими крупными учеными. Поскольку первых кандидатов в космонавты предполагалось отобрать из числа военных летчиков, мои собеседники, естественно, интересовались принципами медицинского освидетельствования летчиков-истребителей, моим опытом авиационного врача.
Так я получил возможность собирать ценные материалы, используя результаты обследования космонавтов. Надо ли говорить, что для научной работы я готов был жертвовать всем своим свободным временем, отпусками! Не мог я допустить и того, чтобы «страдала служба», как выразился К. А. Вершинин.
Еще в октябре 1957 года мир узнал о первом искусственном спутнике Земли. Потом в космосе побывали автоматические станции. Пионером освоения космического пространства утвердила себя наша страна.
Решение очень сложных медико-биологических проблем, связанных с изучением жизнедеятельности организма в условиях космического полета, породило новую отрасль медицинской науки — космическую медицину. Ее колыбелью, основой, родоначальницей была и остается авиационная медицина. Накопленные ею научные материалы по вопросам питания, воздействия на человека перепадов барометрического давления, высоких и низких температур, шума, вибрации, разработанные физиолого-гигиенические требования к устройству герметических кабин, компоновке рабочего места летчика, созданию скафандров, противоперегрузочных устройств и других средств защиты от экстремальных факторов внешней среды и многое другое легло в основу космической медицины.
В интересах космоса были также использованы и научные исследования военно-морской медицины (жизнеобеспечение экипажей подводных лодок). Общей теоретической основой космической медицины были и остаются ведущие положения отечественной медицинской науки, в частности положение о единстве организма и среды, впервые сформулированное основателем школы русской физиологии И. М. Сеченовым.
Среди авиационных врачей, чьи работы были связаны с обеспечением первых высотных полетов на самолетах и аэростатах и в дальнейшем послужили космической медицине, можно назвать В. В. Стрельцова, Д. Е. Розенблюма, М. П. Бресткина, А. П. Аполлонова, В. А. Спасского, Е. Н. Гришанова, Д. И. Иванова.
Зачинателями научных исследований медико-биологического характера при запуске ракет с животными в верхние слои атмосферы выступили В. И.
