131
Лев Васильевич Ошанин, друг моего отца и виднейший в свое время антрополог, определил меня как смешение генов средиземноморской, северноевропейской и монгольской рас, а мою жену Пину — как «чистый североевропейский (нордический) тип».
132
Мотя — это и был Яков Миронович, по метрическому свидетельству Янкель-Мордух, на иврите — Я'ков Мордехай Магазинер.
133
Нелегально: по царским законам, репетитор должен был иметь свидетельство о праве на преподавание, иначе мог подлежать уголовной ответственности. Тем не менее, «вольных» репетиторов была тьма, это был обычный студенческий заработок, ведь стипендий не было
134
По словам Я.М., М.М.Ковалевский был человеком не только блестящего ума и широких знаний, по и независимого характера. Будучи назначен в Государственный Совет, он позволил себе а речи упоминать «моего друга Энгельса» и даже раз заговорил о Парижской Коммуне: но тут уж он был остановлен председательствующим и вынужден был извиниться: — Я же говорю только с осуждением
135
Нину эта ее гувернантка даже обратила в православие, хотя крестить не успела — повздорила с Лидией Михайловной, и ей было отказано от места. Нина в детстве даже мечтала принять мученическую смерть за Христа
136
Детей немецкой национальности (в Петербурге издавна было много — точнее говоря, 8 % — так называемых «василеостровских немцев») перевели в особую национальную школу — а ту вскоре закрыли в порядке борьбы с национализмом. Сейчас — после 30-х и 40-х гг. — в Ленинграде «этнических немцев», как принято говорить теперь, практически не осталось — как не существует «Республики немцев Поволжья». Немцы «по паспорту», почти полностью или даже полностью обрусевшие, встречаются в Казахстане, Южной Сибири, Узбекистане и, может быть, в селах Азербайджана
137
Футран значит «меховщик» — совсем другое социальное происхождение!
138
У Лидии Михайловны был сто младший брат Александр, эсер. В начале 1918 г. он был прислан в Петроград с заданием застрелить Ленина. Он отправился в Смольный — был принят Лениным, но рука отказалась стрелять Что было бы дальше — неизвестно, ибо Александр сразу после этого заболел «испанкой» (была такая грозная эпидемия гриппа, опустошавшая Россию и Европу в 1918 г.) и умер
139
У моих родителей такого слова и обиходе не было и быть не могло
140
В этo время она уже не преподавала в Восточном институте имени Енукидзе.
141
Тогда не говорили «расписались в ЗАГС»
142
Сразу запомнилось еще десять имен очень талантливых студентов-западников 1935–37 гг. поступления: один ушел к немцам, один служил в армии со мной; одна была участница испанской войны, выведенная Хемингуэем в романе «По ком звонит колокол», потом она же паша разведчица, потом зэк, потом жена выручившего ее замминистра; одна литературовед и переводчица, позже эмигрировала в США; один убит под Ленинградом; два переводчика в испанскую войну и позже наши разведчики; одни академик, один литературный переводчик; одна довольно известная германиста; один переводчик и литературовед, рано умер. Две очень заметные на факультете девочки ничем, кажется, не прославились — Если исключить неизбежный процент людей серых, никак не запомнившихся, то все-таки запомнилось много: из человек ста или чуть больше поступавших моя память сохранила два десятка — их судьбы тоже характерны. Тридцать седьмым — тридцать восьмым годом это поколение было сравнительно мало затронуто; многие уцелели — а в 1941–44 гг. они успели уйти в армию офицерами, главным образом переводчиками
