Полетит дублер Гагарина — Герман Степанович Титов. Хотя главком ВВС благожелательно относился к моей научной работе, я, конечно, не мог проводить ее за счет своего служебного времени. При запуске второго космического корабля с человеком на борту мне не привелось присутствовать.
В этом полете расширялся объем регистрации физиологических функций космонавта. На Землю должна была передаваться запись не только электрокардиограммы, пневмограммы, но и сейсмокардиограммы и электроокулограммы.
Как и накануне первого полета человека в космос, велись тщательные медицинские осмотры космонавта, проверка оборудования, систем жизнеобеспечения.
«Восток-2» был поднят в космос 6 августа. Герман Титов пробыл в своем историческом полете 25 часов 11 минут, совершил семнадцать витков вокруг Земли. Путь его корабля в космосе составил более 700 тысяч километров.
Полет корабля «Восток-2» поразил мир. Французская газета «Комба», например, писала: «Ступив вчера утром на Землю, майор Титов не только открыл новый этап в космонавтике, он сделал больше: положил начало прикладной космонавтике».
Длительное пребывание в условиях невесомости не вызвало у Титова каких-либо патологических расстройств. Были отмечены лишь некоторые изменения со стороны вестибулярного аппарата, проявившиеся в неприятных ощущениях. Однако, когда космонавт принимал исходную позу в кресле и не делал резких движений головой, они исчезали. Работоспособность сохранялась в течение всего полета.
Теперь, когда космонавты успешно трудятся в условиях невесомости месяцами, наши тревоги тех дней могут показаться преувеличенными. Но тогда происходило открытие неведомого.
После полета Г. С. Титова было обращено особое внимание на тренировку вестибулярного аппарата космонавтов.
В следующем, 1962 году намечался первый многосуточный групповой космический полет. Наряду с научно-техническими задачами ставились медико- биологические. Космонавты обязаны были проводить медицинский самоконтроль: регистрировать пульс, частоту дыхания, переносимость вибраций, перегрузок, шумов, невесомости, докладывать о своем сне, аппетите, работоспособности; выполнять психологические, физиологические и вестибулярные пробы; оцепить удобства санитарно-бытового оборудования и гигиенические условия в кабине: чистоту воздуха, освещенность, температуру, влажность; особенности приема пищи и ее качество. При хорошем самочувствии космонавты должны были ежедневно отсоединяться от подвесной системы, закрепляющей их, и свободно «плавать» в кабине 50–60 минут в каждом сеансе. Тут им надо было оценить удобство такого «плавания», возможность и качество ориентировки и т. д.
Решено было расширить ассортимент продуктов, включить в рацион космонавтов жареное мясо, котлеты, язык, телятину, куриное филе, сандвичи с паюсной икрой, пирожки с килькой, фрукты. Потом прибавили даже воблу.
Предстоящему рейсу в космос сразу двух кораблей предшествовала новая встреча С. П. Королева с космонавтами и рядом специалистов. На ней Сергей Павлович, между прочим, сказал:
— У нас каждый имеет право и даже обязан, не взирая на чины, ранги и звания авторов обсуждаемых предложений, высказывать свою точку зрения… Никто не посмеет упрекнуть тебя за это. Единственное условие — открыто отстаивай то, в чем убежден. Мы высоко ценим честных оппонентов и благодарны им. Но мы сторонимся людей, у которых сегодня одни взгляды, а завтра другие…
В этих словах был весь характер Сергея Павловича.
Предложение о многосуточном полете двух «Востоков» не подвергалось принципиальной критике, хотя различные предостережения высказывались. С. П. Королев сказал, что учтет их, он сознает необходимость чрезвычайной осторожности. Выступавшие космонавты заявили, что они готовы выполнить программу новых полетов. Главный конструктор поблагодарил их.
— Ничего другого от космонавтов я и не рассчитывал услышать, — сказал он.
…Быстро прошел год после полета Г. С. Титова. Утром 11 августа 1962 года, получив краткосрочный отпуск, я вместе с другими товарищами присутствовал при запуске корабля «Восток-3» с космонавтом Андрианом Николаевым на борту. Сутки спустя ракета вывела на орбиту «Восток-4», который пилотировал Павел Попович.
Я упомянул о том, что у Г. С. Титова во время семнадцативиткового полета наблюдалось некоторое нарушение функций вестибулярного аппарата и что соответственно были внесены изменения в методику тренировки космонавтов. П. Т. Асташенков в книге «Главный конструктор» пишет: «О том, как шли эти тренировки, Попович говорит: «Члены комиссии, которые проверяли нашу с А. Г. Николаевым готовность к полету, глядя на нас, чувствовали себя неважно, а мы — хоть бы что!»[11]
Очевидно, Павел Романович Попович имел в виду, что сложнейшие занятия космонавтов на центрифуге и других тренажных устройствах со стороны казались поистине головокружительными, которые трудно выдержать человеку. Зато врачи были уверены, что теперь космонавты подготовлены к полету еще лучше.
А. Г. Николаев провел в полете 94 часа 14 минут, П. Р. Попович — 70 часов 57 минут. В свободном «плавании» в кабине оба находились примерно по три с половиной часа. Этот эксперимент, во время которого изучалась способность ориентироваться, вести наблюдения, поддерживать связь с Землей, представлял особый интерес. Было доказано: можно работать, «плавая» в невесомости!
Космонавты поддерживали радиосвязь не только с землей, но и между собой. Не говоря о технической значимости этого эксперимента, он был очень важен в психологическом плане: в бескрайнем просторе космоса Николаев и Попович не чувствовали себя одинокими.
В многосуточном групповом полете командиры космических кораблей не испытывали никаких неприятных ощущений и нарушений координации движений. Мы могли наблюдать космонавтов и их работу на экране телевизора: возникло космовидение.
В середине января 1963 года проходил сбор начальников тылов ВВС, на котором опять был поднят вопрос, почему медицинская служба в Главном штабе ВВС находится в подчинении заместителя главнокомандующего ВВС по боевой подготовке, а не начальника тыла. Выступив, я сказал, что нет оснований возвращаться к этому вопросу. Медслужба призвана прежде всего обеспечивать безопасность полетов, а эта задача — прерогатива управления боевой подготовки. На следующий день К. А. Вершинин подчеркнул эту мысль в своем докладе.
С 1962 года я состоял членом экспертной комиссии в Министерстве высшего образования и секции авиационной и космической медицины московского научного общества физиологов. Эти обязанности отнимали немало времени.
Я ежедневно был занят до предела, кроме служебных обязанностей выполнял партийные поручения. Заместитель начальника Политического управления ВВС генерал Ю. Н. Артамошин привлек меня для чтения лекций и включил в лекторскую группу. Я всегда с удовольствием выполнял его поручения. Юрий Николаевич очень много помогал лично мне и медицинской службе ВВС в проведении политико-воспитательной работы.
В те же дни, когда проходил сбор начальников тыла ВВС, мне пришлось докладывать в экспертной комиссии заключение по диссертации полковника медицинской службы Е. Е. Шелудякова «Распространение и особенности клинического течения гипертонической болезни у офицерского состава ВВС», а на заседании в научном обществе отстаивать книгу А. А. Сергеева.
Александр Александрович Сергеев написал очень интересные «Очерки по истории авиационной медицины». Известный специалист в области авиационной психологии профессор К. К. Платонов неожиданно выступил с заявлением, что этот труд якобы в искаженном виде освещает ряд важных вопросов. Собрание научного общества не поддержало К. К. Платонова и некоторых его единомышленников, признало книгу А. А. Сергеева ценным вкладом в историю отечественной авиационной медицины. Было вынесено решение ходатайствовать перед ВАКом о присуждении А. А. Сергееву за его труд ученой степени доктора медицинских наук.
Перелистывая свои дневники, читаю:
«16.1.63. Сегодня узнал приятную новость: по нашему ходатайству, подписанному К. А. Вершининым, Министр обороны разрешил провести осенью в Москве симпозиум с участием начальников медслужб авиации социалистических стран. Будет положено начало координации научных исследований в области авиационной медицины в рамках Варшавского Договора».
«22.1. Сегодня закончилось совещание начальников медицинских, служб видов Вооруженных Сил (ВВС, ВМФ, ПВО, ракетных войск) у начальника ЦВМУ генерал-лейтенанта медицинской службы Д. Д. Кувшинского.[12] Обсуждали итоги прошлого года и задачи на этот год. Совещание проходило очень активно, ставились важные вопросы по специфике медобеспечения видов Вооруженных Сил».
«22.2. Присутствовал на заседании Комитета по координации научных исследований. По просьбе начальника медико-санитарного управления гражданского Воздушного флота А. С. Асрибекова рассматривали возможность создания Института авиационной медицины ГВФ. ГВМУ Министерства обороны и командование ВВС поддержали предложение об организации в ГВФ такого института.
«За» выступил и представитель Академии медицинских наук Василий Васильевич Парин. К сожалению, «против» был представитель Минздрава, который заявил, что вопросы авиационной медицины ГВФ могут разрабатываться в различных институтах Министерства здравоохранения. С 1958 года Минздрав отклоняет просьбы ГВФ…»
«13.3. Все последнее время мы заняты подготовкой к очередному пленуму Ученого медицинского совета при начальнике ЦВМУ (так стало называться ГВМУ), Он будет проходить в Ленинграде. Наши доклады: «Организация специализированной медицинской помощи в ВВС», «Организация медицинского обеспечения авиации на аэродроме» и «Анализ заболеваемости летного и инженерно-технического состава, работающего на современной материальной части».
«30.3. С 19-го по 29-е был в Ленинграде на пленуме. Наши доклады вызвали большой интерес. Принято специальное решение, подтверждающее необходимость дальнейшего совершенствования форм и методов медицинского обеспечения в ВВС».
«17.4. Ежегодно в различных авиационных гарнизонах мы проводим специальные медицинские учения и научно-практические конференции по наиболее актуальным вопросам медобеспечения авиачастей. Приглашаем авиационных врачей из других гарнизонов. Идет обмен опытом.
Сегодня вернулся с такого сбора врачей дальней авиации, В частности, многие говорили об организации центров активного отдыха летного состава. Об этом надо серьезно подумать и доложить командованию…»
Большая занятость почти не оставляла времени для научных занятий, по вечерами, когда не находился в командировках, я начал готовить исследование по зарубежным и отечественным материалам «Современная авиация и медицинское обеспечение безопасности полетов». Работа тем более увлекала, что выявлялся различный подход к задаче у нас и в иностранных армиях.[13]
По данным командования ВВС США, 66 % всех аварий и катастроф происходит вследствие ошибок летчика и только 23 % — вследствие отказа материальной части. Начальник медицинской службы ВВС Италии генерал-лейтенант Ломонако полагал, что в 45 случаях из 100 причиной аварий являются физические и психические нарушения у членов экипажа. Зарубежные специалисты выдвигали три фактора, отрицательно влияющих на безопасность полета и способствующих ошибкам летчика: физические условия, физиологические возможности и психологические изменения.
Под физическими условиями они понимают недостатки в физическом состоянии летчика, которые по каким-либо причинам не были своевременно
