что отдельные фрагменты жизни этого убитого красноармейца. Но в одном из фрагментов этот парень почему-то был в форме немецкого парашютиста, взводом которых командовал тогда обер-фельдфебель Кранке. Лицо Кранке показывалось крупным планом и было легко узнаваемо. Рядом с Кранке суетился какой-то армейский майор. Затем этот майор с каким-то немецким генералом смотрят в окно. На долю секунду Артур Любимов увидел себя на мотоцикле посреди какого-то большого двора и немецкого автоматчика, ведущему по нему огонь из МП38. На завершающем изображении давалась какая-то фототека, мелькнуло фото только что убитого красноармейца в форме немецкого капрала и подписью на немецком языке 'der Hypnotizer'.
В этот момент Артур почувствовал резкое движение за своей спиной, он повернул голову и увидел девчонку с ярко-голубыми глазами, которая подступала к нему с крепко сжатыми кулаками и яростно кричала:
— Ты зачем их убил, что они тебе плохого сделали?
Странные существа эти женщины, любят одного, а выходят замуж за другого, страдают от мужского насилия и тут же пытаются защитить этих насильников. Артур поднялся на ноги, забрал свои документы из рук убитого красноармейца и, пряча их снова в нагрудный карман гимнастерки, поинтересовался у девчонки, как ее зовут:
— Дарья! -
Вызывающе смело и громко ответила девчонка и, встряхнув копной русых волос, подставила свое заплаканное лицо под лучи солнца, только выглянувшего из-под дождевых туч. В тот момент девчонка, видимо, совершенно забыла о том, что на ней порванный сарафанчик, и маленькие груди коричневыми сосочками так же смело и вызывающе посмотрели на появившееся над головами солнышко. У Артура Любимова как-то страшно защемило в груди, ему захотелось подойти к этой девчонке, обнять и крепко- крепко ее поцеловать… он никогда еще в жизни не видел такой симпатичной девчонки с такой красивой и желанной грудью!
Глава 5
Рота штрафников лейтенанта Артура Любимова состояла из четырехсот пятидесяти рядовых или разжалованных из командиров бойцов штрафников. Помимо этого в ней было три взводных командира, четыре осужденных старшин, тридцать осужденных сержантов, пятьдесят ефрейторов. Только четыре средних командира из общей массы штрафников роты, лейтенант Любимов, командир роты, младший лейтенант Гаврилов, командир первого взвода, младший лейтенант Худяков, командир второго взвода, и старшина Добродеев, командир третьего взвода, не имели судимости или приговора трибунала. Каждый взвод штрафной роты по численности состоял из ста пятидесяти человек штрафников, которые имели на руках действующий приговор трибунала или суда. Но настоящими штрафниками считались бойцы, временно освобожденные от исполнения наказания по причине участия в боевых действиях.
Таким образом, в мгновения ока молодой и не имеющий особого жизненного опыта лейтенант Артур Любимов стал полным распорядителем жизней и душ пятисот тридцати четырех штрафников. Одним только росчерком пера он мог любого своего штрафника отправить на фронт или отбывать наказание по приговору трибунала или суда вглубь страны.
Но вместо того, чтобы наслаждаться своим положением маленького царька, пользоваться всеми выгодами своего служебного положения этот молодой парень в первый же час пребывания в расположении своей роты в своей комнатушке собрал командиров взводов. Когда младшие лейтенанты Гаврилов и Худяков, а также старшина Добродеев появились в его комнатушке и расселись по стульям, то лейтенант Любимов поднялся на ноги и для общего знакомства вкратце рассказал о самом себе. Затем он поинтересовался у командиров, как обстоят дела в их взводах, как командиры их отделений справляются со своими служебными обязанностями и поддерживают воинскую дисциплину и порядок в ротной казарме.
Вот тут-то и выяснилось, что ни один из младших лейтенантов еще ни разу не бывал в казарме своего взвода, а старшина Добродеев пару раз посещал казарму третьего взвода и встречался со штрафниками. Но две недели назад в казарме убили сержанта его заместителя, а ему посоветовали больше 'не совать носа не в свои дела'. Лейтенант Любимов тут же прервал совещание, поднялся на ноги и просто спросил:
— Кто же был этим советчиком?
Старшине Добродееву по возрасту было двадцать три года, воевал с первых дней войны. Его полк был очень сильно потрепан в Литве, но сумел, потеряв семьдесят процентов личного состава, выйти на территорию Белоруссии и отступить к Таллину. Под Таллином старшину ранили в голову, его эвакуировали на лечение в ленинградский госпиталь. А после излечения командировали командиром взвода в эту фронтовую тюрьму. Прежний командир роты, пусть земля будет ему пухом, очень много пил и сидел на кокаине, которым его снабжали бывшие уголовники, отказался поддержать старшину Добродеева, предложившего прекратить разгул уголовщины и силовым порядком навести армейскую дисциплину в штрафной роте.
Выслушав объяснения старшины Добродеева, лейтенант Любимов снова нейтральным и спокойным тоном повторил вопрос:
— Кто был тот человеком, который напрямую вам посоветовал, более не появляться в своем взводе?
Ситуация начала напрягаться, старшина Добродеев понял, что командир роты от него не отстанет, если он не назовет имя того человека.
— Ефрейтор Бове!
Лейтенант Артур Любимов тяжелым взглядом посмотрел на молодых парней, командиров взводов своей роты и, не произнося ни полслова, направился к выходу из своей казарменной комнатушки. Переступая ее порог, краем глаза он успел заметить, что только один Добродеев суетливо поднимается на ноги и поспешает за ним, а двое других продолжали сидеть на стульях. Криво усмехнувшись, Артур подумал о том, что время по наведению порядка в роте нельзя более тянуть, что обстановка в роте осложняется с каждым часом. Если он не покажет своего характера, то бойцы штрафники его затягивание и нерешительность воспримут за проявление слабости с его стороны, поэтому будут наглеть день ото дня.
В коридорах казармы было грязно, повсюду валяются окурки папирос, большие кучи грязи и пыли скопились по углам, чувствовалось, что уборщиков здесь давно не было. Навстречу встречались отдельные красноармейцы и целые их группы, которые, покуривая папиросы, разгуливали взад и вперед и не обращали внимания на идущего по коридору лейтенанта Любимова, только что назначенного командира роты.
Когда одна из таких покуривающих папиросы групп красноармейцев оказалась у него на пути, то последовали короткие и мгновенные удары. Пара красноармейцев свалилась на пол, они никак не могли вздохнуть полной грудью, а трое других красноармейцев громко кричали от боли в груди. При этом кто-то корчился на полу и держался за пах, а кто за грудь. Остальные красноармейцы в коридоре с большим удивлением рассматривали своих товарищей, громко кричавших от боли, лежа на грязном полу.
— При виде командира роты или командира взвода, рядовой боец должен встать по стойке смирно и приложением правой руки к краю фуражки или пилотки его приветствовать. Вам ясно, товарищи красноармейцы?
— Так точно, товарищ командир роты. — Послышались разрозненные и тихие голоса удивленных красноармейцев.
В этот момент послышал еще один голос, который повторил фразу командира роты, но с большими обертонами в голосе:
— Вам ясно, товарищи красноармейцы?
Все красноармейцы в коридоре встали по стойке смирно и, приложив правую руку к пилоткам,
