менее враждебно настроенным по отношению к некой троице студентов. Что это хорошие ребята, они умны и не заслуживают такого к себе отношения со стороны высшего преподавательского состава факультета.
В этот момент Александр Николаевич услышал голос Артура Любимова, который неожиданно предложил:
— Александр Николаевич, вы не будете возражать, если я вам лучше покажу, а не буду рассказывать о существовании других миров? Потому что рассказывать об этих мирах пришлось бы при помощи высшей математики, теории относительности Эйнштейна и…, да и я сам мало понимаю, как они существуют и взаимодействуют между собой. Поэтому наглядная демонстрация позволит вам на собственном опыте убедиться в том, что они все-таки существуют.
— Ну, что вы молодой человек, разумеется, я согласен?! Выполняйте свое обещание, как сочтете нужным, как вам будет наиболее удобно. Но мне хотелось бы, чтобы я понимал то, что увижу, вы должны будете мне как бы это все комментировать.
— Тогда, закройте глаза, профессор.
Профессор Воробьев хотел было резко возразить по поводу этой детской просьбы своего студента, но, вспомнив разговор с деканом, воздержался от каких-либо комментариев. Он плотно зажмурил глаза, но тут же почувствовал, как рука Артура взяла его за руку и куда повела за собой. Впрочем, в этот момент Александр Николаевич ощущал себя совершенно спокойным и уверенным в себе человеком, он почему-то ничего и никого не боялся, не боялся и предстоящего путешествия. Внезапно исчезли привычные кухонные запахи, профессор почувствовал странную невесомость тела, а затем появились непривычные и незнакомые запахи окружающей воздушной среды. В какой-то момент Александр Николаевичу вдруг стало ясным, что находится не на кухне своей столичной квартиры, а вообще вне четырех стен.
— Теперь, профессор, вы можете открыть свои глаза, смотрите на все, что происходит вокруг вас и задавайте вопросы, если вам что-нибудь будет непонятным.
Александр Николаевич Воробьев открыл глаза и чуть ли не свалился с ног от охватившего его ужаса.
Он, Александр Николаевич Воробьев, стоял на мавзолее В.И. Ленина на Красной площади, а внизу перед ним по площади проходил очередной и такой любимый Сталиным военный парад.
Через некоторое время профессор успокоился и начал более внимательно присматриваться к окружающим его людям и к участникам военного парада. Сразу же после этого Александр Николаевич сообразил, что он находится не в своем Советском Союзе, а вероятно, в другом СССР. Все ему было знакомо, — Красная площадь, военный парад, мавзолей В.И. Ленина, и одновременно незнакомо — Красная площадь без Исторического музея, по площади шли солдаты с погонами на плечах, на мавзолее стояли члены Политбюро, многих из которых Воробьев даже не узнавал в лицо. Но Иосиф Виссарионович Сталин оставался таким же рыженьким, с левой покореженной в детстве рукой человеком, его с обеих сторон подпирали соратники.
Тут Александр Николаевич обратил внимание на то, что сам одет в форму полковника НКВД, но на его плечах были царского образца полковничьи погоны с просветом и с синим рантом. В его Советском Союзе такого просто не могло быть, там командиры РККА имели воинские знаки различия на воротничке и на руках кителей. Профессор заметил, что имеется различие в вооружении и в обмундировании солдат, сейчас чеканивших шаг по Красной площади, с красноармейцами его времени. Эти солдаты были в сапогах и с автоматическим оружием в руках, а солдаты и офицеры Красной Армии его времени не имели автоматического оружия и пользовались ботинками берцами.
Внезапно прямо в голове профессора прозвучал голос Артура, который дал краткую информацию:
— Это военный парад Победы, который прошел по Красной площади двадцать четвертого июня одна тысяча девятьсот сорок пятого года. В этом мире война Советского Союза с нацисткой Германией началась двадцать второго июня одна тысяча девятьсот сорок первого года. На мавзолее вы стоите рядом с Семеном Буденным, а слева от вас шестым стоит Иосиф Виссарионович Сталин.
Профессор Воробьев посмотрел налево, там действительно стоял невысокий рыжеволосый человек с очень хорошо знакомыми усами и улыбкой. Почувствовав на себе внимательный профессорский взгляд, Иосиф Виссарионович начал медленно поворачивает голову в сторону профессора. От охватившего его ужаса и, совершенно инстинктивно, Александр Николаевич сделал всего один шаг назад и вдруг снова оказался на трибуне мавзолея В.И. Ленина и перед мавзолеем проходил еще один парад.
Только этот мавзолей стоял не у кремлевской стены, а по центру Красной площади, а по обеим его сторонам шел военный парад. С одной стороны проходили очень знакомые Воробьеву пехотные и десантные войска, а с другой совершенно незнакомые двуствольные танки и бронетранспортеры.
И снова в профессорской голове послышался голос Артура:
— Это тоже парад на Красной площади, который прошел семнадцатого сентября одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. Война в этом мироздании началась четырнадцатого мая одна тысяча девятьсот сорок второго года.
И на этот раз профессор Воробьев промолчал и не ответил на ясно прослушивавшийся вопрос в словах Артура о том, когда же война с нацисткой Германией начнется в его измерении. Но это было его измерение, хотя сейчас отношения с Германией были самыми дружественными, через неделю фюрер немецкого пролетариата собирался посетить Советский Союз и подписать со Сталиным договор о дружбе и взаимной помощи. Сразу же после подписания этого договора, многие территории и целые государства снова вернутся под эгиду советской власти, а вот сталинские соколы вместе с немецкими орлами будут бомбить Лондон и Париж.
На этот раз профессор Воробьев был одет в черный мундир с одним погоном на правом плече майора НКВД.
Но Артур, видимо, по каким-то косвенным данным получил ответ на свой так и не заданный вопрос, он уже больше не давал пояснений, а продолжил путешествие своего наставника по различным мирам.
Совершенно неожиданно профессор Воробьев оказался в средневековой Европе. Он посетил и гулял по улицам и садам древней Златы Праги, одного из самых красивых европейских городов его измерения, но этот средневековый городишко ничем не напоминал Злату Прагу. Маленький, зажатый в крепостных стенах городишко производил мрачное и не очень приятное впечатление. Александр Николаевич бродил по узким пражским улицам, по которым с трудом могли разойтись два человека, а свой платочек постоянно держан у носа, так как на улицах из-за постоянного смрада невозможно было дышать. Город совершенно не убирался и не чистился, улицы были по колено в грязи и человеческом дерьме.
Некоторые пражане, увидев человека в непонятной одежде, обращались к нему с непонятными вопросами, а один вдруг выхватил кинжал и бросился на профессора. Пытаясь убежать от кинжала платного наймита, профессор поскользнулся и, падая, своим носом чуть ли не воткнулся в кучу человеческого дерьма.
Но он так и не долетел до мостовой, как вдруг оказался в сверх удобном кресле, которое обнимало и обжимало его тело со всех сторон. Прямо перед профессорскими глазами множеством индикаторов и сенсоров горело и ему подмигивало большой пульт управления галактического корабля… Он совершал межзвездный бросок в другую галактику вселенной.
Когда путешествие по мирам закончилось, то профессор Воробьев снова оказался на своей кухне, но там Артура, разумеется, уже не было. Первым делом профессор приготовил себе чай и выпил его несколько стаканов, прежде чем прошел в свой кабинет, где из секретера достал чистый лист бумаги и на нем перьевой чернильной ручкой написал:
— 'В народный комиссариат внутренних дел СССР
Товарищу Лаврентию Павловичу Берия…'.
Сегодня трое друзей, Николай, Артур и Георгий, встретились в коридоре факультета журналистики столичного университета за полчаса до начала экзамена по большевистской печати.
Обычно в дни какого-либо экзамена или зачета они в студобщежитии все вместе к нему готовились, читая старые конспекты и штудируя учебники. В день же того или иного экзамена или зачета они же вместе
